Нелли Шлямкович-Павлова 

 Эпиграф

Я Америки не открою -
Велика цена правды, истины:
Не все наши были герои,
Не все немцы были фашистами.

Память сердца
Нет, я отца не помню-
Маленькая была.
Нет, я отца не помню,
Его отняла война.
Но память хранит беспокойная
Лампы дрожащей свет
И это известие чёрное-
Отца у нас больше нет.
И матери крик отчаянный
В ушах до сих пор звучит,
И раны её печальные
Никто не смог залечить.

По спелым колосьям шагали
Враги по советской земле.
Они о блицкриге мечтали,
О молниеносной войне.
Решетили пулями груди.
Печи дымили трубами,
Чтоб умирали люди,
Чтоб становились трупами.
Были лагери смерти.
Был этот страшный ад.
Из миллионов узников
Мало вернулось назад.
Надпись над входом весомая:
«Каждому в жизни своё».
Пламя печей крематория
Сердце сжигает моё.
Но варварство не в почёте
У всех разумных людей
От варваров землю герои
Закрыли грудью своей.
И мы перед ними низко
Головы клоним свои
У каждого обелиска,
Где Родины спят сыны
С ветлой памяти павших,
Делу отцов верны
По счёту большому дальше
Мы жить с тобой должны.

 Через годы
В концлагере отец замучен мой.
Я с детства эту боль в душе носила
И знала , что не только мне одной
Была та боль порой невыносима.
Душу ненависть жгла на немецкий народ
Тот, что нам столько принёс нам страданья и горя.
Невозможно понять, боль потери унять,
Если боли такой необъятное море.
Но сказал мне старик, тот, что врать не привык,
Что треть жизни прожил ещё в царской России,
Тот, что Богу служил и по совести жил,
Что народ свой вожди ни о чём не спросили.
Добровольно народ никогда не пойдёт,
Чтоб участвовать в бойнях и схватках кровавых.
В той жестокой войне на любой стороне
Не ищи средь солдат виноватых и правых.
Там под дулом ведут, чтобы брали редут.
И идут они в бой, ни за что погибают,
А правители их в пышных замках своих
За победу бокалы с вином поднимают.
Объяснил старик мне – не народы в войне,
Не народы в страданьях людей виноваты.
Сила вся у властей и по воле своей
Обращают они миллионы в солдаты.
И вождям наплевать- ведь не им воевать.
Не они будут плавиться в танках горящих,
Под разящим огнём утром, ночью и днём
Видеть смерть и страданья парней настоящих.
На народ не греши и по крику души
Держать камень за пазухой вовсе не надо.
Должны люди дружить и по совести жить,
И тогда будет мир – всем на свете награда.

 Баллада –быль о Второй Мировой
Увы! Я имени его не знаю,
Но где бы ни был этот человек,
Колени перед ним я преклоняю
И благодарна я ему навек.
Город в оккупации остался,
Брошен был правительством народ,
Каждый в меру сил своих спасался,
Жили все, кому как повезёт.
Магазины все при все закрыли,
Ни одной аптеки не найти,
Про лекарства и врачей забыли,
Должен каждый боль свою нести.
Госпиталь немецкий разместили
В школе. Стали койки вместо парт.
Там врачи немецкие лечили
Раненых в боях своих солдат.
Ну, а как же клятва Гиппократа?
Каждый из врачей её давал.
В дни войны- они не виноваты-
Жёстко всё решает трибунал.
Что ж врачам немецким оставалось?
Делать выбор- жить или не жить.
Им под страхом смерти запрещалось
Населенье местное лечить.
Но, однажды, полуднем воскресным,
Свет не видя, в горестных слезах
Прибежала женщина из местных
С маленьким ребёнком на руках.
По лицу катились слёзы градом,
И едва живой ребёнок был.
Часовой немецкий автоматом
Матери дорогу преградил.
В госпитале есть лекарства. Значит,
Там могли малышку бы спасти.
Только грубо крикнул автоматчик:
«Вэк, вэк, матка! Быстро уходи!».
Вот и всё. И не случилось чуда.
Бейся в крике, сколько хочешь плачь
Дверь вдруг отворилась. И оттуда
Вышел пожилой немецкий врач.
«Адрес, адрес говори скорее.
Дома я малыш твой посмотрю.
Так. Мой понял. Уходи быстрее,
Уходи быстрей, я говорю!».
И ушёл. А мать стоит, не зная,
Что ей делать? Как ей поступить?
Лишь одно отлично понимая-
Здесь ей больше нечего ловить.
Вот пришла домой. Душа рыдает-
Это всё проклятая война!
На руках ребёнок умирает,
И не в силах помешать она...
Где- т о мысль легонько шелохнулась-
Может, всё же этот врач придёт?
И сама печально усмехнулась-
Ночь уже. И вряд ли он найдёт.
И когда надежда испарилась,
Поздний час давно уже прошёл.
Лёгкий стук. И дверь вдруг отворилась,
Быстро врач к ребёнку подошёл.
Осмотрел. Внимательно послушал
И таблетку красную достал:-
«Это надо, чтоб малышка скушал»,-
На четыре части разломал.
И ушёл. Все даже не успели
Ни сказать спасибо, ни спросить
Как им дальше быть, на самом деле?
Чем ещё малышку полечить?
Разве можно лишь одной таблеткой
Тяжело больную излечить?
И водою с уксусом, салфеткой,
Стали вновь малышке лоб мочить.
И таблетку по частям давали,
И просили Бога пожалеть.
На вторые сутки увидали-
Перестала девочка болеть!?
Господи! Спасибо тебе, Боже!
Ты к молитвам нашим снизошёл!
И врачу земной поклон наш тоже.
Жизнью рисковал он, но пришёл.
Так что, не спешите с обобщеньем.
Разный люд в народе каждом есть.
Будем относиться с уважением
К тем, кто ценит мужество и честь.
Я хочу, чтобы в степях Донецких
Память о былом храня в веках,
Был изваян этот врач немецкий
С девочкой еврейской на руках.