Валентин
НЕРВИН
 

ТАЙКА
 
           …полухлебом плоти накорми.
                                                      О. М.

Наивная душа Индокитая
и тела загорелого ломоть –
я не по трафарету проникаю
в тугую тектоническую плоть.
И загудела сонная планета
по линии сиамских островов,
и пролетела желтая комета
над головами пляшущих волхвов.
Они давно поглядывали в небо,
где поминутно сходятся пути
взыскующих иного полухлеба –
не плоти, но свободы в плоти.

У женщины возможно научиться
всему, что есть вблизи и вдалеке –
Вселенная способна уместиться
на маленьком игольчатом соске.



* * *

Моя весна была простужена
и безоглядно влюблена;
миниатюрная француженка
со мной гуляла допоздна.
Тянуло сыростью по городу
и сквозняками от реки,
мы были счастливы и молоды,
любой простуде вопреки.
Земному таинству причастные,
мы оприходовали дань,
пока французские согласные
лечили слабую гортань.
Переболеем и расстанемся,
но, как потом ни назови,
мы не умрем и не состаримся –
по обе стороны любви.



СВИДАНИЕ
 
Не подвела, не опоздала:
навеселе и налегке
стояла около вокзала
с нелепой сумочкой в руке.
Все тайны жизни – в косметичке!
Но это горе – не беда;
мы на последней электричке
закатимся, невесть куда.
В колониальном лесопарке,
с поэзией накоротке,
уговорим бутылку «Старки»
на деликатном языке.
Дай руку, или что иное –
в тени планеты мы одни.
Существование земное
всегда безумию сродни.
Влюбиться никогда не поздно:
поют ночные соловьи
и многочисленные звезды
горят, как праздники мои!



* * *

Говорить о любви и печали
я не стану – какого рожна? –
и, по пьяни, забуду вначале
ночь, которая снова нежна.
Сатанея от запаха тела,
по высокой орбите ночной
надо мною комета летела
и стонала земля подо мной.
А наутро, осилив похмелье,
я подумаю: – Что за дела? –
ты лежала на этой постели,
но по черному небу плыла…



* * *

Птицы улетают по-английски –
это, очевидно, к холодам.
Кушайте, пожалуйста, ириски –
никарагуанские, мадам.
Понимаю, что гораздо круче
выпить подходящего вина –
у меня как раз на этот случай
пара пузырей припасена.
Потолкуем о литературе,
потому что с некоторых пор,
это называется, в натуре,
интеллектуальный разговор.

Для регулировки диалога
дам профилактический совет:
кушайте ириски, ради бога,
ибо ими потчует поэт.
Неужели Вы, моя кобетта,
недопонимаете того,
что совсем обидите поэта,
если не полюбите его?

Леди, поцелуемся по-русски
и по христиански заодно,
выпьем без опаски и закуски
церемониальное вино.
Вы никак не можете решиться? –
но, мадам, предупреждаю Вас,
что сегодня все-таки свершится –
и не без любви
                          на этот раз.



ЗАЗЕМЛЕНИЕ
 
Пир, как водится, горой.
Будем, что ли, веселиться…
Видимо, душе порой
тоже надо заземлиться.
Разрядиться и опять
одухотвориться дабы,
разреши поцеловать –
по-приятельски, хотя бы.
А потом – и суп с котом,
и веселая гитара…
Мне по нраву этот дом,
где хозяева – не пара.
А за окнами – огни
расплескали мглу ночную.
На, таблеточку сглотни
противозачаточную.
Кажется, хозяин спит?
Не буди его, хозяйка.
Подойди поближе, зайка.
Это кресло не скрипит.



АЛЛЕГОРИЯ
 
Ума – палата.
А в палате
сидит безумная в халате.
Ее глаза по мне скользят,
ее слова во мне сквозят
и, как труха из-под пилы,
летит соблазн из-под полы.



ИСКУШЕНИЕ
 
…она ждала, покровы сбросив,
и устремлений не тая.
Я перед нею – как Иосиф
из вечной Книги Бытия.
Бежать? – Кричать? – Ногами топать? –
и, в довершение всего,
лишь повторить печальный опыт
предшественника своего?
Сопротивленье бесполезно.
И – в направлении одра –
передо мной разверзлась бездна
и поглотила
до утра.



ЦЕПЬ

На дорогах сквозных, бестолковых,
в воспаленные ночи без снов,
как цепляется слово за слово,
так цеплялась любовь за любовь.
Звенья этой цепи неизбывной,
удлинявшейся день ото дня,
позолотой душили меня.
Мимолетных порывов лавина
налетала, и сны расплескав,
чьих-то губ полухищный оскал
проявлялся на мятой подушке,
обнаженно изогнута бровь
и в глазах, перечеркнутых тушью,
отражалась
                    цепная любовь…
А потом, оттирая помаду,
и натянуто глядя в окно,
понимал, что в моей Цепиаде –
это только шальное звено.



ИЗ ДНЕВНИКА МЕТЕОРОЛОГА
 
По небосводу летело
и описало дугу
облака белое тело –
женское, до не могу.
Из-под него моросило,
капало, чуть погодя,
ибо оно проносило
полные груди дождя.
Ах, не пора ли по срокам
ветру веселому дуть,
походя и ненароком,
трогая белую грудь?



ВОРОНЕЖСКИЙ РОМАНС
 
Сегодня давали зарплату
и я нетерпеньем горю –
поедем, красотка, на хату,
поедем, тебе говорю.
Не жди дорогого подарка,
но помни, прошу, об одном:
у самого Детского парка
я знаю один гастроном…
А дальше, наверное, проще,
но это тебе не в упрек:
у самой Березовой Рощи
я знаю хороший ларек… –
река под обрывом лопочет
вдали от великих плотин.
На этой реке, между прочим,
я знаю заливчик один…
Устроим большую регату
и пусть я с утра захандрю –
поедем, красотка, на хату,
поедем, тебе говорю.



* * *

Он был корректен и учтив.
Цитировал Рембо и Блока,
стаканом яблочного сока
ее невинность не смутив.

И, предвкушая торжество,
с упоминаньем о Латрэке
он, как магометанин к Мекке,
повел ее к ЦПКО.

Коварный совратитель душ! –
для Незнакомки простодушной
он выбрал уголок поглуше
и там устроил… Мулен Руж.



* * *

Есть у меня одна знакомая
и – говорю без дураков –
я для нее, как насекомое,
в ее коллекции жуков.
Поскольку силой убеждения
не усмирить живую плоть,
ей доставляет наслаждение
мужское сердце проколоть.
Пришпилит маленькой иголочкой,
не хуже всякого врача,
и будешь ты лежать на полочке,
закрылками не стрекоча.
Поэтому, во избежание
того, что не произойдет,
я разлюблю ее заранее
и полечу,
                 как самолет.



ОДНАЖДЫ
 
Мы разбежались по-простому:
непробиваемый, как танк,
я шел по берегу морскому,
что называется, ва-банк
и думал: – Эдакая дура,
трибогадушувашумать! –
фигура – да, но что фигура,
когда ума не занимать?..

И вот тебе игра природы:
по истеченье многих лет,
однажды расступились воды
и мы ступили в тот же след.
Порхали прежние Амуры,
сияла вечная звезда,
но от ума и от фигуры
не сохранилось и следа!..



 * * *

Лежала девушка на пляже,
она была герой труда.
Случается такая лажа
на белом свете иногда.
Собою дивчина богата,
но отдыхала налегке,
ее рублевая зарплата
не помещалась в кошельке.
Не фигуральными телами
определяются в труде –
она прославлена делами,
а сексуальна – по нужде.
Я восхищаюсь этой дамой,
что загорела дочерна.
Сравню ее с Барак Обамой,
но предпочтительней – она!



«СОЛНЦЕДАР»
 
«Киндзмараули» на столе,
покуда солнце на закате,
и женщина – высокой стати,
не без печати на челе.

Сначала выпили винца
и – удивительное дело! –
как скоро время пролетело
от поцелуя до конца.

Когда мы выпустили пар
и, как убитые уснули,
мне снилось не «Киндзмараули»,
а почему-то – «Солнцедар»…



* * *

                   …всё лишь бредни,
                  шерри-бренди, ангел мой.
                                                      О. М.

…алькова белая берлога
и два бокала на столе…
Не отпирайся, ради бога
и ради мира на земле!
Всплесни прозрачными руками,
порочный ангел во плоти,
ужели там – за облаками
твои неведомы пути?
Свечу оплывшую задую,
качну скрипучую кровать –
я на тебя не претендую
и не могу претендовать.
Но, обернувшись у порога,
скажу беспечно: – Ангел мой,
не огорчайся, ради бога
и ради вечности самой!

__________________
© Валентин Нервин

___________________________________________________
© Международная поэтическая группа «Новый КОВЧЕГ»
https://www.facebook.com/groups/230612820680485/