Ирина Росницкая

Плач Ниобы

Посвящается матерям, 

потерявшим детей в войнах.

«Поднялся бурный вихрь и перенёс Ниобу на её родину, в Лидию.

Там, высоко на горе Сипуле, стоит обращённая в камень Ниоба

и вечно льёт слёзы скорби...»

Мифы Древней Греции.

Ни звука... Только тяжесть слёз.

Как будто крыльями-руками взмахнул

и застонал утёс:

«Я вся – надломленная круча...

Ты, город мой, родной Сипил,

меня – гордячкой невезучей

запомнил... Или позабыл?!

Под крепкой крышею Тантала,

средь блеска, что слепит глаза,

я, расцветая, вырастала,

дурного слова не сказав.

И вы, улыбчивые боги,

Олимп небесного огня,

вы отличали среди многих –

меня... Красавицу, меня!

Удел мой был достойный самый,

судьбы  счастливая нужда:

по-женскому надёжный «замуж»,

спокойно избранную ждал.

Невестой, матерью, женою -

О, боги! – стала в счастье том.

В неведеньи, что за спиною -

вдруг что-то сдвинуто... За что?!

Ведь в Фивах нет меня красивей,

пригожей, легче и резвей...

Мне дали – вы же! – боги! – силы 

родить красавцев-сыновей!

Но – не поставить скромно точку.

купаясь в счастье, как в вине…

Родить прекрасных, чудных дочек

вы, боги, разрешили мне!

Я, внучка Зевса, дочь Тантала,

сгорала в родах, как в жаре…

Я – мучилась, я – умирала,

на золоте и серебре!

Их – семь! Моих красавцев юных.

И семь красавиц-дочерей!

Упруги, как кифары струны,

разлёты молодых бровей...

О, счастье! Муж мой – сладкогласен,

царь гордый  семивратных Фив,

богов любимец... Ежечасно

детей он холит, всё забыв.

Моим ли детям солнца мало?

Они ведь – правнуки богов!

Не алтари, а пьедесталы

воздвигнуты среди лугов…

Их кони – прытки, стрелы – метки,

огонь в их пламенных глазах...

Мои возлюбленные детки!

Накликана на вас гроза!

Зашедшись, разозлясь в обиде,

Латона – мстит ... Хоть тоже мать.

Чтоб Аполлону, Артемиде

на убиение отдать

моих детей... Они – лишь дети.

Она – богиня! Как судья…

Но есть ли скорбь на этом свете

сильнее, чем познала я???

Мать – матери не понимает!

Гордыни гнёт тому виной.

Но если смерть и месть пред нами -

пусть будет мне! Лишь мне одной!

Я, унижаясь, не просила

нигде и никого… Жесток

сей мир... Но, боги! Нет же силы!

Я – на коленях! Где ты, бог

Зевес? Прощающий, всевышний,

во мне твоя ж вопиет кровь, –

где ты, ценнее оценивший

Любовь? Не жертвы, а Любовь!

Да, я порой пренебрегала

и не носила к алтарям

ни тука, греческого «сала»,

ни доеврейский фимиам.

Я – Мать! Во времени – бездонна.

Все нищие и все цари –

во мне рождаются... Латона!

Я – Мать, что ты не говори.

И смерть детей своих увидеть -

нет изощрённей пытки... Слёз

нет... Но так писал Овидий

среди других метаморфоз.

Я – мать... Ты точно рассчитала,

Латона, в бешеной крови,

чем урезонить дочь Тантала...

Как укусить и удавить.

Детей своих ты превратила

в двух бессловесных палачей...

О, боги, боги... Нету силы,

слов для молитвы и речей...

Нас не поняв и не заметив,

промчится вечности прибой.

Мы остаёмся в наших детях.

И славу их несём с собой.

Неужто заслужили оба

мы с мужем эту бездну слёз?

Теперь бескрыла я, Ниоба...

И Амфион себя не снёс,

лежит передо мной, пронзённый,

глазами смотрит в синеву...

Простил ли их, «богорождённых»?

И что там видится ему?

А я – рыдаю… Немо, свято,

родимый лобызая прах...

Я не умею быть распятой

с любовью грешной на устах.

Расчленена, разъята, сбита...

...Жестокость женская всегда

неотвратимей динамита

и утончённей, чем вода!

Она, как прессом многотонным,

раздавит и не пощадит...

Но помнит кто тебя, Латона?!

Завистница моей Любви?

Я ненавидеть буду молча.

Любовь свою носить с собой.

Как ты могла Любви источник

запачкать завистью слепой?

Толкнуть своих детей на действо,

неодобримое в других?

Лежит  в крови моё семейство,

кровь запеклась на лицах их...

Как ты могла??? На злую муку

меня – такую же! – отдать ...

Как ты могла направить руку?

Ты! Женщина! И тоже – мать!

Глянь, миллиардно отражённо,

среди постелей и полей

всё так же матери и жёны –

убийц  рождают на земле!!!

Чужие дети?  – Нету страха...

Но им – всё та же колея…

Гляди:  рыдает – Андромаха….

И – та, такая же, как я!

...Я – камень. Онемелость камня...»

Инстинкт рождения смешон?

ведь в этом камне – сердце как бы.

Всё  горе матерей и жён...

Безмолвно раздирают стоны.

Беззвучно вечен женский плач.

Мы - женщины. Средь нас – Латоны.

И вечна зависть, наш палач.

Среди коленопреклонённых

пред вечной Матерью святой –

не смейте убивать рождённых!!!

Никто! Вы слышите? Никто!

Сверх Иисусов, Будд, Аллахов

и прочих бого-мужиков,

есть – Мать! Она идёт без страха

к нам через тысячи веков!