ИЮНЬ
 
Слава Богу, мы дожили до июня!
Май растаял восковой свечой.
Есть проблемы, но они не в счёт.
Светит мне ресничка новолунья,
И акаций аромат течёт.
 
Всё что есть – смиренно принимаю,
Отметая скорбный свод потерь.
И небес мерцающая твердь
Возглашает, что любовь земная
Не желает больше верить в смерть.
 
ПРИШЁЛ ИЮНЬ
 
Пришёл июнь, рождается жара,
Цветёт чубушник в раненых дворах.
И нет надежды на дожди и грозы.
А по следам за мною ходит страх,
Который знает – это не игра,
А вынужденный шаг к метаморфозам.
 
Но тишина рептилией в жару,
Подставив спину солнцу поутру,
В себя вбирает умиротворенье.
На миг забыв войны порочный круг,
Мне верить очень хочется: «А вдруг
Продлится это хрупкое мгновенье!»
 
ДОЖДЛИВЫЙ ПОЛДЕНЬ
 
Мне шепчут тучи притчи над рекой,
В которую ныряют колокольни.
Стрижам и чайкам под дождём привольно,
А город празден в этот час лихой.
 
Над мостовой шуршащий шум машин
Плывёт и утопает в хлипких липах.
И слышен грай крылатых архетипов,
Их криками намокший сквер прошит.
 
Благоухают кущи бузины,
По тротуарам капли бьют морзянку,
Пищат синицы, тенькают зарянки,
Не разбираясь в отзвуках войны.
 
Фатальность стала главной из примет,
Здесь кофе пьют под рокот канонады.
И с раздраженьем никакого сладу,
Когда надежд на безмятежность нет.
 
РАССВЕТ
 
Когда Венеры томный взор остыл,
Мои желанья сдержанно просты,
Когда окраины легкоранимы,
Я вижу с безмятежной высоты,
Как всходит солнце в дыме коксохима,
Как распускается рассвет неумолимо
Над куполом насыщенно-густым,
Перетекая через блокпосты…
 
И в этот миг захочется уже
Смотреть, как мир июньский порыжел,
Уткнувшись в чабрецы и молочаи.
А ветер на каком-то кураже
Врывается в зарю, не замечая
Что будет день, по-прежнему отчаян,
Сражаться на невидимой меже…
Без злобы, без огня, без новых жертв.

ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ИЮНЯ
(Горловский сонет)
  
Нет, не закончился июнь!
У нас с тобою день в запасе,
И мы идём по пыльной трассе,
Пока рассвет предельно юн,  
Туда, где у песчаных дюн, 
Залив озёрный так прекрасен.
 
Где жизнь бурлит во весь накал,
Где ивы распустили пряди,
Разносится над водной гладью
Черноголовых чаек гвалт, 
Где мир почти что мирным стал,
И преисполнен благодати.
 
И только сердце кровоточит
От боли отгремевшей ночи.