Инвер Шеуджен

Россия, г. Краснодар

ПОЛУРАЗДЕТА  ОСЕНЬ, ДОЖДЬ   ПО  КРЫШЕ…

Полураздета  осень, дождь по крыше,

Проплешинами лужи, неба ширь.

Легла  на плечи, запах снега слышен,

Я по привычке, в чай кладу имбирь…

Качает лодки, одиноко осень

На глади загрустившего пруда.

Принарядила  кромки зрелых сосен,

Какие мол, девчонки, вам года…

Чернильным стало небо на закате,

Я вспомнил лето, встречу у реки,

Ты танцевала в васильковом платье.

В костре, сгорая, пели угольки.

Вдали, над нами звёзды проплывали,

Ночь  озаряя, глаз не оторвать!

Своей судьбы с тобою мы не знали,

О многом я хотел тебе сказать…

О счастье, о любви, слов не хватало,

Несказанное разрывало грудь.

А ты  в ответ, чуть слышно прошептала –

«Я не твоя, с другой счастливым будь».

Опала осень, говор птиц не слышен,

Нахмурившись, застыла неба ширь.

Дождь  барабанит, битый час по крыше,

Я, по привычке, в чай кладу имбирь…

СВЕТИЛА  МАЛАЯ ЛУНА…

Светила малая луна,

В моё окно кристальным светом.

В каких глубинах рождена

Строка, подобная рассвету,

Что озарила полумрак,

В пылу признаний, тают свечи,

И вдохновенье, как пиджак

Мне будто кинул кто на плечи...

И я в порыве, не таясь 

Отмечен ли небесной лирой,

Пишу, стихов сплетая вязь,

За этот миг отдать полмира.

Не жаль! За хлопоты ночей,

Всё скажет за поэта слово –

За то, что в тысячах речей,

Оно потом воскреснет снова.

За то, что ближе мне печаль,

И я душой распахнут думам.

За то, что прошлого не жаль,

И выбор музы был обдуман...

А время потеряет счёт,

Светает, за окном багряно.

Звезда последняя падёт

Казавшаяся безымянной...

Погаснет талая луна,

Восток забрезжит первым светом.

И откровения полна

Строка затихнет пред рассветом…

ТЫ  СЛЫШИШЬ   ЛИ  МЕНЯ, СОЛДАТ…

Как в сорок первом, смерть стократ

Грозна  и небеса горят!

В аду, средь боли и огня

Солдат, ты слышишь ли меня?

Ты посмотри, с тобой в строю,

Ребята пали, что в бою:

Чуваш, татарин и бурят,

Все те, кто был тебе как брат...

С тобой, запомни, Ленинград!

И обожённый Сталинград.

И дед, что в поле под Москвой,

Остался вечно молодой...

С тобой шагает мать-страна

Пожаром войн опалена.

Не зачерствев, и всем воздав,

И голову склонить не дав.

Застыла, над письмом свеча,

А ночь от взрывов горяча.

И вот уже который год

Родную землю пламя жжёт.

И поднимая в цепь ребят,

Ты знай, любимые не спят.

И ждут, а матери в мольбе,

Седеют, двадцать лишь тебе.

И чей-то сын, и чей-то брат,

«Огонь» – кричит, хрипя комбат.

Над полем в копоти луна,

Опять кресты, опять война.

И смерть грозит в прицел стократ,

Но правда за тобой, солдат.

Чеченец, русский и бурят,

И каждый мне, теперь как брат…

ДВА  ТОВАРИЩА…

Ну  вот и всё мой друг, товарищ,

Остались мы вдвоём с тобой. 

Из  роты, что в дыму пожарищ,

Легла  под этой высотой...

Нам  жить осталось, до рассвета,

Но  умирать ведь, не впервой.

Отсыпь махорки из кисета,

Давай закурим, по одной...

Огнём заполыхало поле,

Полезла  немчура  вперёд.

На  чёрное похожа море,

Эх, нам  сейчас бы пулемёт.

Патронов горсть для  автомата,

С  фашиста сбили бы мы  спесь.

А  где-то, ждёт отец солдата,

Не зная, сын воюет здесь...

В  подсумке лишь одна  граната,

Но  силы есть, для штыковой.

В  последний раз подняться надо,

Мой друг, товарищ боевой...

За тех ребят, что здесь  остались,

Земли родной, не отдав пядь.

Под "Фердинанды" что бросались,

Пришла пора  нам долг отдать...

Застыли в белом обелиске,

Два друга, вместе на века.

До смерти  было им так близко,

Как и до славы – два шага!

СУДЬБУ СВОЮ ЗА ВСЁ БЛАГОДАРЮ…

Судьбу свою за всё благодарю,

Печалиться не вижу я причины.

Встречая ли  рассветную зарю,

Иль провожая день, под свет лучины...

За неба ширь, за ласточек полёт,

И за дождей  разорванные нити.

За то, что, в мае звёздный небосвод,

И солнца лик оранжевый в зените...

За всё, что в жизни есть, благодарю,

За все свои паденья, что во благо!

За то, что каждый раз душой горю,

Когда читаю  книги о Гулаге.

За белый куст сирени, у окна

За первый солнца луч, в окне что пляшет

Когда, так по-весеннему, нежна

Земля вокруг, и нет поры той краше...

За лиры дар, судьбу благодарю,

Быть может, я отмечен кем-то Свыше.

Когда строкой я с миром говорю,

А дождь внимая, в окна бьётся тише...

За всех друзей, с кем точно по пути,

За тех, с кем разошлись – бог не осудит.

За радость, неизбывную в груди,

Когда родные – не чужие люди...

За это всё судьбу благодарю,

Пенять на жизнь не вижу я причины.

Встречая ли рассветную зарю,

Иль  отпуская день, под  свет лучины...

АДЫГ  ПОЧТЕННЫЙ   УМИРАЛ

Адыг почтенный умирал

В тиши кунацкой.

Он боль свою, от всех скрывал,

Была что адской.

В сухих и жилистых руках,

Нет прежней силы,

Но негасим огонь в  глазах

Судьбой хранимый...

У изголовья сыновья,

Склонились  рядом,

Им пред отцом никак нельзя,

Поникнуть взглядом...

Закашлявшись, старик привстал,

Всё понимая.

И тихо сыновьям сказал,

Чтобы внимали.

«Я ухожу, своё пожил,

В душе нет страха,

Законы наши сердцем чтил,

И чтил Аллаха...

За  родину, не раз свою,

Смерть презирая,

Я бился в воинском строю

Клинок сжимая.

Как кунака, я гостя чтил –

Так жили деды.

Лепёшку на двоих делил,

Делил и беды...

Отцовский вам наказ один:

Держитесь вместе.

Не посрамите вы седин,

И горской чести…».

Закончив речь, он замолчал…

«Иду, Всевышний!»

Адыг достойный умирал,

Слова излишни...

Нет, не сломила жизнь его

Боль не сломала,

Темно, в кунацкой, без  него,

Внезапно  стало...

ЗАТИХШИЙ ЗАЛ, ВО ТЬМЕ ЛИШЬ СВЕЧИ…

Затихший зал, во тьме лишь свечи

Вольготно пляшут, предвидя миг,

Когда признанье падёт на плечи,

И вдохновенья воскреснет лик...

Жизнь проживая, в надрыве, в голос,

Поэт у рампы стихи читал.

Затихло время, и раскололось,

На «до» и «после», взорвался зал,

В аплодисментах, и в месте силы,

Судьба вернула с лихвой долги.

И долго строки, в пространстве плыли,

Дрожали пальцы, держа листки...

Но распрямились, предтеча, плечи,

Ликуя, рвался из сердца крик.

В хрустальных ножках плясали свечи,

 Затихшей музы был светел лик...