Павел СЕРДЮК (Донецк)
* * *
Не приживаюсь на земле,
на кольцевой и на грунтовке,
и на брусчатке, на золе.
И хлопнет выстрелом винтовки
в европу форточка, в окне,
как призрак, я не отражаюсь,
и брода не ищу в огне,
от вечной спешки ошалев.
Уйду в народ и заМожаюсь
за сотый километр, как лев,
купив билет, лечу в травмвае,
травмируя себя в толпе,
съев соли пуд на каравае.
Приходит кара по тропе
в носках из узелков на память
и глянет глянцево в зрачки
дверных глазков, и байки баять
о вечности за пятачки
начнёт, царапаясь в обложки
уставшей доживать души,
не ведающей неотложки,
истёртой, как карандаши.

 * * *
В Раю сегодня тихо, без стрельбы,
Он перенёс начало артобстрела.
Не каркает и ворон будто бы,
и божий мир притих поднаторело.
В Раю сегодня листопад в обед,
на первое весёлый мелкий дождик,
гарнир листвы в горниле дряхлых бед,
салат из неуёмных зрелых тождеств.
На третье здесь компот, сушёных слив
ещё полно на веточках трамвая.
И пассажиры, вечность разозлив,
спешат домой, за мудрость выдавая,
феерию последних новостей.
Она идёт, как замуж первой ходки.
И сыплется зарплата из горстей,
как золото листвы, ершистой холки
приподнят псов бездомных воротник,
что ластятся к ногам у подворотни.
А вечность в суете репостит ник,
обратных лун смеются оборотни
над крышами седых материков
добытых знаний, не дающих корма.
И фонари, как свет патериков,
нависли в вышине почти, как карма.

  * * *
Небо оттенка ртути непроницаемо для лучей –
это туман осенний наводит панику.
Месяц неясный, надутый, как казначей,
обозначает тускло листвы ботанику.
И тишина, поскольку не видно звуку,
куда пробиваться дальше, да и зачем.
Грохнет внезапный выстрел, как закавыка,
зрачки расширит, добавит светил очам,
как барабан, ударит по перепонкам
и застучит по шиферу чугуном.
Великим русским вспомнится мать ипонка
и свет погаснет в доме, где всё включено.

 * * *
 Я собираюсь собирать плоды дерев,
их сбило с веток ветром южных склонов.
Я собирать плоды поднаторел
и совершаю множество поклонов.
И всякий раз я кланяюсь тому,
кто создал их для красоты и вкуса.
На небе видно облаков тесьму
и солнце светит, опускаясь косо.
И опадает осенью листва,
хотя ещё и зеленеет крона,
и воздух полон света, торжества,
и осень не покинет скоро трона.
И так тепло, что хочется молчать
и думать обо всём неторопливо.
И оставляет зрелости печать
упавшая торжественная слива.

 * * *
Октябрь приносит и тепло
(в ряду того, что он приносит).
Прожитый выигрышный лот
гремит к закату, жизнь, как прозит.
Счастливый случай – не попасть
при попадании в опалу
судьбе, что разевает пасть,
а жить – не всё ещё пропало.
и зубы мудрости растут,
что так идут к виску седому.
И хочется увидеть тут
конец Гоморре и Содому.

  * * *
 Я буду слушать тишину,
пока она сама не стихнет,
и зазвучит во мне мой стих, нет,
я буду слушать тишину.
Ведь в этой чуткой тишине
приходят голосов потомки
и заискрят тогда во мне
души тлетворные потёмки.
И всё, что было за чертой,
за гранью видимого света
вообразимой чередой
появится, и знак ответа
предъявит слово языком
каллиграфически не внятным,
что только тишине знаком,
и только в тишине понятным.
Но где услышать тишину.