член Союза писателей России
***
заретушируй свет метелью и зимой,
и патиной угрюмой непогоды,
но из снегов проступит профиль мой
в двух лепестках фиалки у дороги.
она тебя отыщет, будь спокоен.
ведь у любви средь лютых холодов
так много теплых освещенных окон
и есть огонь с поленницею дров.
но коль совсем снегами одолеют
твой сон, и вечность выпьет времена,
и фиолетовый бутон замерзнет, онемеет,
и тень уйдет моя в проем окна,
то зелень вешняя распустится без нас.
и скроют грусть фиалки в бездне глаз...
***
декабрь не ярок и нездешен…
и в патетическом дыму
признается, что год был грешен,
и год покается ему.
на гвоздик календарь повешен,
ненужный старый, никому.
декабрь зашёл за половину,
как солнца лик зашёл за холм,
и бросил жизнь в забот пучину,
в разгульный бег без всяких норм,
в мирских страстей под край в путину,
но колокол гудит по ком…
декабрь неясен и отвязен
от тех, что были до него.
он рвёт сложившиеся связи,
он снежен и совсем не грязен,
не жёлт, по-мартовски не празден,
он просто ждёт- пройди его.
ступая по следам недавним,
вступая в сговор с темнотой,
и подчиняясь всем неявным
приметам жизни этой - той,
нас разлучающей коварно
с минутой жизни убылой.
***
по снежным северным рекам
ледовый расправив рукав
слеза распростертого века
струит в ледовитый лукав-
ство и пришлую веру
камлай не камлай у реки
в бубна округлую сферу
не впишется сумрак строки
уходят следы заметая
уносят священных богов
но баба как смерть золотая
смотрит на свежую кровь
***
девочкой некрасивой,
вислоухой собакой,
бабочкой без перспективы,
в белой исподней рубахе
по лугу по мостовой,
плакать и слёз не прятать,
улицей моховой…
в тайной писать тетради
о заповедной чаще,
и о невиданном принце,
что приходил не часто,
лучше бы не родиться,
что не бывать принцессой,
добрых не звали в гости,
и от того инцеста
лишь земляники горстка,
да и глаза собачьи,
белый лоб и улыбка...
дай им глаза незрячих,
в сердце - чуткую скрипку...
дай им благого Бога…
дай им все что желают,
дай, чтоб добрей… к убогой…
слёзы не заживают…
Памяти отца
декабрь, неяркий как лучина,
у смерти - ложе и причина,
и без причины звёзды льёт
в играющий со взглядом лед.
короткий день у света в глине,
замёрзшей кожей мертвеца,
и светлый блик в ее помине-
горящей яркостью лица,
узнавшего, что смертен, сына,
когда он в печь слова отца-
кидает книгой мудреца,
что пепел стынущий отныне.
декабрь в синюшные леса
и иней в лед замёрзших веток
тачает, как тачали предки,
подметки валенок творца.
***
как наше время полиняло
до седины согбенных трав,
как истончало, исхудало,
лишившись жизней ветхих прав.
и истинный его поклонник
теперь старик или покойник,
перелицованный угодник,
протертый от трудов рукав,
и в инее холодный донник,
и сбывшийся до корок сонник,
и с глиной вечной тесный сплав.
***
суровая проза стиха
(улитка под соусом Бога)
чесночным и пряным немного
не без налета греха
в шершавую плоть языка
в слюну горечь умного смога
что все приукрасив слегка
плюет на условности слога.
свернётся пространство в кулёк
в котором под пудрой восхода
от ночи как список далёк
спит дня ветряной иноходец
с которого пишется фреска
словесного снимка строка
но в оттиске смутно не резко
пусть снится и снится пока
***
пропащий город, скованный ледком,
скользит бульваром к скованному пруду.
метутся мысли в круге вековом
и прячут в шарф надсадную простуду.
от декаьря в сентябрь не убежишь,
и не уйдешь в себя, глаза закрыв,
заиндевевших вен листом не воспаришь,
и улицей едва ль проткнешь массив
нависшего ненастья снегового,
оно сейчас обрушится на нас.
и спеленает холода покровом.
возьмет, как в гипс и ледовой каркас.
продрогший город думает о лете,
пропащий город спит под фонарем,
промерзшею рукой держа билетик
на колесо обзора дня за днем.
***
мне хорошо. и холод полон.
и белое от радуг, вдруг,
пылает акварельным смелым
палитровым лазурным. мелом.
штрихом пастельным недруг-друг.
и в раме, и дверном проеме,
холсте, квадрате и приеме,
другом формате, и листе,
прожилками, штрихами угля
являет в белой пустоте
артерии и кровли дуги,
небес отвесные подпруги.
и воздух в Божьей наготе.
***
дай труд себе отречься от
бездумной и шальной отваги,
и оторви перо и думы от бумаги,
наполни дом быльем других забот.
угаснет скоро этот пришлый год,
уйдет, а мы и рады, бедолаги.
притащим воз всех недопетых дел,
исканий без надежды и просвета
и будем ждать чудес. и передел
нагрянет, как среди будней лето.
и все двенадцать месяцев любви
придут и принесут свои дары,
подснежники, нарциссы, хризантемы...
но не найдут решения дилеммы:
о счастье речь или несчастны мы?
над нами вечные распались тьмы...
и звездная открылась апофема,
готовя взлет единственной любви
и бесконечность заданной нам темы...
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.