АВГУСТ ОГНЕННЫЙ, МЕСЯЦ СТРАСТНЫЙ…

Валентина ЕРОФЕЕВА

Стихи разных лет
 
* * *
Осторожно, сладко, нежно
Губ твоих прикосновенье,
Мой далёкий, дикий, снежный
Человек из сна забвенья.
 
Волны нежности скользяще
Омывают берег страсти.
Жаль, что мягко и изящно
Избежали мы напасти,
Что цунами здесь зовётся,
Диким смерчем ввысь взовьётся,
Горькой нежностью прольётся,
Болью сладкой отзовётся…
 
* * *
Тоскливой болью пустоты
Разломан слог, раскрошен свет.
Опять – не ты, и вновь – не ты:
Распятый след, обманный бред.
 
Ночных цикад тревожный стон,
И взлёт звонка.
Безумной вестью телефон
Пронзил века.
 
И нить, утерянная нить
Того клубка,
И лабиринт, которым плыть –
Аид-река, –
Угасли вдруг. И, разбросав
Остатки сна,
Взошла, царицей неба став,
Лишь весть одна.
 
* * *
Тело ластится, льнёт и ласкает,
Приворотным изгибом маня.
Тает, плавится, вновь воскресает,
Чтобы мучить и нежить меня.
 
Утомлённое, в зыбкость стекает,
Где вибрирует мгла, чуть дыша.
И распахнуто власть принимает
Из трепещущих крыльев душа.
 
* * *
Усталый стих мой сник недоумённо,
Костёр его стыдливо льнёт к земле.
Навязчивый мотив кислинкою зелёной,
Как яблочко-дичок, стомившийся в тепле,
Вибрирует в мозгу и, опьяняя тело,
Раскачивает в такт той сладости двоих.
И чистоте его нет никакого дела,
Что так самозабвенно
                                 ты в вечности притих.
 
* * *
Воспалённая горе-головушка,
Раскалённая горе-головушка,
Дай прижмусь я к тебе прохладою,
Дай тебя, мой свет, я порадую
Сладко-страстным прикосновением,
Ветра лёгкого дуновением
С губ моих на твои виски:
Пусть враги твои перемрут с тоски,
Силой крепкою расцветут друзья,
А любимою – буду только я.
 
* * *
Август огненный, месяц страстный.
Звёзды гроздьями – прямо вниз.
Притяжение – не опасно,
Вот и мы с тобой – сорвались.
 
От тебя ко мне нить крепчайшая,
А от нас двоих – снова ввысь.
Ты – отрава моя сладчайшая,
Только мною – не отравись…
 
* * *
Тело пело, пело тело,
Приникая, проникая,
Растекаясь, обвыкая
В сладкозвучной тишине.
Тело пело о стране,
Из которой выход в море,
Там, где лодочка одна,
Страстной негою полна,
Тайну двух хранить должна.
 
Тело пело, пело тело,
Сокрушая, искушая,
Умоляя и прощая,
Песнь извечную любви –
Верь, надейся и зови…
 
* * *
                 Мой миленький дружок,
                         Весёлый пастушок...
                                       Песенка
Мой милый лопушок,
Растрёпанный дружок,
Завихренным ключом,
Светящимся лучом
Ворвался ты в мой дом –
И тесно стало в нём,
И жарко стало в нём,
И ярко стало в нём
С тобою, мой дружок,
Мой милый лопушок…
 
* * *
Нас обманули – вот он рай:
В луне, застрявшей боком в туче;
В истерзанной ветрами куче
Навоза;
                  и собачий лай;
И гордый неуёмный кочет
Извечное ку-ка-ре-ку
На верхотуре, на суку,
Захлопав крыльями, клокочет.
 
Вот рай…
               И запах молока
Так беззащитно веет сеном.
И это – вечно и нетленно,
Вне времени и на века.
 
И райских яблочек бока
Призывно манят прикоснуться,
Зубами впиться и – очнуться
Изгнанниками Старика…
 
НЕЖНОСТЬ
Застывшее в поленьях древо
Свой источает аромат.
И звёзды – сверху, справа, слева –
Дыханье благости струят.
 
Покой и тишь в подлунном мире.
Все катаклизмы до утра,
Часа на три или четыре
Зависли в коме. Спать пора…
 
Собачье сонное смятенье
Вновь освещает путь – назад.
Луны угаснувшей затменье,
Как очищенья листопад.
 
Спадают тяжко горечь, пытки
Молчанием достичь глубин,
Где заиграют солнцем слитки
Грядущей нежности вершин.
Всё ей, всесильной и всевластной,
Под ноги брошено давно.
И мраком, тяжким и прекрасным,
Пресыщенно горит окно.
 
* * *
Мой среброкудрый декадент,
Наук стремительный студент:
Любовных, точных и иных –
Как явных, так и потайных.
 
Рывок вперёд и шаг назад.
Полёт над бездной:
                               слева – ад,
А справа – райские сады.
И зависанье вдоль беды.
Лишь лоно страстное Воды –
Стихии драгоценных Рыб –
Спасает от распятья дыб,
Самовлюблённости врагов
Да лести страстной дураков.
 
Ах, среброкудрый мой студент,
Рывок последний – и момент
Царицы Истины в руках,
Клин журавлиный в облаках.
 
* * *
Какая вязь
И музыка какая
В чужих стихах!
Какие переливы,
Созвучные журчанию ручья
И трепетанью ивы
Тончайших пальчиков!
 
Кто дирижёр сей музыки?
И чья утонченной души
Блеснула партитура?
И растворив окаменевший плен,
Измяв беззнаковость
И беззаконье звуков
Чужих речей,
Рванулась вверх –
Чистейшая натура, –
Совпав мелодией
Прелюдий и теней
И соучастьем счастья…
 
* * *
Причудливы восторги пятен
Спирально вьющихся кругов.
Их лепет мягок и невнятен,
Но сетью стянутый улов
Богат. Насыщен чрезвычайно
Полётом бабочки, шмеля
Смятеньем круговым.
                               И тайна
Руки, вписавшей вензеля
Их траекторий, в глубь проросших
Вселенной,
                       и объятий душ,
Пленённых и неосторожных,
Слетевшихся на нежный туш
Их вариаций, –
                        столь глубинна
И кружит голову века.
Благая… И спиралевидна…
И высока – сквозь облака.
И ускользающе обидна.
И возбуждающе близка.
 
* * *
Луны воспалённое око
Сквозь облако пристально зрит,
Как поезд, тревожный, далёкий,
Стремительно к цели летит.
 
Раздолбанным монстром дорога –
Проложена так на века.
Над ней, разливаясь широко,
До сих пор та песнь ямщика
Зависла морозным осколком,
Обломком угасших времён…
 
И те же – голодные волки.
И так же – ягнёнок смущён.
 
* * *
Мой город там – вдали,
На раскалённых солнцем пуантах
Танцует танец вихревый песка.
И капельно-дремотная тоска,
Как небеса – угрюмого Атланта,
Вдруг радугой пронзит издалека
И ливнем грозовым омоет душу.
 
И вот уже, бесстрашная, не трушу
Чужих речей и вольности своей.
И даже не синица – воробей,
Испуганно в руках затрепетавший,
Вдруг затмевает нежностью своей
Полёт гордыни в небесах уставших.
 
* * *
Болящей нищенкой
                          пристроюсь на крыльце –
Под мрамор – привокзального буфета.
Бедовая головушка в кольце
Тугом забот – без плата и берета
Мигреневой тоскою перегрета.
 
И град старинный, степью и луной
Навечно впаянный во плоть и душу,
Прощально пахнет привокзальной стужей,
Бессонницей и строгостью людской,
Да юношей в тельняшке, надо мной
Склонившимся –
                          помочь советом.
Ах, милый мой, спасибо за глаза,
Тревожные и ждущие ответа.
Мне хорошо, мой друг, как всем поэтам,
Бездомным нищим, ждущим конца света,
Влюблённым, отпустившим тормоза,
И к гибели несущимся кометам...
Мне хорошо, мой друг! Прости за это.
 
* * *
Растекаюсь по древу и цвету,
По траве и росинке на ней.
Растекаюсь и таю под светом
Твоих нежных и страстных лучей.
 
Моё солнце – светило ночное –
Раскаляешь собой добела.
И вплавляясь в пространство иное,
Как песчинка слаба и мала,
Перестав быть самою собою
И почти примирившись с судьбою,
Вдруг взрываюсь сверхновой звездою,
Чтоб коснуться тебя, уходя…
 
* * *
Моя река так глубока,
Так широка, так высока –
Своими берегами.
И так быстра, и так длинна –
Весь мир опутала она
Беспечными руками.
 
Начало ей в душе моей
Мотивом вольности степей
И леса дуновеньем.
В них рождена, защищена,
Навечно свету отдана
Чрез морок и мученья.
 
Моя река так глубока,
Так широка, так высока –
Своими берегами…
Но берег мой – порос травой,
А твой – скалистый и пустой,
И – пропасть между нами.
 
* * *
Стыдливой неги полные леса
Набухшей грудью тянутся к светилу,
И стягивая страстно полюса
Безумцу-ветру шепчут:
                                «Милый, милый…»,
 
Раскачивая всплесками ветвей
Своё земное стынущее тело
И грезя, как весенний соловей
Их голоском царапнет неумело.

Валентина ЕРОФЕЕВА. АВГУСТ ОГНЕННЫЙ, МЕСЯЦ СТРАСТНЫЙ… Поэзия - Газета День Литературы (denliteraturi.ru)