Феликс Зигельбаум

ЖИЗНИ МОЕЙ СТРАНИЦЫ 

Жизни моей страницы жёлтые,
Смерти моей страницы белые,
Дней моих вам – тугие жёлуди!
Ночек моих – вам звёзды смелые!

Дождь будет метить ваши буковки,
Снег укрепит обложку тонкую.
Будьте и вы кому науками!
Будьте и вы кому иконками.

Я буду рад, страницы милые,
Еже ль вам жить с живыми ликами.
«Лесу для вас ещё напилим мы», –
Скажет потомок мой у «дикого»...


КОМА

Вот что, любви неизбежная кома,
Царство дождя, здравствуй, слева и справа!
Космой глухою накрой наши окна,
Ветхий триумф абсолютного права!..

Здравствуй! Гуд монинг! Бонжур! Буно сэра!
Все языки равно сердце хоронят…
Царствуй, Величество – горькая эра, -
Паперти «платина», ржавчина в троне!

Нам удалиться недолго надолго
С круглой и всё же не вечной арены.
Кома – знакома: все чувства в наколках
От плавников многохмурой «мурены».

Скрыта болезни повторной причина.
Мы словно корни не здешнего сада.
А некий жребий – серийный учитель,
Хоть ничего от причины не надо.

С кем было это – все птицы слетались!
И вот такое – горели все клетки!
Оба – созвездие некой морали:
Двадцатилетки!.. Двадцатилетки!..

Чёрные дыры!.. и, может, квадраты!..
Горы земные – всего лишь трамплины
Были – так думали в вешние даты
Мы – молодые, как боги из глины!

Так не души, если даже виновен!
Знаешь, что важно-то: мир и здоровье.
Помнишь, как в песне «Ах, пане-панове!»
Трудности были с теплом и любовью…

Где эта улица Праздника свадьбы?!..
Где переулочек или квартальчик?!..
Как ты болеешь, пиши, бога ради!
Мой адрес – Родина, твой адрес – Нальчик…


ГИМАЛАИ

Где я не был – и долго не буду –
В гималайской росе эдельвейсы.
И горят, как сердца анемоны,
Если близко светило встаёт.
Их пониже скрипят скорпионы
Те морские далёкие песни…
И в волнении змеи танцуют,
И кукушка-бухгалтер всем врёт.

И дымятся в листве леопарды,
Точно ладаны или топазы,
И поверхности страшной бараны
Демонстрируют ловкость свою.
Где горячие снежные барсы
Оккупируют норы и лазы,
Мишки гризли к себе восвояси
Тащат рыбу и что-то поют.

Где хочу быть, да скоро не буду,
Там в пещерах-квартирах аскеты
Высоко и светло проживают
Скоротечный физический век.
А над ними и с ними летают
Гималаи – красивое чудо –
От души до макушки одеты
В небоокий божественный снег.


ЛИРЕ ОТ ЭММЫ ГРАНТА

Я поймаю бад-эмскую осень
За отброшенный ящеркой хвост,
За змеиные в радугах косы
В дождик тёплый от радости слёз.

И душа – этот сканер разбитый –
Вдруг запомнит, что будет в нём жить:
Что захочет любить «инвалида»,
С ним кружить над землёй! И кружить…

И скажу я тогда: «Дорогая, –
Налегке-веселе, от души, –
Осень людного этого края,
На перо моё чуть подыши!

Сжалься тонкой фантазией света!
Он играет в глазах куполов
Семиструнной природой поэта
Тридевятого Царства Любовь!»


ОКЕАНСКО-ЭМИГРАНТСКОЕ

Я до сих не ведаю,
Отчего вдали
Золотые, медные
Плачут корабли..

Слёзы их волнуются,
Плещут на ветру,
Словно Солнце-умница
Говорит: «…Умру!..»,

Влажно-заунывное
Тучи вслух поют,
Крепко в дружбе с ивами
Мачты у кают!

...Потому не ведаю,
Почему люблю
Тётку эту вредную –
Родину мою? –

Эти сны кудрявые
В дымке за бортом,
Речи незаздравные –
Прежде да потом,

Молодые травушки под
Солдатский марш –
До мозгов отравушки
И до лёгких аж!

...И до дна не сведаю:
Для чего люблю
Маму – в чёрном – бедную
Родину мою!..


CНОВА

Промчалось розовое лето —
И листья обгоняют шаг.
Из водяного пистолета
Тепла и света брызжет враг.

Молочный холод или Млечный
Устами праздничной дали
Последние салюты шепчет.
Пик напряженья — журавли!

Целебный луч для них истаял.
С тем остаюсь один я, где
Гнездятся голубые скалы,
Как птичьи тени на воде.


А ВОТ И Я

Я битый беспризорный, я чужой.
Я родины не знаю – и не снится.
Я в диалог вступал с моей душой,
Но отвечала только поясница.

Я призрак жизни, костяной фантом.
И мной пугают даже пьяных взрослых,
За то, что я столбцами белый том –
Выдроченными – заливаю просто!

Читатель, вот он – мой седой секрет:
Один лишь низ мой гений век тревожит.
Я сексуальный до того поэт,
Что и живу с моим пером на ложе.

Да, онанизм, ты лучший из – на «изм»!
Хоть не такой, конечно же, как этот…
Сбегу в Китай: там золото – маис,
Таких не забывают там поэтов!..


МУЗЕЙ

Чёрная дыра Малевича –
Маленький квадрат…
На тебе та шубка беличья…
И на мне – «парад».

…Ой, Музеево-музеево! –
Странная страна,
Наше ты большое дерево!
Мы – его гранат!

С пупсой мы упрямой парою
Лазим по тебе,
Словно по любви с гитарою,
С шваброй по избе!

Но такое в окна явится –
Что не передать.
Ну, художества-красавицы!..
Ну, Искусство-мать!..


ПОВЕСТЬ О ГЛАЗАХ

Что спутники – ты выходила
С Луною на людный Бродвей:
Походки магнитная сила
И сила полёта бровей!..

«Парад» отражали витрины
Очами ночными тех лет.
Стучали каштаны: «Ма!-ри!-на!..»,
«Ма-ри-на!», – слагал я ответ.

Что спутники?!.. – Ты выходила
Луною в вечерний Бродвей!..
Походка – красивая сила!..
За лёгкие крылья бровей

«Полёт» провожали витрины
Большими глазами, и вслед
Акации пахли: «Марина!!!»,
«Марине! – стонал я. – Привет!»

…Но, мягко встречаясь глазами
(Конечно, «всегда невзначай»),
Я – скоро с седыми висками,
А ты – восемнадцатый, чай;

Сжимали мы губы упруго,
Которым шепнуть бы: «Люблю!»:
Ты – каряя южная вьюга!..
И я – двух костров изумруд!..

Сей блюз раздавался не в первый...
Да всякий раз – что наяву –
Амур в нас натягивал нервы –
Стреле выбирал тетиву!..

И ничего со мной иного
Из пройденного прежде нет…
Одна лишь эта осень снова
На самой майской из планет.


НЕЖНОСТЬ РЕЦЕПТОРОВ

Ночь структурой схожа с дранкой и фланелью,
С тонкой тьмой заплатной, шевиотовым сукном.
В метре над постелью кожа, мех и рожа,
Ветхие медвежии, охраняют дом.

Смыслу в нём, порядку, верю и не верю.
Солнце уважаю, злата не ношу.
Двери отворяю, делаю зарядку.
Белому кораблику лужу нахожу.

В капле этой – небо. В нём – кроветворенье.
В руслах этих – счастье, нежный тон любви.
Будь со мною рядом каждое мгновенье,
Дружбанок бумажный! Дурачок, плыви!..


ТВОРЧЕСТВО

У лимана легко
Упади в камыши.
Без души ничего
Не пиши для души...

Как над птицей Луна,
А над полем гроза;
Пусть на миг – но до дна –
Рассмеются глаза.

«Пред созвучием строк,
Пред созвездием букв
Помолись» – скажет Бог, –
Твой Единственный Друг, –

Пред смирением глаз
Мир взрывая в пыльцу,
Чтобы смерть на себя
Опустила косу...


МОЯ МОЛИТВА


Господи мой, в благодушном посыле –
Полностью Твой! …сердце, хочешь, осилит:
До истеченья телесного тленья,
Как в очаге благодатном поленья,
Жарко пылать и Священной волною
В свет обращать всё пустое, больное.

Господи мой! Ясным пламенем вижу:
Был неживой, сам собою обижен –
Не отдавал чувства всуе Закону,
Не признавал Чуда-Царства Корону.

Что ж, правомерны заботы, лишенья,
Безрезультатные ночи и бденья.
Если бы ранние понял сигналы,
Не пребывал бы меж сирых и малых.

Сила Твоя, Вечен-Царь, плодоносна:
Знаешь и судишь без лишних вопросов,
Нам набавляя преграды и счастье —
Как заслужили! — Велик! Беспристрастен!..

Токи энергий Твоих провожая,
Я позволенье одно вопрошаю:
Вне рассужденья любить Тебя, Боже! —
Это душа с благодарностью может.

17 августа 2000 г.