Юрий Чернецкий


Мне видится Гоголь, по Риму бредущий
близ церкви Троицы-на-холмах*.
К нему приходящие «Мёртвые души»
всемирной Души обретают размах.

Она прилетает из горнего крова,
чтоб в лицах – подобии мутных зерцал –
Плюшкина даже или Ноздрёва
возвышенный свет её тихо мерцал.

Бесценна Вечного Города школа.
Прилежно учился в ней, а не форсил
от Бога восторженный хлопец Микола –
и сердце и ум невозвратной Руси.

Лишь он из начальной гениев тройки
шагал по священным Европы камням.
Но не итальянские – русские строки,
как двое других, адресует он нам!

Решительно скинув чужие обноски
и самостоянья познав благодать,
Пушкин, Лермонтов, Гоголь-Яновский
сподобились Русское Слово сказать.

И я, как за щит, всё за слово, за рифму
цепляюсь, от пошлости стрел заслонясь.
А Гоголь – укором и миру, и Риму –
крестную муку приемлет за нас.

----
*) Тринита дей Монти. Автор отошёл от традиционного перевода «церковь Троицы-на-горах» не для углубления рифмы, а ради более точного отражения римских реалий.