Из литературного наследия краснодонских авторов 

Стихи Альберта Борисова

* * *
Рассвет плеснул малиновым крылом
И пал на ветра тёплые ладони.
Уходит ночь за дальнее село
И истомлённой женщиною стонет.
В траву от счастья с маху упаду,
И жизни всей за этот миг не жалко –
За вскрик цветка, за позднюю звезду
И брызги света на плечах русалки.

ПРОСЬБА
Давно не приходил я в отчий двор,
Бродя по свету за желанной целью…
Здесь тополь навалился на забор
И любопытный взгляд в окно нацелил.
Что он увидел за двойным стеклом?
Что слышит он, вытягивая шею?
Позванивая льдистым серебром,
С кем делится он новостью своею?
Быть может, по гудящим проводам
Он мне звонит настойчиво, упрямо
О том, что где-то за снегами, там
Меня ночами ожидает мама.
И как не спит, подогревая чай,
Когда всем поездам все сроки вышли,
И, как, вздохнув, укутает печаль
В халатик старый цвета тёмной вишни…
А провода звонки несут, несут,
И я прошу ночных телефонисток:
- Меня всего на несколько минут
Соедините с тополем ветвистым!

БЕРЁЗКА
Мне махнула берёзка доверчиво,
Как девчонка, чиста и гибка:
«Посиди-ка со мною до вечера,
Посчитаем вдвоём облака.
Я ковёр тебе листьями выстежу
И открою секреты дорог,
Да ещё на прощание вырежу
Подорожный тебе посошок».
С той поры лишь весною накатится
Грусть, признаюсь я, чувств не тая, -
Мне, одевшись в белое платьице,
Улыбнётся берёзка моя.
Гибкой ветвью пригладит мне волосы
И стихи прочитает она,
Как качались во поле два колоса,
Как утёс полюбила волна.
И, прощаясь, шепнёт в утешение:
«Я приду, только ты позови!»
Выше ростом, богаче, душевнее
Становлюсь я от этой любви.

ГРУСТИНКА
Вновь повисли за окошком
Тополиные серёжки,
И скворец самозабвенно
Песню льёт в рассвет.
Хорошо на сердце, только
Грустно капельку, немножко.
Так о чём тебе грустится,
Расскажи, поэт?
Не о той ли незабытой
Звонкой, чистой, духовитой
Под черёмуховым снегом
Встрече у реки?
Не о тропке ль незаметной
На листве едва пробитой,
Не о ласковой ли дрожи
Девичьей руки?
Были встречи, плыли звёзды,
В беспокойство звали вёрсты,
Тихим снегом оседали
На висках года.
Всё, что было, - уходило.
Только память не остыла,
Да ломала льды упрямо
Талая вода.
И опять звенели трубы,
И опять встречались губы –
Песня жизни, как и много,
Много лет назад.
Раскачаем же друг друга
На мелодии упругой,
Баритонами вплетаясь
В дисканты ребят.

ДВЕ ЛУНЫ
С сами собою устаёшь бороться:
Всё – суета сует глухой стеной.
А мне бы поплескаться у колодца
Водицею до звона ледяной.
Чтоб пар, крутыми мышцами стекая,
Хмелил настоем заповедных трав.
И вещий крик кукушки, затухая,
Сулил надежду в завтрашних утрах.
Да после хлебосольного застолья
Без передышки, не гася запал,
Уйти по взгоркам в дальнее заполье,
Куда попасть мальчонкою мечтал.
И, раздвигая ветви, верить в чудо,
Пусть детство помотает по кругам:
- Хоть разобьюсь, но разберусь, откуда
Тянула соки радуга-дуга.
Давно уже устали удивляться
Моим причудам дома. Ну и пусть!
Мне нужно в том далёком разобраться
И раскусить сегодняшнюю грусть.
Чтобы в глазах зовущих и глубоких,
Что ожиданьем радости полны,
Смеялись озорные, пышнобокие
Две глупые счастливые луны.

* * *
Под листьев зябкое шуршанье
Я снова о весне пою.
Её приметы узнаю
Во всём:
В закате полыханьи,
В упрямом изумруде трав
И в теплоте твоих ладоней.
Кто прав из нас
И кто – не прав,
Пускай об этом ночь отстонет.
Плывут не с нашей ли бедой
За облака большие птицы,
Чтоб по утрам живой водой
В озёра глаз твоих пролиться.

* * *
Костёр – и тот какой-то неуютный,
Ночь не боится бледного огня,
И лишь стихи задумчиво и грустно
Чего-то ждут упорно от меня.
Стоят стеной, нахохлившись, кусты,
Во сне бормочет сонная речонка,
И вижу, что черёмуха, как ты,
Ко мне плеснулась гибкими ручонками.
Что удивляться, если россыпь звёзд
Давным-давно кружится хороводом,
И Млечного Пути искристый хвост
Лёг между берегами светлым бродом.
Заря на скалах в сурик красит мхи,
И не удастся до утра забыться,
Когда повеселевшие стихи
Спешат, спешат, спешат наговориться.

АХ, СИНИЙ МАРТ…
Хрусталь весна колотит, -
Может, к счастью…
Тут прошлое готов в куски разбить…
Гонцы весны различных птичьих мастей
Не устают надеждам гимн трубить…
Не верится – весна ли? Вдруг обманом
Вновь оттепель источит лёд души;
Кинжал сосулек хрупок и коварен,
Бокал сомнений трудно осушить.
Но без дорог и встреч, крутых прощаний,
Что жизнь моя – безвкусна и мертва…
Пусть говорят надежды обещаньем
Прощений откровенные слова.
Ах, синий март, как жарко сердце студишь,
Хоть ты пришёл всего лишь погостить…
Легко простить, когда совсем не любишь,
А если любишь – как тогда простить…

* * *
Спит река под сосулистый звон.
Лист, как сердце багряное, бьётся.
Да порой то ли крик, то ли стон
В этой звонкой тиши раздаётся.
На знакомую кручу приду
С грузом горьких душевных сомнений,
И в безмолвный покой упаду,
Отрешась от суетных волнений.
Не за то ли и люб мне февраль,
Что излечит, как ни было б трудно.
Зимней сказки скупая мораль,
Как поддержка надёжного друга.

ДА!
Солнце. Небо ярко-голубое.
Луг. Ромашек влажные цветы.
В цветнике огромном бродят двое:
- Я люблю тебя, люблю тебя! А ты?
Земляники ягоды душисты.
Вырезные нежные листы,
А глаза восторженно лучисты:
- Я люблю тебя, люблю тебя! А ты?
Юность, птицей яркою порхая,
За собой сжигает все мосты
И летит в зенит, не затухая:
- Я люблю тебя, люблю тебя! А ты?
И катилось эхо по вселенной,
И дарила дальняя звезда
Неизменно вечное, нетленное,
Жизнеутверждающее: «Да!»