Анатолий Грибанов




1.
Оформившись в клин остроносый
К персикам на подносе
Летят желтобрюхие осы.
Жуки (их шесть или восемь)
С французским прононсом,
Словно матросы,
Забавно гундосят
И бьются в стекло, и падают оземь.
Их ветер без спроса
На листьях уносит
Туда, где у речки проказник опоссум,
Живущий в осоке,
Задаст им вопросы,
А после, играя, подбросит высоко.
И зреют в лугах драгоценные росы,
У девушек юных распущены косы…
Никто ведь не спросит:
"А скоро ли осень?"

2.
Вдоль сумерек – один – шел дым.
И бледно-жел-тым
(Не седым!)
Отсвечивало в кронах сосен.
И даже выше –
Там, где диск луны
На иглы тонкие как будто был наколот.
Будто б осень
Инъекцией вводили внутривенно –
И стало все понятным и простым,
И (почему-то?) не-обыкновенным…
Вот звук шагов уже едва лишь слышный,
Вот этот взгляд, что светел и уныл,
Вот ты –
Выходит так – не молод…
А где-то там за соснами есть город,
Есть сонные обветренные крыши,
Есть выпуклые, тёмные мосты…
И ты.
И дым,
Идущий между сосен.
Наверное, вновь скоро осень.


Цыгане из сотой квартиры
поют свои пошлые песни.
Кастрюля с прокисшей капустой
забыта в углу на балконе.
Вам автор заката известен,
Скажите, товарищ полковник!
Сыграем с судьбою на деньги!
Возможно, хоть в этих мы играх
Отыщем дорогу к забвенью,
К пропитанной потом постели.
Все судьбы в полоску, как тигры…
Ну, что ж вы такой, в самом деле!
Налейте вина или водки.
Неси-ка капусту, хозяйка!
А можешь мне месяц на блюде?
Скучаю по этой закуске.
В подарок – вот – розовый зайка.
Еще – поцелуем по-русски.
Устроим мы в ночь эту шабаш.
Пусть к черту идут все соседи!
Здесь сердце тоскует и плачет.
Здесь Солнце в граненом стакане…
Уснули в прихожей медведи.
Бредут по-над домом цыгане…


***
Постоянно повторять «не люблю» опасно.
Особенно – страстно
И вслух.
Вдруг
Пойдет слух
И заподозрят неладное.
Поймут – твои слова – ложь.
Можешь тогда ломать руки
Нескладно, орать: «Окаянный»,
Бить себя по лицу…
В итоге – так странно –
Вокруг
Стена – выражение глаз прохладное.
Еще – налет скуки:
«Вы видели, он – любит…»
Ты ведь догадывался так и будет…
Урони нарочно
На пол лож-
Ку. В ближайшую пятницу
Срочно
К своему крыльцу
Жди девицу…
Но придет он.
Только не говори, что это был сон.
Сам знаешь, что это ты случайно
Вот так вот отчаянно –
Уронил не ложку, а нож.


***
Окончание сезона дождей отметили плачем.
Что значит для пресной лужи капелька соли.
Безвольно опущены руки. Шанс остаться утрачен.
Распишись в приказе – "С сегодняшнего дня ты уволен".


**
На станции "Веселой"* не весело,
Как на площади средневековой,
На которой уже месяца три никого в оковах
Не садили на кол, не пачкали сажей
Ведьму – "Пусть о блуде с дьяволом скажет!"
И даже забыли, когда последний раз еврея повесили.
Я борюсь со сном и ленивыми мухами
В гулком одиночестве станционного зала.
Хоть бы какой дядька с куском хлеба и салом…
Нет! Только воздушные замки средневекового города
(У стен – гора трупов – животы вспороты)
И голос шепчущий невнятно на ухо мне
Слова странные. Думает, станет боязно
От зрелища трупов и прочей гадости.
Только зря. С какой радости?
Все мне развлечение, простор фантазии…
Полчаса погуляю здесь – полечу, скажем, в Юго-Восточную Азию.
У меня есть еще три часа до поезда.

•Станция "Ново-Веселая" находится на границе между Херсонской и Запорожской областью

***
Этот день прошел как-то не так.
Во всяком случае, не так, как хотелось бы мне.
Я снова шел вдоль реки во сне,
А перед этим ночью ехал и улыбался в такси.
Почему? Не скажу. Не спрашивай, не проси.
Зажму эту тайну в кулак, как дурачок медный еще пятак.
Я не знаю пока, каким будет завтрашний день.
Это не только от меня, обычно, зависит.
Но от тебя я довольно давно независим,
И забыл практически, что такое наркотическая ломка
От нехватки тебя, как от маковой, например, соломки.
Лишь иногда, как сегодня, меня посещает грусти легкая тень.
Я написал за сегодня примерно страницу прозы.
Еще – дышал запахом жареного асфальта.
Улица меланхолическим контральто
Ложилась нотами на трамвайные линии.
А я фотографировал домик Даля, липы, лилию,
Оставив день так и не заданным мною вопросом.

"Мои руки пахнут тобой",–
С отчаянной смелостью констатирую факт –
Безотносительно к тому, как к нему следует относиться.
Тут же девушка – конный милиционер –
Подъезжает, протоколирует, составляет акт,
Поставив отметку в графе "герл/бой".
А еще, в качестве образца элитных манер,
Предлагает кусок разогретой в микроволновке пиццы.
Я поплачу в её оранжевую жилетку,
Скажу откровенную чушь, что-то типа такого:
"Помнишь, как в мультике кузнечик-мальчишка
Только и успел сказать: "Я вас лю…" –
И повез в даль хромоногого муравьишку?"
А больше – ничего, ни единого слова.
Пусть думает, что я пьяный или просто сплю.
Им – дворникам – разве понять, как сложно
Рождаются в горле охрипшем звуки:
Вторая половинка слова, фразы…
Легче в час пик перебежать на красный свет дорогу.
Я вот, к примеру, так и не сказал ни разу…
Только и того, что край одежды украдкой потрогал.
Все вокруг непонятно, фальшиво, ложно!
Но, скажите, куда мне деть мои руки?

***
Аннушка уже разлила масло –
Дорога, рельсы и даже небо –
все стало скользким.
Я умею немного читать на польском.
Венгерский, например, гораздо сложнее –
Что-то вроде китайского и суахили.
Но на любом языке (в моем полушарии)
Солнце уже погасло.
Время платить долги наступило.
В очередном ночном кошмаре я
В который раз беру лист чистый,
Пишу что-то типа «Беснуйтесь фашисты»,
Так как «Я вас любил» уже давно написано
Парнем по фамилии, кажется, Пушкин.
Спросите хоть у этой седой старушки –
«Что пить из кружки, когда у тебя горе,
Или когда нет счастья?» Последнее гораздо важнее.
Не забыть бы паспорт с шенгенскими визами.
В следующем сне обязательно еду на море.