Анна Юннис

 42 грамма

 Quinquennatus

Я никогда не была на концерте у Виктора Цоя.
Не наблюдала рожденье бессмертных ахматовских строк.
Я из Сергея Бодрова по-детски слепила героя.
Я пою песни про Питер и Владивосток.

Я люблю дождь и кафе в лабиринтах столичных подвалов.
Я люблю спать до полудня и слушать рассказы друзей.
Я люблю жить. Только нынешней жизни так мало,
Чтобы хотя бы на миг стать меня, пятилетней, взрослей.

Да, у меня облака все из розовой сахарной ваты.
Да, сплю с медведем, которому лет пятьдесят.
Да, русокоса, глазаста и книги люблю про пиратов.
Но зато волки таких сумасшедших, как я, не едят.

Я люблю петь. И вообще, нас, певцов, уже целое трио:
Я, мой друг Джо и весёлый стареющий кот.
«Не Покидай», «Сказку Странствий» и «Мио, мой (линдгренский) Мио»
Смотрим втроём каждый вверенный Ишварой нам новый год.

Есть у меня и дневник, заполняемый всяческим девичьим бредом:
Место прибежища мертворождённых идей.
Я никогда и ни с кем не делилась сакральным секретом:
Дьявольской меткой в овраге меж огненных холмов грудей.

Что до тебя…Я тобой не делилась ни с кем и подавно.
Мой психиатр безуспешно пытался лечить
Опухоль мозга под именем «ТЫ». Что забавно,
Лучшим лекарством от этого стало – безбожно запить.

В общем, живу, не старею и млею от запаха купленных книжек.
А на моём подоконнике солнце теряет лучи.
Я их коплю для грядущих событий, как истая дочь Ежи Мнишек,
С кнопкой на сердце: «Приди, полюбуйся, включи».
--
*Quinquennatus – пятилетний возраст.
**Ишвара – наиболее часто используется в индуизме
для обозначения Единого Личностного Бога.

За пять шагов до Луны...

А мне не надо твоих авансов.
Я так привыкла: больной, убогой.
Питаюсь страстью. Не странно разве,
Что изначально не той дорогой
Стремглав иду, распустив по плечи
Горгоньих змей золотую лаву?
К тебе недолго: всего лишь вечер,
За пять шагов до Луны – направо…

 Короткое да

Ты знаешь, у нас всё как в песнях для дур:
Улыбки, букеты и Невский проспект.
Давай просто выйдем. На перекур.
Давай просто дёрнем. На красный свет.
Давай притворимся, что мы – это мы,
Всего лишь подростки под рампою лет.
Давай у самих себя прошлых взаймы
Возьмём на мгновенье короткое «нет».
«Нет» скучной работе, «нет» мудрым поступкам,
Дресс-коду, машине…Давай на метро
Кататься под городом. Сбагривать суткам
Все эти «нельзя», «недоступно» и «но».
Давай скажем «да» старым стоптанным кедам,
ДК Юбилейному, белым ночам,
На Ваське в МакДаке – грошовым обедам,
Открытым коленям и голым плечам,
Коктейлям за сорок рублей... И, не глядя
Возьмём и махнём в золотые года.
Давай у самих себя прошлых хоть на день
Бесстыдно утащим короткое «да».

Ом

Не знаю, за что люблю. Ты же совсем не вышел
Ни контурами, ни интонациями, ни лицом:
Оно у тебя такое, что мантры «ом»,
Написанную сто восемь раз бенгальским письмом,
Не хватит, чтобы понять. Двести грамм гашиша,
Пожалуй, мне также хватит с большим трудом.
Не знаю. Всё так, как есть. И я веки резче
Сжимаю, словно Нил Оливер magic ball.
И Шляпник зовёт, приглашает к себе за стол
И блеет: «Алиса, сделай мне рок-н-ролл!
А то... All your answers will permanently be questioned».
И я почему-то жалею весь женский пол...

Perturbatio

Звук потонул в вечерней мгле:
Её фонарь рассеять светом
Спешил. А я побрёл к Луне,
Делиться с ней своим секретом.

Я на закате вышел в путь,
Чтоб не застать подругу спящей.
Мой мир таков. Он настоящий.
И я легко могу вздохнуть.

Но раньше было всё не так.
Когда-то было всё иначе.
Я век делил с судьбой собачьей.
Я прозябал в стране Собак.

Под сердцем зла таил пятак
И горячил вином рассудок
В стране костей, цепей и будок.
Я всем твердил: «Азъ есмь Мрак».

Порок залил душевный склеп.
Прошло лет тридцать или больше.
Не стал я тоньше или толще
И не оглох, и не ослеп.

Бывает приторность у Зла?
Мне стало скучным всё казаться.
Решило Зло со мной расстаться.
В субботу. Третьего числа.

Вот апогей безумства пса:
Веселье обернулось скукой.
Имею крылья (обе штуки).
И в голове шумит весна.

Соврал про крылья. Но, Луна,
Не канул в дьявольское пламя!
И в небе будто реет знамя
Другого, светлого огня…

И кто же Вам сказал?

И кто же Вам сказал, что я ночей не сплю,
Что выхожу во двор в унылом одеянье,
Что я печалюсь непрестанно и скорблю,
Что раздала крестьянам состоянье,
И что я больше вовсе не пою?

И кто же Вам сказал, что мне скучны балы,
Что кавалеров всех своих в Сибирь сослала,
Что смерть моя – на кончике иглы,
Что опрометчиво любовью называла,
И что глаза мои теперь как ночь темны?

И кто же Вам сказал, что мне без Вас – тоска,
Что мню себя я пушкинской Татьяной,
Что Вам я совершенно не близка,
Что думаю о Вас я постоянно,
Что я в отчаянье своём низка?

Так слушайте! Поведаю я Вам,
Что Вы – гордец, бессовестный повеса.
Вы завлекаете пустоголовых дам
Своей бездарно сыгранною пьесой.
Monsieur, Вы – шут. Я Вам не по зубам…

Но кто-то Вам сказал, что я ночей не сплю…
Иль это сами Вы придумали такое?
О да, Вы распустили слух, Mon Dieu!
Оставьте ж наконец меня в покое!
Ведь я и в самом деле Вас люблю…

42 грамма

Мне страшно становится, мой визави,
От непохожести и самобытности
Нашей. У нас: раз – по пуле внутри,
Два – наплавной мост закрыто-открытости.
Три – разноцветная лента из слов
(Та, что достал из цилиндра складного
Фокусник Морфий – колдун наших снов.
По совместительству ролью связного
Сладко довольствуясь, передаёт
Нашими взглядами ложные истины).
Милый, Земля же от нас вопиёт!
Милый, давай прекратим ждать Нечистого.
Наш светоносец с огнистых камней
Путь свой проделал до пламени адова.
Милый, подумай, а разве не надо нам
42 грамма спасать от плетей?!

---
*21 грамм: по мнению доктора Дункана МакДугалла –
приблизительный вес души.

Трубадур двадцать первого века

Как любили меня называть
Вы таким незнакомым мне именем.
Как Вам нравилось всё повторять,
Что в нём чудится некая химия
Неискусственной первой любви
И эссенция пятого месяца.
Что у Вас в голове, визави?
Поэтический вздор, околесица…
Улыбаюсь в ответ на слова,
Что так любите Вы томить в сахаре.
И кружится моя голова,
И не борется больше со страхами…

Мне неясен речей Ваших твист,
Жарких взглядов – туманна опека…
Но так голос Ваш сладок и чист,
Трубадур двадцать первого века!

Ешь и молись

Грецкий орех на сыре с плесенью.
Я сквозь бокал наблюдаю утро.
Мне без тебя чёрта с два как весело.
«Ешь и молись» – завещает сутра.

Тюль колыхнёт бесприютный ветер,
Чтоб на коленях моих согреться.
А у меня от тебя отметин
Столько, что негде припрятать сердце…

Ожидание праздника

Ожидание праздника точно сродни запою:
Бедствие терпит мозг от наплыва бессчётных дум.
Хочешь, сейчас при тебе это небо вскрою?
Выльется снег из него. Как белый рахат-лукум.
Хочешь, сейчас по застрявшей в зубах былинке
Я расскажу, с кем сегодня ты ночью спал?
И от своей догадки под скерцо Глинки
Воландовски кивну: «Начинайте бал!».
Маску надену волчью, а чёрной стае
Юных твоих любовниц пыль напущу в глаза…
Ожидание праздника. Пулей в висок стреляет
Предновогодняя фраза: «Я тебе всё сказал»…


30.12.2011

* * *

Обручённые мы с тобой,
Обречённые на покой
Под той самой цветущей вишней,
Где не будет нам жизнь слышна,
Где и нас ей не будет слышно…


© Анна Юннис, 2009–2012.

© 45-я параллель, 2012.