Вячеслав Тужилин

Я автор солнечных фантазий,
Пишу про жизнь, любовь и смех.
Хоть от былых разнообразий
Осталось много мрачных вех.

Судьбе премного благодарен,
Я звёзды в дуре не виню,
В тот срок, что будет мне подарен,
Я оду свету сочиню.

Когда над миром мгла ночная,
Не виден лист карандашу,
Я путь к рассвету начинаю,
И вам про солнце напишу.

* * *
Когда судьба и жизнь на грани зыбкой,
Змея, шипя, свивается кольцом.
А я слегка наивную улыбку
Приклею к маске с собственным лицом.

А град камней летит, и маске больно,
Любой бросок ей кажется концом.
И недруги бормочут недовольно,
Меня завидев с каменным лицом.

Но иногда, засев в уютном кресле,
Задобрив стресс стихами и винцом,
Я думаю, а что случится, если
Срастётся маска накрепко с лицом…

* * *
Однажды я решил поспорить с Богом.
Мне дорог столь почтенный оппонент,
Владеет миром он, владеет слогом…
А вдруг и я – один на континент?

О чём же спор? О целях мирозданья.
Я разгадаю главные из них.
Возможно, не по силам то заданье,
Но как жить в тайне от себя самих?

Что ж, по рукам. Условие простое:
Ни помощи не ждать мне, ни помех,
Пока дышу, не буду знать покоя,
Потом решим, что дать мне за успех.

То кажется, трудней задачи нету,
То лёгкость переполнит иногда…
Так путнику, кому мала планета,
Помогут светом Солнце и звезда.

Трепещет мысль на призрачной опоре,
Влечёт ко дну соблазн земных наград,
Но, кажется мне – выиграй я в споре –
Мой оппонент за всех нас будет рад.

* * *
Кто жить научит наш народ?
Какой-нибудь добрейший дядя?
Пусти такого в огород –
Всё съест, в глаза умильно глядя.

Нам звёзды свет на землю льют,
Но всё-таки сомненье гложет:
Тарелки, может быть, пришлют,
Да вряд ли что-то в них положат.

Кто жить научит наш народ?
Ведь, от бездействия болея,
Живём пока наоборот:
Своих топча, чужих – лелея.

Вдруг крикнет кто-нибудь: «Пора!
Сломаем то, разрушим это…»
И вопли бравые: «Ура!»
Заглушат тонкий стих поэта.

* * *
Я стою на низком старте
В нетерпенье и азарте.
Пусть соперники мои увидят пятки.

Буду честным до предела:
Вообще до них нет дела,
Я ж не с ними, я с судьбой играю в прятки.

Утону в огромной парте,
Я сижу на низком старте
И оценки ставлю сам себе, как в сказке.

В книжке Шура моет раму,
Всё вокруг легко и прямо,
И не вижу я учительской указки.

В феврале, а может, в марте,
Я опять стою на старте,
Вновь четыре сотни метров свились кругом.

Все бежать, конечно, рады
За спортивные разряды.
Я ж бегу на радость искренним подругам.

На земной большущей карте
Я стою на низком старте,
А вдали манят красивые цветочки.

Сколько вёрст проделать нужно,
На бугры ползти натужно,
Всё затем, чтоб вновь вернуться к той же точке.

Как возможно, в древней Спарте,
Кровь из ран – а я на старте,
И беспечный финиш вовсе мне не нужен.

Всюду скрип и неполадки,
Но минуты бега сладки,
Ну, подумаешь, немножечко простужен…