Падает снег.

Падает снег. Над губой тишина.
Дремлют на «товсь» корабли у причалов…
А в Севастополе скоро весна…
Плещет волна в херсонесские скалы…
Владивосток ожидает циклон…
На побережье Камчатки – светает…
Спят корабли, но тревожен их сон.
Что-то их завтра, браток, ожидает?
Смутное время вне смысла течет…
То ли – народ, то ли – скопище мумий…
Вроде бы, флот мы… а вроде – не флот…
Время салютов и бремя раздумий…
Годы проходят как торжище дней –
Пьяных, бездумных, мучительно серых…
Судьбы страны и ее кораблей
Не отделить от судеб офицеров!
Кто мы сегодня? Кем были вчера?
Те, чьи ступени – война и работа?
Выпьем по первой за гений Петра,
За офицеров Российского флота!
За не доживших героев войны,
Спящих на дне с экипажами вместе…
За переживших крушенье страны,
Не изменивших – ни флагу, ни чести!
Рубятся корни… России— ура!
Пьём за истории белые пятна!
Все на круги возвратилось вчера:
Кровь и молитвы… кому – непонятно!
Все уже было: благие слова,
С присвистом Яблочко-песня в присядку!
Рыбой гниющей пропахли Москва,
Владивосток, Севастополь, Камчатка…
Падает снег над Оленьей губой…
Кружится снег над Полярным уснувшим…
Спущены флаги. Команде – отбой!
Выпьем, браток! Погрустим о минувшем!
Выпьем за всех, кто сейчас стережет
Смутный покой третьеримского рая…
Вроде бы, флот мы…, а вроде – не флот…
Что-то нас завтра с тобой ожидает?
21 августа 2003

Вечером сядешь, как лорд, у камина

Вечером сядешь, как лорд, у камина…
Выпьешь портвейна. На гранях графина
Отблеск огня благородно вишнев…
А за окном в переплётах свинцовых
Дождь барабанит по листьям дубовым
Марши гвардейских шотландских полков.
Что тебе вспомнится? Войны и страны,
Флот королевский на всех океанах?
Подвиги Дрейка, Шекспира стило?
Розы Кашмира и гром Трафальгара?
Львиный прыжок на Скалу Гибралтара?
Солнце Империи тихо зашло.
Песня огня, словно старая сага.
В бархатных ножнах толедская шпага
Чинно висит на персидском ковре…
Замок ветшающий, тихая старость,
Бентли с гербом… что-то всё же осталось…
Старая Англия. Дождь на дворе…
… Вечером сядешь, поешь винегрета,
Дождь за окном, словно в Англии где-то.
Выпьешь родимой сто грамм для души!
Мысль шевельнётся в мозгу разогретом:
Водки - полно! Вот, Империи - нету!
Поздно в аду кочергой ворошить!
Также и в Англии - было, да сплыло!
Тоже, понятно, с души воротило:
Виски рекою, как в дни Октября!
Сопли и слёзы текли, словно в детстве…
Глядь, устаканилось всё в Королевстве:
Пьют, но без буйства, и чтут Короля!
…Жаль мне пред Богом повинной России,
Ибо велик мой народ, да бессилен…
Долго ли, Господи, грех нам нести?
Или еще не прошли половины?…
… Вечером сядешь, как лорд у камина…
Это я так, чтоб с ума не сойти!
5-6 октября 2002

Зимняя ночь...

Зимняя ночь ломает представление о ходе времени.
Холод не способствует радости бытия земного.
Согреваешься чаем и начинаешь стихотворение,
Без всякой связи слово нанизывая на слово.
Ловишь себя на мысли, что не имеешь сюжета или красной нити.
Думаешь: Ну, и черт с ним! И прикуриваешь сигарету.
Дым дарит ощущение тепла. Воображаешь себя на Крите.
Почему на Крите? Медитерранский Понт, одним словом — лето.
Кипарисы, олеандры, зеленые горы — о Минотавре ни строчки.
Убит Тезеем, он не воскреснет, да и Лабиринт — в руинах,
Как и вся микенская эпоха. Впрочем,
Речь идет о лете, теплом море и критских винах.
Я считаю – крымские! — не хуже: дегустировал в былые годы.
Но, Крым, гораздо севернее, а речь, повторюсь, о лете.
Наверно, оттого, что зимой тепло на улице вспоминается, как свобода.
Хотя, что может быть относительней свободы на этом свете?
Вот, и незаметно, поменялась тема. Как говорили древние:
«Началось с изящества, а закончилось рыбьим хвостом» — бесспорно.
Зимняя ночь ломает представления о ходе времени:
Только что был в Петербурге, и, вот, уже в Риме: Буона джорно!
Жаль, что это не на благородной латыни сказано:
Мертвый язык, но что божественное живо ныне?
Последний Римский император Ромул Августул,
Также далек от нас, как Юпитер и Старший Плиний.
Но, все же, красная нить, это лето, а греки, римляне —
Грунт юга, где зимой тепло при любой эпохе:
Юг! О чем еще писать в России ночами зимними?
Не о ямщике, в самом деле, который замерз в дороге?
3 января 2003


Ты не вступишь в Париж победителем...

Ты не вступишь в Париж победителем, нет, —
Ты приедешь в Париж ранним утром, щемящим,
В час, когда в Шарантоне проснётся рассвет,
А Bois de Boulogne притворяется спящим.
И по улицам вечным, — фасады – не в счет, —
Ты пойдёшь, на сто лет постаревшим гаменом…
Просто так, наугад, куда сердце ведёт,
Узнавая внезапно, знакомые стены.
Узнавая свои не свои брассери,
Где ни разу не выпил стаканчик кагора…
А прикроешь глаза – и, стоят фонари,
На которых висят сыновья мушкетёров!
Ты поднимешь фригийский колпак с мостовой,
Где еще не замыты кровавые пятна…
Это листья осенние над головой,
Словно, старый Париж, что-то шепчут невнятно.
Это было и не было. Жизни куски.
И поди разбери – где твоя, где чужая?
Это память свои показала клыки.
Это нож гильотины сверкнул, опускаясь.
Ах, Париж, я не знаю твоей глубины,
Милосердья, грехов отраженных стократно…
Узнаю твои улицы с чувством вины,
Потерявшего что-то в себе безвозвратно…
… То ли сердце с душою потеряны мной?
Но в себе ли, в тебе – не понять до конца мне…
А каштаны шумят пожелтевшей листвой,
И молчат под ногами знакомые камни.
12-13 ноября 2002

Здесь нет ничего. Только ветер...

Нет ничего. Только ветер и ночь предзимняя,
Где редкие огоньки лишь сгущают тьму…
Вздохнув во мгле, волна, словно жизнь недлинная,
Скользнув вдоль борта, прокатится за корму…
Проходим Ла-Манш. Только ветер и мгла промозглая,
Где воздух соленой влагой пронизан весь…
Набухшие паруса, небеса беззвездные
Меж сушей и морем… выходит, что дом твой – здесь!
Вновь сменится вахта, штурвал заскрипит размеренно.
Четыре двойных прокатятся над водой…
И, кажется, можно всю жизнь прожить без берега, -
Живут же без моря, не хуже, чем мы с тобой.
Здесь нет ничего… но, ведь это, дружище, временно:
«На румбе – двести!» и скоро блаженный юг,
Где солнца, тепла и синих небес – немерено,
Где порт Лас-Пальмас, нас встретит, как лучший друг!
А друг – это пляжи, «Фунтадор», бананы гроздьями,
И ультрамарин Океана, и крепкий ром!…
И мы позабудем предзимнюю ночь промозглую,
И вздохи волны невидимой за бортом…
… Кончается всё. Нас потянет к другому берегу,
Где нет ничего, кроме длинной, как век зимы…
Увы, мой друг – относительно всё, что временно,
И даже дом, которому мы нужны.
Но вот, вопрос: где, в какой на сегодня гавани
Очаг и кров, та земля, что зовёшь своей? –
Себе самому я задал в последнем плаванье,
Предзимней ночью поднявшись на влажный рей…
Поднялся не по авралу, главу повинную
Подставив ветру, и слушая, как вода
Вздыхая во мгле волной, словно жизнь недлинная,
Скользнув вдоль борта прокатится в Никуда!
10 октября 2002 года


"Неизвестным" посетителям...

«Красота спасет мир»
Ф.М.Достоевский

Тускнеет обаянье красоты.
Пришла пора осеннего сиротства,
И ветер гонит ржавые листы
Вдоль улиц со следами благородства,
Которое не трогает души,
Поскольку первозданный вид утрачен,
И не представить мне дома иначе,
Чем выглядят сейчас, хоть ворошит
Судьба щипцами тлеющие угли…
Бессильна память прошлое разжечь,
Тем более, чужое. Детям кухни
И внукам с самомнением предтеч,
Не стать аристократами, что жили
Когда-то здесь, чьи предки сотни лет
С гербами, из стариннейших фамилий
В крови несли свое происхожденье…
И сгинули… Куда? Ответа нет…
Остались только призраки и тени
Иль их подобье. Что они тебе,
Носителю убогой субкультуры,
Привыкшему считать литературой
Крутые детективы и т.д.
Чем опечален ты, наследник Хама?
Откуда непонятная тоска,
Как будто из дешевого романа,
По не тобою прожитым векам?
Ты не простужен, часом? Осень, ветер,
И листьев под ногами ржавый цвет…
Здесь жили люди, вырастали дети…
И сгинули… Куда? Ответа нет…
Что ж удивляться памяти короткой,
Пусть не понять – откуда в горле ком?
Иди домой, согрейся, выпей водки,
Послушай дождь, шумящий за окном…
В конце концов, сходи, браток, в парилку,
Распарь излишне нервное нутро…
«Откупори шампанского бутылку,
И перечти «Женитьбу Фигаро!»
Причем здесь Пушкин? Ах, из тех же бывших!
Но, как не кинь – Великий наш поэт…
И то ли шепот, то ли дождь по крыше:
Все сгинули… Куда? Ответа нет!
Как жить теперь? Живи себе, как жил.
Пиши стишки, кляни свое сиротство:
Никто, поверь, не выйдет из могил,
Чтобы воздать тебе за благородство…
Да что тебе до них? Ты не эстет,
И не служил в лейб-кирасирах синих…
Но, как они – ты пасынок России…
Вы сгинули… Куда? Ответа нет.
6 августа 2006 года