Сергей Евсеев

 Февраль. Достать чернил и плакать!..
 Б. Пастернак

А жизнь-то, жизнь…
Короткая такая.
Пройдет сочельник, снами шебурша.
И на звезду с надеждою взирая,
Расплачется уставшая душа.
И уповая тщетно лишь на чудо,
Вдруг возопит о праздничном о дне.
И обо всем, чего не позабуду,
Сгорая в будней медленном огне.
И час придет, и разразятся светом
Мечты и мысли, мучившие нас.
Тоскливо было б жить на свете этом,
Когда бы пыл душевный
вдруг угас.

***
Идет зима — сует в ладони
Свой снежный мякиш на ветру.
В краях каких, в каком вагоне
Я потерял смуглянку ту?

Над городом и стынь и вьюга.
Вновь заметает тонкий след.
Как потеряли мы друг друга? —
Кричу из дальних вешних лет.

В ответ — ни звука, ни привета.
Лишь где-то, в дольней вышине,
Как отголоски сна и лета,
Ты шепчешь, шепчешь нежно мне.

Про даль дорог и про надежды,
Про наши светлые мечты…
Но снова порознь, как невежды,
Бредем средь тьмы и суеты.


***
Заалеет звенящая даль.
Ты не выйдешь со мной к полустанку.
Без меня повстречаешь февраль,
На работу спеша спозаранку.

Где границы тревоги людской,
Где любви полноводные реки?!
За чертой — тихий свет и покой.
Так откуда же страсть в человеке?

Слышишь песню тревожную дня,
Чуешь гроз всеобъемлющий ливень?
Ты на свете одна у меня.
Пусть же дождь очищающий хлынет!

Пусть прольется нам счастье рекой,
Звездным светом пусть чувства лучатся!..
Но вокруг тишина и покой.
И до сердца не достучаться.

***
Снова будут стихи. Снова ветры закружат
Над твоей головою, навевая печаль.
Снова будут мечты. Вновь метели завьюжат,
И придет седоглавый, унылый февраль.

После бури веселья, новогоднего звона
Вдруг наступит затишья вселенский запой
Только тихо мурлычет котенок - сластена,
Только поступь часов за твоею спиной.

Только душу срывает на чувств хороводы:
Закружиться, забиться в уставшей груди…
Только приступы чувств, словно вешние воды,
Словно скоро весна, что сердца не щадит.

Эту светлую грусть подхвати и измучай,
Извлеки грозди рифм и фонтаны стихов.
Это случай, торжественный, трепетный случай —
Разразиться грозой, волшебством дивных слов.

Это сладостный случай, миг нежданного счастья.
Это самый желанный и радостный миг.
На пороге февраль. Весь в его тайной власти
Ты с надеждой к окошку приник.

***
Тихо стелется белая вьюга
Заметает дороги, следы…
Мы с тобой потеряли друг друга.
Сколько ж дней утекло и воды?

Мы с тобой потеряли друг друга.
Ты былинка, а я — лепесток.
Кружит, кружит январская вьюга.
Поезда все идут на восток.

Снова тает в пространствах Россия.
Перелески, дороги, столбы…
Я любил, ты меня не простила,
Видно, нам не уйти от судьбы.

А метель — серебристая, снежная,
По-сибирски мудра и щедра.
Для кого же ты — тихая, нежная,
Рассыпаешь крупицы добра?

Для кого все, что было и не было?
Для чего этот сладостный сон?
Для того чтобы былью и небылью
Растворился в преданиях он.

Чтобы мы со слезами и горечью
Ощутили сквозь суетность лет,
Как над тихою, темною полночью
Льется, льется божественный свет.

Тихо стелется белая вьюга,
Заметает дороги, следы…
Мы с тобой не ценили друг друга,
Много дней утекло и воды.


***
Эх, пуститься б в иные миры,
Окунуться бы в них, забыться…
Или просто спросить у зимы:
"Что тебе, дорогая, не спится?"

Что ты крутишь по полю метель,
Что ты в трубах так зло завываешь?
То ль готовишь кому ты постель,
Или просто по свету плутаешь?

Слышь, зима, где же чувств былых золото?
Мне уже не семнадцать лет!
Не встревожишь любовью, как смолоду,
Не предскажешь весенний рассвет!

Ну и что же, пускай! И все же
Пой мне песни, своди с ума.
Эх, ты Серый, Сергуня, Сережа!
С чем твоя за плечами сума?

***
Ах, любимая – гибельный жгут!
Темен взгляд ее – мысли светлы.
Вырваться б из объятий зимы,
На просторы, чьи травы не лгут.

О, любимая, ночи твои,
Освежающий, сладостный яд!
Препрославлю тебя во сто крат
На коврах из душистой хвои.

Рог трубит, и пора возвращаться.
Это значит, нам снова прощаться.
В островах заповедной земли,
Где восход ослепительно белый,
А твой взгляд вызывающе смелый,
Там остались сердец корабли.