Тамара Егорова

Вокруг полынь, да ковыли,
поля пустые.
Над головою – журавли,
как запятые.

Там путеводная звезда
в угрюмом небе.
В котомке – скудная еда,
краюха хлеба.

Дорога вверх, дорога вниз, −
и троп мельканье.
А над обрывом – кипарис,
как восклицанье.

Поникший тополь, как упрёк,
как знак вопроса.
И свет звезды, как огонёк
от папиросы.

Лишь изредка метеорит
мелькнёт под вечер,
А утром дерзко засвистит
бродяга-ветер.


Что ждёт скитальца впереди?
Тумана клочья,
тоска, унылые дожди,
как многоточья…

Дождём размытая стезя –
и вновь дорога.
Судьбу перехитрить нельзя –
она от Бога.




ПРОСТИ...

Со мною тень твоя, мой друг,
Как тёплый ветерок.
Она колышется у рук
И ластится у ног.

А то - прильнёт к моей груди,
Задышит у виска.
Прошу тебя, не уводи
Её за облака.

Куда б, куда бы я ни шла,
За мной плетётся тень.
То болью жалит, как игла,
То жмётся у колен.

Ты был назначен мне судьбой,
Тебя отныне нет.
Мне тень твоя и эта боль
Затмили белый свет.

Пусть. Я согласна онеметь,
Пока горчит вина,
Пока воспоминаний плеть
Не иссечёт сполна.

Отныне воцарилась тишь
В квартире, во дворе.
И мне тебя напомнит лишь
Шерстинка на ковре.

Ты тень не уводи в тот круг
Забвения, где мгла.
Прости, четвероногий друг, -
Тебя не сберегла...
                         прости...

***
Были нитью одною повязаны
и в единой судьбе сплетены.
Что же мучит душевными спазмами
окаянное чувство вины?

Не боли, моё сердце усталое.
Обуздать бы тоску.… Но узды
нет покуда. Затворницей стала я,
хоронясь от залётной беды.

Не шуршите ошпаренным шёпотом,
ошалелые мысли в башке.
Не вопите сиреною. В вопле том –
видит Бог, задохнёшься в тоске.

Что ж ты ластишься кошкою драною,
распроклятое чувство вины?
…А раскаянье ноющей раною
сиротливо приходит во сны.

 

                 РАВНОДУШИЕ

 

Вздох бессонницы слышу −

                      ночные наперсницы мы с ней.      

Мыслей ворохом вялым

                      заполняется голова.

Никуда не уйти

                       от бескрылых снедающих мыслей,

из которых родятся

                       крылатые утром слова.

Пусть карает Господь

                       за грехи меня,

                                     коль заслужила.

В покаянии всё я приму,

                       равнодушия – нет!

Ведь оно безучастно-мертво

                       и аморфно-бескрыло…

Ни огонь и ни пуля

                       не убьёт его,

                                      ни арбалет.

О, ему безразлично:

                       рядиться в шубейку ли беличью,

или рвань нацепить.

                       Но по мне – лучше чувств перебор.

Пусть бы чёрная зависть –

                       чернее квадрата Малевича.

Пусть бы белая зависть –

                       белее заснеженных гор.