Юрий Петраков
 
I
Муммасааре, муммасааре –
Моря синь в песчаном сари.
Крутолобая волна
Ветром доверху полна.

Муммасааре, муммасааре –
Земляника на базаре.
Лета спелого страда,
Стостоговые стада.

А когда горит Луна
В гребешке у буруна,
«Старый Таллинн» в новом баре
Муммасааре, муммасааре.

Муммасааре (эст.) – мое удовольствие

II
Помнишь, в Таллинне
Ближе стали мы,
Самомнению вопреки?
Шли под ветром, ершась, усталые,
Точно древние ветряки.

Помнишь небо,
Такое узкое,
Что и в лужах не увидать?
Только двигались тучи-мускулы,
Силясь улицы вширь раздать.

Помнишь лето,
Слезливей осени?
Скрылся город в вуаль дождя.
Ты на плечи пиджак набросила
И прижалась ко мне, дрожа.

Показавшись такою маленькой,
В летних шлепках – почти босой,
Что я, в чем-то сыночек маменькин,
Стал невольно самим собой.

Вжались в стену два сирых ангела,
Дождь стекал с побуревших крыл.
Ветер, ветер – от самой Англии,
Но тебя я собой прикрыл.

III
Хлесткий ветер сонный лист вскружил.
Заплутала в древнем Тарту осень.
Нам бы здесь не день, а век прожить.
Кажется, не надоело б вовсе.

Капелька дождя, упав, дрожит
В волосах, как бы защиты просит.
Зная, что как только побежим,
Мы ее – чистюлю в лужу сбросим.

Мы ее кристальность сбережем,
Нам бежать не надо под дождем –
По зонту японскому на брата.

И не жалость в нас заговорит,
В «Камень Эстов» - памятью для Тарту
Вправим каплю ту - пускай горит.

IV
Мы с тобой еще вернемся
В эту синь и в эту зелень.
В воздух легкими вопьемся,
Как зерно в родную землю.

Очарованные явью,
Мы припомним, как когда-то
Здесь брели по разнотравью
В наши первые пенаты.

Как на счастье целовались,
Ели горькую рябину,
Как любить и жить старались
Не по Надсону – по Грину.

Вспомним праздники и будни,
Жизнь, опять пройдя по кругу.
Так ли было?
Так ли будет?
Скажем мысленно друг другу –

Знать, была высокой пробы
Гроздь червонной той рябины,
Коль сюда вернулись оба
Пусть несхожи, но – едины.
Усть-Нарва 1978 г.