Людмила Троицкая

Воспоминания о Великой Отечественной войне

                     Все больше огней мелькало за окном: начинались рудники вблизи Кривого Рога. Обледеневшие провода рассыпали снопы яркого света, лязг вагонов, внезапные вспышки огня в темноте напомнили Вере Карповне далекие годы детства, когда шла война.

      ... Мама заварила клейстер и сказала: "Надо наклеить полоски бумаги на стекла, чтобы они не разбились во время бомбежек. Ты, Верочка, наклеивай внизу, а я вверху, вот так: крест-накрест". Бабушка ворчала: "Поможет, как мертвому кадило". Тоже самое она сказала  и о длинных траншеях, которые вырыли в сквере, рядом с домом, накрыли  бревнам и какими -то черными полосками и землей.  Вниз вели деревянные ступеньки, а внутри были сделаны из досок нары и скамейки. Их почему-то называли "щели". Вера боялась тараканов, которые прятались в щели пола, забирались в шкафчик и кладовку. А теперь все жители, как тараканы, прятались в эти щели, когда объявляли воздушную тревогу. По бабушка уходить из квартиры не хотела, она говорила: "Что бог даст, то и будет". Вера спросила: "А за что бог дал нам войну?" Бабушка ответила: "За грехи", а сама заплакала.

         Папа и сосед дядя Юлий ушли на фронт защищать родину, но фашисты почему-то все еще продвигаясь по родной  земле. И началась эвакуация. Это новое слово плохо выговаривала бабушка, и Вера поправляла ее.

         Пришел с завода дядя Ваня и похвалил их работу. Раньше он был веселый, шалил с Верой, поднимал ее к самому потолку. Мылся в ванной и распевал свои любимые песни: "Три танкиста, три веселых друга..." или "Любимый город может спать спокойно..." А в тот запомнившийся ей день он был уставшим и хмурым. У шея мыться, к Вера услышала, как он тихо пел: "Напрасно старушка ждет сына домой. М скажут, она зарыдает..."

В кухне на стене висит черная «тарелка» которую называют "радио ".Когда раздаются слова: "Внимание! Говорит Москва, передаем последние новости", - все бросают свои дела и слушают, как воюют на фронтах. Дядя Ваня ужинает в кухне и спрашивает у мамы: «Саша, ты ходила в военкомат? Сказали, когда вас эвакуируют?» Мама отвечает: «Говорят, на днях, но точно еще неизвестно, предлагают подготовиться, собрать в дорогу документы, самые необходимые вещи и продукты. Сказали, что зимние вещи брать не стоит, К зиме возвратимся домой. Я уже сшила котомки из мешковины себе и Вере. Поговори с мамой, она заявила,   что никуда не уедет, не оставит тебя одного.» Дядя Ваня идет в комнату бабушки, а  Вера  вслед  за  ним. Он говорит: «Мама, вы должны обязательно уехать. Я ведь здесь только потому, что надо вывезти в тыл оборудование завода. Через два-три дня мы отправим последние вагона, и я тоже пойду воевать... С кем же вы останетесь?» Бабушка плачет и, наконец, соглашается: "Хорошо, сынок, лишь бы ты был за нас спокоен..."

                                                      ***

     Вера рассматривает красивую книжку с картинками, которую подарил ей дядя Юлий, когда уходил на фронт. Он говорил ей, что в ней напечатаны картины великих русских художников. Особенно нравилась Вере  грустная Аленушка, которая сидит на берегу реки, а также, серый волк с царевичем. Мама заставляет идти спать, что поделаешь, надо быть послушной. Но из черной тарелки радио раздаются слова диктора: "Внимание! Воздушная тревога! Всем следует укрыться в убежищах..." Мама тормошит  полусонную Веру. Дядя Ваня берет  ее на руки и несет в ту щель, которая вырыта в сквере. Она видит, как по небу шарят лучи прожекторов, которые разыскивают вражеские самолеты, слышит, как стреляют зенитки. Все спускаются в полутемное убежище, но и туда слышны гулкие разрывы, то ли бомб, то ли снарядов.

-        Завод бомбят, - говорит кто-то из соседей, - хотят помешать эвакуации .

-        Боже мой, - шепчет мама, - наша Поля сегодня на дежурстве. Господи, помоги и  помилуй  нас. Вера знала, что младшая сестра мамы и дяди Вани работает дежурной по станции, она командует поездами. В городском парке есть детская железная дорога, и до войны Вера с папой катались на ней. У вагонов там дежурили пионеры с флажками. А тетя Поля дежурит на взрослой железной дороге, по которой идут поезда на завод. Утром тетя Поля пришла с работы и рассказала маме, как было страшно ночью во время налета и как разбомбили какие-то печи. Мама снова пошла в военкомат и узнала новость: завтра они должны уехать. Когда пришли на вокзал, на запасном пути увидели длинный состав с товарными вагонами, у которых были маленькие окошки под крышей и широкая дверь с металлической ступенькой. Вагон уже был наполовину загружен чемоданами, корзинами и мешками. И все говорили, что к зиме вряд ли возвратимся в родной город, дядя Ваня успел сходить домой, собрать зимнюю одежду и обувь и вместе с соседом принес им все самое необходимое для зимы и даже ватное одеяло с маленькой подушечкой. Как все это пригодилось и в дальней дороге, и в долгие зимы на Урале! И как часто они вспоминали заботу дорогого дяди Вани.

                                ***

Почти неделю, как говорят взрослые, их поезд идет по украинской земле. Состав часто часами стоит на запасных путях, так как в первую очередь пропускают эшелоны, которые следуют к фронту. Но хуже всего были бомбежки, которые запомнила Вера в свои семь лет. Темными ночами наощупь они пробираются к дверям. Мама или тетя Поля подхватывают ее, когда она прыгает с подножки. Потом они бегут то по насыпи, то по посадке и падают на землю, когда близко рвутся бомбы. Но из их вагона никто не погиб, только одна женщина пошла за кипятком во время стоянки и была легко ранена в ногу. Врач перевязал ее прямо в вагоне, и она поехала  ..А бабушка. всегда оставалась в вагоне, говоря: "Я буду молиться, и бог меня помилует". И в одну из ночей, они благополучно переправились через Волгу. Теперь можно было спокойно спать, и с едой было получше. Целый месяц они были в пути и, наконец, приехали на Урал. Но не в Магнитогорск, куда был эвакуирован завод, а на маленькую станцию со смешным названием "Чебеньки". В село, из которого за эвакуированными  прислали  подводы, они ехали по степным и лесным дорогам двое суток, а башкир-извозчик пел в пути грустно-протяжные песни и угощал их пирогами с черемухой.

                              ***

           Многое стерлось в памяти, но первые впечатления жизни в глухом селе Городки сохранились на всю жизнь. Вера вспоминает себя, то в красивой избе, с выскобленными до бела,  полами, то в палисаднике с гроздьями темной черемухи, то в бане,  на берегу речки.  Сначала она не могла понять, почему так называют село, но потом ей объяснили, что есть такая игра "городки", в которую здесь очень любят играть.И на околице села росли деревья, на которых висели гроздья черных ягод, терпких и кисловатых, но очень приятных на вкус. От них губы, язык и пальцы становились синими. Как эти ягоды нравились Верочке после долгой голодной дороги! А еще – пельмени и баня.

       ...В маленькой избушке топится печь, а на ней паруют два больших котла. На лавке стоят деревянные миски, которые хозяйка называет шайками,  лежат черпачки для воды и веники, а всю баньку наполняет особый аромат. Тогда был еще кусочек мыла, который взяли в дорогу, и мама вымыла ей голову и все тело, а потом облила теплой водой. Не хотелось уходить из баньки, но ее и бабушку выпроводили к предбанник первыми. А  мама и тетя Поля все ахали и охали от удовольствия, еле их дождались.

        А потом они с хозяйкой тетей Нюрой лепили  пельмени и наварили целую миску. Вкуснота необыкновенная, особенно после долгой дороги. Но вскоре ни хлеба, ни мяса, ни пельменей не стало. И все-таки,  хозяйка давала и Вере и своему двухлетнему сыну, Колюне, лепешки с очень вкусным молоком. Позже, как рассказывала мама, из колхозной кладовой им выдали муки  и пшена, а картошку и масло они купили. Бабушка вспомнила свою молодость и очень умело управлялась ухватом с казанками, когда варила в печи кулеш или затирку  из комочков муки.

                                                                                              ***

Очень рано на Урале выпал снег, и мама достала из мешка зимние пальто и бурочки, а себе и тете Поле фетровые ботики. Тетя Нюра посмотрела на них и сказала: "Нет, это не  для нашей зимы, надо вам купить валенки" А как обрадовалась Верочка, когда обнаружила в кармане пальтишка голыша-пупсика.В том тяжелом сорок первом году, когда фашисты рвались к Москве, была отлично организована почта "До востребования". С фронта и тыла, из городов и сел родственники посылали в областные центры письма, благодаря который многие находили друг друга. Старшая дочь нашей бабушки Даша с двумя детьми тоже была эвакуирована на Урал и вскоре узнала наш адрес. Несмотря на холодную погоду, они переехали в село Городки, и стали жить одной большой семьей из семи человек. Двоюродному брату Толе было уже двенадцать лет, а сестренке Зоечке четыре года, и они очень подружились. А какая в семье была радость, когда им переслали письмо от дяди Вани! Он  служил в Красной Армии, участвовал в боях,  был направлен в артиллерийское училище, так как танков для фронта было мало. От него письма-треугольники стали приходить очень часто, а от папы и мужа тети Даши писем  не было...

                                   ***

Жить у тети  Нюры, когда к ней приехала родня, стало очень тесно. Но на окраине села, у самой речки, стояла старая изба с заколоченными ставнями. Ее хозяйка, когда муж ушел на фронт, переселилась в другое село. Мама и тетя Даша съездили к ней, и эта добрая женщина отдала им ключи и от дома, и от баньки, сказав, что платить ей ничего не надо, ведь для всех война - беда. 1942-й они встречали ухе на новом месте. Тетя Поля  работала столяром в промартели, которая изготавливала лыжи и сани для фронта. Когда-то в юности она окончила ремесленное училище по специальности "столяр", и два года работала в  столярной  мастерской, но потом пошла на курсы дежурных железной дороги, и ее перевели на работу в транспортный цех. А в годы войны очень пригодилась старая профессия. Отходы леса отправляли для отопления, а в них оказалось столько чурбачков, которые были для нас игрушками. Маленькую елку принес Толя из леса, а тетя Поля украсила ее цветными стружками.

         Изба состояла из одной комнаты с тремя окошками и темных сеней. Весь угол у дверей занимала печь с лежанкой, которую с радостью заняла бабушка. В избе была еще одна печь - голландка, отделявшая от комнаты уголок со столиком и полками для чугунков и мисок. Утром в избе было очень холодно, но бабушка просыпалась раньше всех, начинала растапливать печь лучинами и дровами, заготовленными с вечера. Каждый день она варила одно и то же:  картошку в «мундирах" и   затирку. Когда бабушка ставила на стол чугунок душистой картошки, Вера и Зоя брали горячие клубни и раскладывали их на семь кучек. Потом кто-то из  них отворачивался к окну и на вопрос бабушки "Кому?" отвечал: "Тете Поле, братику, маме, бабушке, мне..." Считалось, что так, делается для справедливости, но это скорее была просто игра. Конечно, ни хлеба, ни мяса не было. За свои красивые платья мама и тети  выменяли валенки, а за какую-то материю - шерсть для вязки носков и варежек. Мама  и тетя Даша выполняли в колхозе разные работы: привозили сено на ферму, пилили и кололи дрова, просеивали зерно и сдавали его для отправки в города и на фронт. Но ни горсти зерна в карманах не приносили, а вот по литру молока раз в неделю в колхозе для детей выдавали        Долгими зимним вечерами ложились рано спать. По бокам широкого топчана укладывались мама и тетя Даша, а Вера и Зоя - в серединку. Толя и тетя Поля спали на широких лавках, а бабушка - на лежанке у печки. На столе горела коптилка, а Толя читал вслух "Вия" и "Тараса Бульбу". Зойка скоро засыпала, а Вера слушала страшные истории, пока Толя не гасил коптилку. Иногда в темноте продолжались разговоры взрослых о том, как дела на фронтах и какой будет жизнь после победы. Радио в селе не было, но в сельсовете находился драгоценный радиоприемник.  Мама и тетя Даша часто заходили в контору, чтобы узнать, куда выходить на работу и какие передавали последние известия.

        Первая весна в уральском селе запомнилась Вере ледоходом на реке и юркими ручьями на дорогах. Потом полянки покрылись одуванчиками и листьями щавеля, которые было так приятно жевать, и в бабушкином меню появилось новое блюдо: щи со щавелем и зеленым луком. А на кустах и деревьях развернулись нежные листья и повисли белые кисти цветущей черемухи. Какой аромат исходил от них!

                    ДЕНЬ ПОБЕДЫ В ДНЕПРОДЗЕРЖИНСКЕ

 В городской квартире за лето навели порядок.  Большую комнату очистили от угля и мусора, добелили ее, отремонтировали балконную дверь и вставили стекла, хотя и из  кусков. По талонам, выданным семьям фронтовиков,  получили уголь и сгрузили его в подвал, который ремонтировали всем подъездом, как рассказала бабушка.

         Когда Толя, мама и тетя Полина внесли в квартиру  привезенные  вещи, бабушка накормила всех вкусным супом, а на второе она приготовила пшенную кашу. Но тут мама  обрадовала всех гостинцами, которые привезла от папы. На дорогу к фронту им выдали  американскую тушенку и сгущенное молоко. Он и его друг передали нам две большие банки тушенки  и маленькую сгущенного молока.  Консервного ножа в хозяйстве не было, но Толе удалось открыть банки перочинным ножом. Какая это была вкуснятина - пшенная каша с ложкой душистой тушенки! О сгущенке  вообще понятия не имели  и в тот день впервые ее попробовали. Конечно, дали ее к чаю лишь Вере, Зое и Толе.

       Очень обрадовало Веру и то, что  в кухне, снова как и до войны, на стенке снова появилась  черная "тарелка" - радио, которое работало с раннего утра до поздней ночи, Пока они обедали, звучали уже  знакомые "Катюша*, "Священная война»  и "Землянка". Здесь Вера впервые услышала  «Жди меня» и "Песню о Днепре". Все замолкали, когда передавали эти песни, а Толя, у которого был красивый голос, напевал:

«Враг напал на нас, мы с Днепра ушли,

Смертный бой гремел, как гроза.

Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,

А вода твоя, как слеза...

             Ты увидел бой, богатырь-река,

             Как  в атаку шли под горой.

             Кто погиб в бою - будет жить в веках,

             Коль сражался он, как герой.

На глазах у бабушки были слезы, она  и мама уходили из кухни. Но Зое хотелось играть и шалить. И Вера начинала рассказывать ей какую-то сказку, и Зойка успокаивалась. 

                                     ***

Какими драгоценными было  письмо от папы, которое он передал для Веры, когда  их часть уезжала  на  фронт, и   треугольники  от дядя  Вани, полученные  за  лето!  Папа  называл  ее   ненаглядной  дочуркой   черноглазой, которую  он  поцелует  много  раз, когда с  победой  возвратится  домой . А в одном  большом  конверте  было не только  письмо  от   Дяди  Вани, но  и  две  фотографии. На  одной  он  сидел за  столом  с  боевыми  товарищами, а   на  другой  -  возле   колеса  орудия   в  окружении    бойцов. Все письма начинались почти одинаково:» Здравствуйте, дорогие мама, сестры и  - племянники! Я здоров, чего и вам  от души желаю. Жизнь моя проходит по – фронтовому -  с одним стремлением: скорее уничтожить фашистских мерзавцев и с победой возвратиться в родной город.»

      Хотя на всех письмах был штемпель «Проверено военной цензурой», но уже в конце июня на уголке дядя Ваня написал: Румыния! Это письмо особенно запомнилось. Он был нежным и заботливым сыном, волновался из-за того, что деньги из лейтенантского аттестата высылал по адресу уральского села, не зная, что родные вернулись домой, в Украину. Сообщил и о том, что весной отдыхал в прекрасном городе Умань, а теперь с новыми силами вступает в бой за  освобождение Бухареста. Конечно, бабушке казалось, что он был ранен и лечился в госпитале, но не признался  в этом, чтобы не волновать родных.

          Вечером все соседи собрались на кухне , чтобы услышать но радио последние известия. Все гадали,  будет ли приказ  Верховного Главнокомандующего  Сталина  о  новой  победе, который всегда торжественно и проникновенно зачитывал Левитан  и,  действительно, дождались. Был передан приказ о завершении  Львовско-Сандомирской  операции, когда войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева отбросили  немецкие войска за реку Вислу. Львов был освобожден в  конце июля, а Сандомир  являлся польским городом. Были отбиты у врага  старинные города Дрогобыч  и Борислав,  что особенно обрадовало тетю Дашу и Толю, так – как они перед  войной два года жили в Бориславе, куда дядя Афанасий был   направлен на работу в газету.

        В тот памятный вечер Москва салютовала доблестным воинам двадцатью артиллерийскими залпами из 224  орудий. Толя, Зоя и Вера считали недодаваемые по радио залпы, а тетя Даша обняла бабушку, и они вместе плакали. Когда зазвучала песня об артиллеристах , Вере казалось, что это к их семье обращается дядя Ваня:

               «Узнай, родная мать, узнай жена - подруга. 

               Узнай, далекий дом и вся моя семья,

               Что бьет врага стальная наша вьюга,

              Что волю мы несем в родимые края…»

   Вот только жениться дядя Ваня не успел, а  любимая девушка у него была, он  ей тоже писал письма. Она иногда заходила к ним и рассказывала о том, какие нежные письма с фотографиями  присылает ей дорогой Иван.

    И в памяти этой девушки  Тони, как и всех родных Ивана Игнатьевича, запечатлелся припев то ли песни, то ли  марша артиллеристов: 

      Артиллеристы, Сталин  дал приказ,

      Артиллеристы, зовет Отчизна нас! 

      Из многих тысяч батарей,

     За нашу Родину: огонь! Огонь!

         Начался новый 1944-1945 учебный год, тоже голодный и тревожный.     

Здание бывшей гимназии немного подремонтировали. Рамы наверху все еще были забиты фанерой, но средние и нижние стекла вставлены частично из кусков.

         Учительница Марфа Федоровна Вере понравилась. У нее был негромкий голос, она красиво писала мелом на свежевыкрашенной в коричневый цвет, доске. Вот только тетрадей и учебников не было. Как и всю войну, писали: на брошюрках  между напечатанных  строк, но очень старательно. Задания домой по арифметике  учительница  писала на  доске, трудные русские и украинские слова записывали в свои  брошюрки, как и стихи, которые заучивали наизусть. Но чаще всего, слушали интереснее рассказы  Марфы Федоровны по природоведению, истории, географии, путешествиях и открытиях. И глобус,  и старенькие географические карты в школе были.  А в коридоре школы повесили карту Советского Союза и соседних стран Европы, на которой красной нитью и мелкими гвоздями отмечали победное продвижение советских войск на запад, Утром возле нее  всегда  толпились ученицы,  радуясь, когда красную нить передвигали в соответствии с последними    новостями  с фронтов войны.

           У Веры появилась новая подружка Лиля, которая жила в частном доме через дорогу. Ее мама работала в госпитале медсестрой, и Лиля была главной хозяйкой в доме.  Надо было и обед сварить, и пятилетнего брата присмотреть и накормить. Когда Лиля шла в школу, она отводила его к старушке, которая жила на их улице. Лилина мама взяла у какой-то знакомой старенькие учебники для  4-го класса. Каждый день после обеда Вера уходила к подружке, и они вместе решали задачи и учили стихи. Пока Лиля варила еду, Вера читала вслух учебники по географии и природоведению, а читать интересные рассказы и повести было просто удовольствием.

        Становилось все холоднее, а в квартирах отопления не было, целый день в кухне топили плиту, а на ночь приносили из комнат матрацы и раскладывали их на полу. Бабушка и Зойка спали на кровати, тетя Полина и Толя до морозов ночевали в комнате, но в декабре и они не выдержали. Тогда на полу в кухне  вместе с соседями каким-то чудом размещалось девять человек, хорошо, что в классах топились грубы, для которых завод отпускал уголь. Кто приходил в школу пораньше, устраивался у открытой топки или теплой стены. И  пока учительницы не было, начинались рассказы о привидениях или о шпионах. Во дворце культуры металлургов открыли библиотеку для детей, а из города Магнитогорска в подарок привезли много интересных книг. Вот только  жаль, что зимой рано темнело и приходилось закрывать недочитанную книгу.

        От папы с фронта часто приходили и письма-треугольники, и деньги по  аттестату. Мама купила на рынке поношенное пальто, и его переделали для Веры. Оно было тяжелым и неуклюжим , но таким теплым в зимние дни. А вот на уральские  валенки пришлось купить чуни, как называли самодельные галоши. Модницам пришлось забыть о фетровых ботиках и обуться в шитые  валенки с чунями, но это не казалось смешным. Главным для  всех было одно: победить врага и выжить в трудное время.

                                        ***

        Была в их семье  еще  одна тяжелая потеря. Летом тетя Даша  съездила с село Лиховку, откуда был родом ее муж Афанасий Андриенко. Там жила с дочерью ее свекровь. Возвратилась она печальная, но о трагической судьбе мужа рассказала лишь матери и сестрам.

          Оказалось, что дядя Афанасий после разгрома десанта у города Борислав присоединился к воинской части и в ее составе отступал до Киевской области. Там он попал в окружение, но смог тайком пробраться в родное село и прятался  в доме матери, пытаясь установить связи с партизанами. Однажды его выследил полицай, который знал, что он коммунист и работал редактором газеты, был парторгом цеха на заводе. Ночью в дом матери нагрянули гестаповцы, избили дядю на глазах у матери и сестры, и увезли. Сначала он сидел в тюрьме Днепропетровска, и сестра Прасковья возила ему передачи. Но вскоре полицай сказал, чтоб она больше не приезжала: Андриенко уже нет. Лишь после окончания войны, когда были изучены архивы гестапо, стало известно, что Афанасий Андриенко был расстрелян. Полицая-предателя, который при наступлении Красной Армии хотел сбежать с немцами, поймали и привезли на очную ставку в Лиховку. После приговора он сгинул в каком-то из лагерей.  В ГУЛАГи попадали не только репрессированные невинно, но и предатели, которые понесли заслуженную кару.| Семья до  окончания войны эти сведения держала в секрете, так как тетя Даша очень боялась, чтобы Толя, узнав правду о гибели отца, не попытался сбежать на фронт, как это часто случалось с подростками.

          Каждое письмо с фронта было несказанной радостью. Дядя Ваня участвовал в освобождении  Бухареста, затем воевал в Венгрии. Долгими и ожесточенными были бои за Будапешт, который был освобожден в феврале 1945 года. В апреле письма от него уже приходили из Чехословакии. Когда в конце апреля было получено письмо из Братиславы, он сообщил, что есть приказ о награждении его орденами Красной Звезды и Отечественной Войны 2-й степени. Но оказалось, что это было его последнее письмо.

                                                 ***

          Трудно передать, как все мечтали о Дне Победы. Тогда Вере казалось, что в том же месяце возвратятся домой  и папа, и дядя Ваня. Радио включали рано утром, чтобы не упустить долгожданные первые минуты Победы.   

          В тот незабываемый, день 9 Мая, первой, как всегда, встала бабушка  и затопила плиту. Тетя Полина собиралась уходить на работу и пила чай. Но когда Левитан торжественно провозгласил: "Работают все радиостанции Советского Союза! Передается важное правительственное сообщение!" - она громко крикнула: "Вставайте, лежебоки, Левитан говорит!" Мы подхватились с постелей в рубашках и скорей побежали в кухню с платьями в руках. Конечно, пришли и соседи. Когда Левитан читал акт о безоговорочной капитуляции  фашистской  Германии, принятый маршалом Жуковым от имени Верховного Главнокомандующего  советских войск, бабушка  и соседки плакали, а Толя, Зоя и Вера прыгали от радости. У соседки по квартире Клавдии Ивановны две дочери были угнаны на работу в Германию, если они остались живы, они должны были скоро возвратиться домой. День 9 мая был объявлен днем Победы, это была среда, как запомнила Вера. Бабушка налила всем чаю, а Толя открыл баночку сгущенки, припрятанную ко Дню Победы. Нашлось и по кусочку хлеба, который выдавали по карточкам. Наскоро перекусив, Толя помчался в свою мужскую школу, которая была далековато. Женская  школа, в которой училась Вера, была совсем близко и фасадом выходила на главную площадь города. Напротив, находился заводской Дворец культуры, а до войны в этом здании был театр. За ним  раскинулся старый парк с каштанами, кленами, цветущими  акациями и сиренью. Дальше находилась церковь, построенная еще в конце 19  века. Ее торжественный колокольный звон далеко разносился в утренней тишине. Бабушка говорила, что в этой церкви крестили всех ее детей. До войны церковь была закрыта. Но после освобождения города ее снова открыли и обновили иконостас.

          В   школе   учителей   еще   не   было , только уборщицы, вытирая слезы, мыли полы. Сторож проводил всех учениц во двор. Прибежала подруга Лиля и другие девочки из класса. Кто -то сказал: "Давайте пойдем в церковь". Все тихонько вошли  внутрь храма и стали у стены, где молилось несколько стариков  и безногий солдат на костылях. Средняя часть храма была заполнена  женщинами  в платочках, которые стояли на коленях, молились и низко кланялись. У многих на глазах были слезы. Священника  еще  не было, а дьякон ходил по церкви и размахивал кадильницей. Людей в церкви становилось все больше, и ученицы возвратились в школу.

        Конечно, уроков в тот день не было. Учительница Марфа Федоровна рассказала им о сражениях за освобождение Украины  государств Европы  и отпустила  домой, но, конечно, все пошли на площадь, которая быстро заполнялась горожанами. В одном ее конце играл кто-то на аккордеоне и пели "Землянку", в другом – заливался баян и слышалось "Первым делом, первым делом самолеты". Кто-то начал петь " Темную ночь", а издали доносилось "Кто погиб за Днепр, будет жить в веках, коль сражался он, как герой". Конечно, не забыли и «Огонек», и «Жди меня».

     Потом появились группы людей от предприятий с красными знаменами, а на верхние ступеньки у дворца культуры вышли руководители партии и города, поздравили с победой нашей Красной Армии на западном фронте. Но речи  говорили недолго. Их покрыли выкрики из толпы "Ура!", 'Победа! ,  «Слава воинам и Сталину».  Подняли на руки  безногого героя, качали офицера с орденами и медалями, видно,  снова пели и плясали, образовав несколько кругов. В толпе Веру увидел Толя и спросил, была ли она дома. Пришлось признаться, что нет. "Иди скорей домой и пообедай, бабушка волнуется", - велел брат. Конечно, пришлось подчиниться. Приехала с подсобного хозяйства тетя Даша, вместе пообедали, взяли       сестричку Зою и снова пошли на площадь, откуда слышалась музыка.