-Ведь самая суть нашего жития состоит в том, что мы все плещемся в дерьме,- Семен Семенович (постоянный клиент) четко отстаивал свою точку зрения, что Данко, прописанный Пешковым просто дикая фантазия,- и по самый рот! При чем загоняем туда себя сами и с самого рождения, чтобы было уютненько и тепленько. И, когда вдруг, появляется тот, кого, как глисты, одолевают мысли о светлом будущем, и он начинает шевелиться в этой плотной массе, то мы все дружно начинаем шипеть (заметьте, именно шипеть!), чтобы он, как в анекдоте, не поднимал волну. Иначе дерьмо наше начнет накрывать нас с гловой. А нам в нем уже хорошо и уютно, но дышать при этом очень надо. А те, кто просто улыбаются при легком бризе, нагоняющем эту массу просто до рота, так пусть себе. Они никому не доставляют неудобств. Так что в наше время его Данко не нашел бы себе последователей, - он кашлянул в кулак.- Вот тут останови.
-Саша, в общем и целом, минут сорок придется ждать. Хорошо?- Семен Семенович вышел из машины, которую Шилов припарковал на брусчатой мостовой возле арки одного из одесских дворов в центре.
Александр вышел на свежий воздух и закурил. Из арки выскочил парень, лет двадцати, с черными, как смоль, волосами, шлепая сандалиями на босу ногу. Шилов проводил его взглядом. Худая фигура парнишки, облаченная в простую майку и рваные шорты, попыталась скрыться в ближайшем магазинчике, но выход ему заблокировал огромный детина. Он явно был чем-то раздражен. Оттолкнув парня, мужчина тяжело спустился с крыльца и, постояв немного в раздумье, направился в сторону Шилова.
Александр же, заметив внутри двора какую-то суматоху, прошел через арку, подталкиваемый не только любопытством, но и желанием взглянуть на настоящий одесский двор. К сожалению в городе таких мест совместного проживания человеческих сообществ осталось очень мало. Переступая через вырванный водой асфальт, что обнажал твердые камни старой мостовой, Шилов подошел к углу дома и, не обращая внимания на собравшуюся в середине двора и шумно галдящую толпу, стал оглядывать ветхие строения.
Вдруг за его спиной послышалось тяжелое дыхание, и мимо Александра протопал недавно замеченный им детина. Не обращая внимания на Шилова, он прошел во двор и остановился.
-Эй, ты, козел!- вдруг заорал он.
                        *  *  *
Полупьяный Валерик – бывший деятель дома на Думской в девяностые годы прошлого столетия, а ныне просто бомж и сантехник по профессии, несколько раз обошел деревянный туалет, стоящий посреди двора, рядом со спиленным до человеческого роста стволом старого тополя. Он никак не мог взять в толк, как такое сооружение можно было построить без единого гвоздя. По мнению зевак-сторожилов, что собрались помочь советом, стоял этот общественный объект уже лет пятьдесят, и никто из них не помнил, кем этот шедевр коммунальной собственности был возведен.
Но Валерик был упрям, за что, видимо, был не раз бит и не только на Думской. Он продолжал искать гвоздь, чтобы дернуть его своим новым приобретением – гвоздодером. Даром что ли спер его у валяющегося пьяного бомжа возле «староконки»? Его коллега по образу жизни, накануне вечером, спокойно лежал на углу рынка, после бурного алкогольного возлияния, в луже грязи и собственной блевоты. Валерик хотел было пройти мимо, да взгляд его цепко нащупал под лицом бомжа тусклый блеск металла. Зажав свой нос грязными, с длинными ногтями, пальцами, он присел на корточки и дрожащей рукой вытащил из-под «коллеги» металлический предмет. Сгущавшиеся сумерки и остатки алкоголя в голове не позволили Валерику сразу определить, что же ему досталось. Он встал и, размахивая увесистой железкой, с которой стекала блевота и грязь, вороватой походкой быстренько удалился от бездыханного тела сотоварища по несчастью.
Так что на утро, когда дворовое вече решило избавиться от «достопримечательности», которая мешала будущему асфальтированию всего двора, Валерик хлопнул себя по лбу и воскликнул с достоинством Архимеда:
-Я могу это дело порешать! У меня и инструмент есть! Вот,- он подбежал к сараю, в котором жил, и вытянул из-за дощатой стенки гвоздодер.- Но с сообщества магарыч!- постановил Валерик.
Все дружно согласились, но рпасходиться не собирались, желая получить результат, пока взявшийся за работу мастер еще трезв. Гонца, как водится, отправили в лице молодого пацана Гаррика.
Вот и стал Валерик ходить вокруг клозета, пытаясь обнаружить хотя бы одну зацепку. Ни одного гвоздя он так и не нашел, дергать нечего, а время уже подбиралось к полудню. Во рту мастера стояла сухость, как в пустыне Сахара. Было от чего ему злиться.
Наконец Валерик не выдержал и, рванув дверь туалета на себя, смело вошел внутрь. Ударившее в его нос зловоние было столь мерзким, что у него даже заложило уши. Так и стоял мастер какое-то время в проеме открытой двери с гвоздодером в правой руке, словно лихой ковбой из «вестерна».
-Эй, ты, козел!- до Валерика все-таки донеслась посторонняя и грозная звуковая волна. Он оглянулся.
Общественности почему-то не наблюдалось. Только у арки, на углу, стоял какой-то одинокий зевака.
А перед Валериком стоял, заслоняя лучи Солнца, огромный и небритый детина. Мастер посмотрел на его руки, и ему сразу и очень сделалось худо.
-Я тебе говорю, козел!- голос мужчины сильнее, чем зловоние из клозета.
-Ой, чей-то слышу я голос, словно волос из задницы - тонкий и не чистый?- съязвил Валерик.
-Это мой гвоздодер!- прорычал детина, не сбавляя интонации, еще больше распаляясь от такого сравнения своего баса с анус-проблематикой прямой кишки своего организма, выдающей иногда его присутствие окружающим.- Давай сюда!
-Еще как не твой!- Валерик, дрогнув коленом вместе с голосом, спрятал, ставший сразу таким родным, инструмент.
-Сейчас твою «чевокалку» к заднице пристегну,- детина погрозил ему в лицо кулаком,- тогда узнаешь, как чужое воровать! Понял?- он, вдруг закашлял.
Его громкий отхарькивающий грохот быстро перешел в хрип. Мужчина схватился руками за горло. Лицо его стало багровым. Он сделал несколько шагов к туалету и оперся рукой на ствол тополя. Голова детины оказалась чуть выше крыши клозета.
«-А валялся вчера, как маленький»: подумал Валерик.
Наступила пауза. Сантехник понял, что его оппонент потерял запал и решил перейти в наступление. Не выпуская гвоздодер из рук, он, на всякий случай, отствпил на пару шагов от клозета, и подбоченился.
-Никакого инструмента я не воровал, а то, что нашел – то мое! Понял?- его голос фальцетом сорвался по двору, словно сорока затрещала.
-Там мое клеймо, придурок,- прохрипел детина, все еще опираясь на ствол дерева.
Валерик поднес к своим подслеповатым глазам инструмент, пытаясь разглядеть на нем хоть что-нибудь.
-Ничего тут нет,- осклабился он.- Значит, он не твой.
-Но и не твой, дебил ты конченный,- детина выпрямился, ухватившись рукой за грудь.- Это я его нашел, а ты спер. Так что верни-ка ты его по-хорошему.
В этот момент, через арку во двор, вбежал Гаррик – гонец. В руках он держал большой пузырь водки.
-Воо-оот, Ва-алерик, я принес!- громко и протяжно крикнул вбежавший, размахивая стеклянным сосудом над головой.
-А-ага,- дико оскалился детина на Валерика, увидев гонца,- так ты еще и заработать решил на мне, козел?
Заметив отсутствие сообщества и наличие двух, злобно глядящих друг на друга, бомжей, Гаррик так и застыл посреди двора с поднятой рукой. Движущееся плавно по небу Солнце перевалило через крышу дома, и бутылка с ярко-оранжевой этикеткой сверкнула огненным отсветом.
И Валерик, и детина одновременно зафиксировали этот момент. Оба, повернувшись к Гаррику лицом, застыли в оцепенении.
-Чистый Жданко,- прошептал Валерик сухими губами.
-Данко, дебил,- прорычал детина, поправляя сантехника,- а это мое!- он указал пальцем на водку.
В ту же секунду оба бросились навстречу к Гаррику в едином порыве. Заметив это, гонец стал метаться по двору в желании укрыться от нападения, но почему-то не сообразил ретироваться через арку и помчался по кругу, огибая клозет с тополем против часовой стрелки. Валерик и детина, словно мартовские коты за валерианкой, помчались за ним.
Сделав пару кругов, Гаррик понял, что ему не оторваться от преследователей и не нашел ничего лучше, как открыть дверь клозета и запереться изнутри на жиденькую щеколду. Ни Валерик, ни детина, огибающие в это время тополь с внутренней стороны, не заметили этого маневра. Выбежав на простор двора, они остановились, переводя дыхание.
Тут же на общих балконах второго этажа, чутьем поняв что инцидент переходит в неподральную фазу, стало появляться сообщество, тихо перешептываясь в обсуждении этой темы.
-Дядя Валера,- крикнул какой-то байстрюк,- а Гаррик-то в параше!
Сантехник и детина переглянулись и, не сговариваясь, двинулись к туалету.
То ли жиденькая щеколда выдержала, то ли Гаррик проявил недюжинную хватку, но дверь с первого совместного рывка не поддалась. И после второго ( а соперники срочно объединились в достижении цели!) натиска она осталась на месте. Неудачные попытки проникнуть внутрь несколько охладили их пыл (ну, чем не наши депутаты!?). Отступив на пару шагов, «объединенная оппозиция» решила перейти к парламентским методам обработки противника. Валерик, в то же время, пытался найти глазами утерянный в погоне гвоздодер. Заметив инструмент, он попятился задом, чтобы воспользоваться им в случае крайних мер, а именно взлома коммунального сооружения.
Детина стал осыпать угрозами, спрятавшегося в туалете гонца. Гаррик отвечал на грубые увещевания бомжа оставить его в живых, отменным двухэтажным матом (все-таки выше крыши не прыгнешь!). Оскорбленный этим словарным поносом детина громко рявкунл и со всего размаху налетел на дверь, толкая ее вовнутрь. Громкий хруст сломанных досок возвестил о его победе. Толстая дверь с вырезанным вверху сердечком поддалась и, сильно ударив Гаррика по лицу, сорвалась с кожаных петель. Вой гонца, не выпускавшего при этом из рук водку, раздался на весь двор. Детина стал вырывать доски и выбрасывать их наружу, чтобы добраться до немощного оскорбителя, который скулил уже скорее в явном страхе от предстоящей расправы.
Наконец, бомж разобрал созданный им же завал и с довольным видом прорычал, протягивая руки к горлу Гаррика:
-Что, сученок, завонялся тут в ожидании счастья?
Однако его рост на позволил ему сразу произвести экзекуцию. Согнувшись как можно ниже, он все-таки проник окончательно внутрь, а его тело рефлекторно выпрямилось. Раздался треск…
Сообщество, собравшееся на балконах, в испуге выдавило из своих легких:
-О-ох!
Валерик, уже ухвативший гвоздодер, подбежал к сортиру и застыл в ожидании. Пол клозета не выдержал нагрузки, и Гаррик с поднятой вверх рукой, державшей бутылку с ярко-оранжевой этикеткой и с воплем (Твою мать!), погрузился в пучину отходов жихнедеятельности сообщества. Детина же обладал какой-то обезьянней ловкостью и застыл внутри, раскорячив свои огромные ноги, как корова на льду. При этом он окончательно выпрямился. Крыша клозета, хрустнув какими-то скрытыми шпонками, оторвалась от вертикальных стенок и осталась качаться на голове великана, словно китайская шляпа.
Валерик, подталкиваемый своей интуицией, чуть попятился назад. В это время стенки сортира, оставшиеся без креплений, грустно рухнули наземь, словно карты.
После громкого хлопка от завалившихся конструкций прошлого века во дворе воцарилась тишина.
Валерик пришел в себя первым. Увидев вытянутую вверх руку Гаррика с бутылкой водки, он метнулся к ней. Пытаясь ухватить то, что еще недавно ярко сверкало в лучах Солнца и дарило Надежду, сантехник оперся рукой на ногу детины, который по-прежнему стоял с крышей на голове, балансируя при этом руками. Но даже легкого толчка от соперника ему хватило, чтобы потерять равновесие. Согнув правое колено, он со стоном просел, а затем просто рухнул, Колосс Родосский, в клоаку к Гаррику. Валерик попытался увернуться от падающей крыши, но ему это не удалось, и он тоже, с матом на устах, оказался в их дружной компании.
Первым из-под крыши, прикрывавшей утопающих, показался Гаррик. Это детина вытолкнул его из ямы в бескорыстном порыве спасти бутылку. Вторым выбрался он сам и протянул руку бултыхающемуся в дерьме Валерику. Жуткая вонь распространилась по всему двору, заставив сообщество вновь попрятаться по своим норам.
Гаррик добрался до водопроводного крана в углу двора. Поставив бутылку рядом с собой, он открыл воду и стал громко плескаться в попытке смыть с себя дерьмо. Детина, продрав ручищами свои залипшие глаза, подошел к нему сзади и забрал-таки пузырь водки. Сунув ее в карман, он повернулся к стоявшему, неподалеку в ожидании своей очереди, Валерику.
-Гвоздодер можешь себе забрать, придурок.
-Я его утопил,- грустно прошепелявил сантехник.
-Ну, и дебил!
Дружный хохот вновь возникшего сообщества заглушил последние слова детины.