Олег Бондарь (1947-2021)

Люблю ворон-сорок-галок за то, что они всегда прилетают вовремя.
Раз они прилетели, значит, – весна рядом.
Той весной дело было так: прихожу с занятий (конец третьего курса)… ну, никакой…
Пять пар и плюс отработки. Преподы ярились перед сессией.
Я жил сам по себе, а это значит, что с утра весь голодный.
Родителей судьба разбросала – Батю в Болгарию, Маму – в санаторий.
Готовить еду надо самому. Однако, лень в тот вечер была сильнее голода…
Беру глубокую тарелку с белыми черешнями – выхожу на балкон.
А там, на перилах сидит живое нахохленное существо.
Присмотрелся:
– Ба! – Галка! Молодая и такая же голодная, как я.
– Ты чего здесь делаешь?
– Чѐ делаю? Сижу! Жрать давай! – выразительно говорит взглядом…
Я аккуратно положил на перила одну черешенку и медленно отодвинулся на другой
конец балкона…
Не сводя с меня глаз, галка, мелко перебирая изящными лапочками, неторопливо так, с
чувством собственного достоинства, приблизилась к ягодке и элегантно, по-женски
кокетливо склевала.
– Ну? А где вторая черешенка? Неча жадничать!
Я молча аккуратно положил на перила ещѐ несколько ягод.
Они тоже были съедены быстро и красиво.
Так мы с ней вдвоѐм дружно прикончили тарелку черешен.
И оба поняли, что неплохо было бы чего-то ещѐ добавить.
Я предложил:
– Пойду яишенку поджарю. На сале?
– Кррррасота! – Отреагировала галка. И ободряюще подмигнула круглым глазом…
Вспомнилось, как описывал повадки галок Джеральд Даррел.
Он особо отмечал, что у них очень сильный инстинкт следования.
Решил проверить: резко пошѐл с балкона в комнату…
– Браво, Даррел! – Птица сорвалась с места и через мгновение уселась ко мне на
плечо! И начала ласково-уверенно перебирать клювом волосы у меня за ухом…
В голове резвилась мысль:
– Рассказать кому – не поверят ведь ни за что! Фото на память?
Ага, два раза! В доме ни единой плѐнки…всѐ на кафедру унѐс… проект
фотографировать…
Пока поспевала яичница, гостья осваивала кухню… Солѐное, прикопченое сало не
произвело на неѐ впечатления. Яичную скорлупу брезгливо клюнула пару раз…
– Где черешня?
– Кончилась! – сказал я.
– Прискорбно! Коротко-ворчливо воркотнула галка, усаживаясь на край вазочки с
хлебом.
Я выложил яичницу на тарелку, опрометчиво полагая, что это будет моя тарелка…
– Ладно, будешь из моей, – гостья вежливо подвинулась и мы стали уничтожать яичницу
вместе. Не знаю, кем она была в прошлой жизни, но в эту субботу ароматное жареное
сало она поглощала с аппетитом.
Пока я пил чай, галка старательно вытерла клюв о салфетку на холодильнике и уселась
на изогнутом «слезящемся» кухонном кране.
Я с утра ещѐ хотел поменять прокладку, но второпях забыл.
Пустил воду тоненькой струйкой. Галка немедленно с удовольствием напилась.
Всѐ было бы хорошо, но птичий организм работает очень быстро. Слишком быстро.
На кухне, и в комнате я обнаружил следы этой скоростной работы, и на серванте, и на
полу, и на рабочем столе. Быстренько вытер. Призадумался.
Вечерело. Меня ждала знакомая… это отдельная история…
Короче говоря, уходить из дому надо было…
А галка тем временем наслаждалась изучением газет на столе…
– А чѐ? Классный материал для гнѐздышка, ежели мелко нарвать полосками…
Весь еѐ сосредоточенный вид говорил: гостья недовольна тем, что я не приношу ей в
клюве стройматериал. А ночь-то – вот она! Рядом!
Подошѐл с тряпкой к письменному столу. Конспект по экономике социализма был уже
«проштемпелѐван». В двух местах.
– Вытереть я его, конечно, вытру, подумал я, но запах останется – точно! Лектор на
зачѐте учует. Вот, поди скажи, что тварь неразумная. Как точно определила куда гадить!
Смех-смехом, а ситуацию спасать надо…
И решил я пернатой подруге устроить тѐмную… В смысле, – ночь полную!
И тут случилось ещѐ одно чудо – птица покорно дала себя взять в руки…
– Ручная, – подумал я. Не иначе, кто-то из маленького птенца выращивал…
Доверчиво притихшую в руке красавицу отнѐс в ванную, посадил на дужку
стационарного душа. Предварительно выключил свет.
В ванну поставил техническое ведро с водой.
– «Проецируйся» на плоскость, точнее в ведро – сказал я ей, смутившись.
Она в ответ грустно кивнула. В темноте птицы молчат.
И, тихонько прикрыв дверь, ушѐл на свидание.
Подружке ничего не стал рассказывать о галке.
Поймал себя на мысли, что меня к птице тянет больше, чем к моей, по-птичьему
щебетавшей, сокурснице. Будете смеяться, но в галочьих глазах искрилось намного
больше юмора. Во всяком случае, она, галка, не рассматривала меня, как лакомый
кусочек… Расстались прохладно.
Утром мы с галкой наскоро чего-то поклевали, и я вынес птицу на балкон…
Она по-хозяйски посидела на бельевых верѐвках, считая, что еѐ метки на простынях
вполне уместны. При моей попытке незаметно уйти в комнату, начала с криком
ломиться сквозь закрытую гардину, обиженно стрекоча всѐ, что думает по этому поводу.
Торопливо скатился по лестнице на улицу.
На лекцию уже надо было не просто идти, а лететь!
«Влетел» на такси, но успел. День промелькнул взмахом крыла.
Вечер коротал в одиночестве. Телефон два раза настойчиво-обиженно звонил.
Я трубку не взял.
Почему-то вспомнился насмешливый галкин глаз.
Она больше не прилетела.
А жаль…
Птичку жалко…