Борис Москалюк

 Свой  характер, брат мой, вот что мы возьмем с собой.

         Из книги  «Семь Периодов  церкви». 

     – Хочешь? Бери. Да, возьми ж! Поможет  сразу же. Кашель  станет  мягче. Юрий протянул  медсестре  пригоршню конфет в зеленных фантиках с жирным черным плюсом. То была леденцовая карамель с начинкой на травах: ментол с мятой.

     За две недели пребывания в больнице он вполне освоился, стал свои человеком для медперсонала и соседей по палате. Накинув меховую куртку, объяснил  медсестре, что идет  за  лекарством в аптеку. Сам же,  напевая мотивчик  «Зона, зона,..» одноименного телесериала  о тюремной любви и  жестокой сущности зоны с её порядками, побежал  тайком курнуть, во двор на мороз.  Уже более трех дней стояли настоящие крещенские морозы.

     Кто- то  Юрке  вдогонку  буркнул: 

    –  Зачирикал. На поправку пошел…На  свободу.

    –  Больничная палата – не зона.  Выздоровеешь, и ты пойдешь, –  пробурчал какой-то из пациентов.

    –  Говоря по справедливости, болезнь  свободу ограничивает,  – тяжело вздохнув, философски  изрек  другой, задержавшийся  у поста медсестры.

     Любая больница, как монастырь, имеет свой  «устав». Подъем в  6 часов утра: умылся, стряхнул  остатки сна и тут  же температуру  померь-ка, разберись с давлением и сразу уколы, капельницы… А там и врачебный обход, как выездной суд. Трепещут  и ждут его  все.  Завтрак, обед, полдник, ужин – всё по расписанию. Отбой в 10 вечера.

     Пространство боли – широкий коридор терапевтического  отделения городской больницы сотрясали  спазматические взрывы кашля. Эпидемия… Покашливала  сквозь маску и медсестра, заступившая поутру на смену. Кашлял и Юрка, но уже не так надсадно как ранее. Вначале, общий признак  для абсолютно непохожих заболеваний, имеющих различное происхождение, донимал парня до изнеможения. Да и кашель, оказалось, бывает разный – не только сухой и «мокрый», но и имеющий другие характеристики. 

     Отсутствовал Юрка  недолго, затянулся сигареткой раз-другой и – обратно. Своё возвращение в палату обозначил громким возгласом:

     –  Что же это за  напасть  такая?  И откуда  берется то эта зараза?!  Возмущался ли  он по поводу курения или болезни - понять было трудно…

     По возвращению с  «процедуры», после  затяжек, быстрой ходьбы, дышал он тяжело. И вдруг, вроде бы к месту, словно по заказу  на всю палату из включенного им  на волну «Ретро ФМ»  приемника   понеслась  песня «Птица счастья…». Мелодия  цепляла, заставляя  подпевать, вторя  ей  Юрка артистически вскинув руки, пропел: «Птица счастья завтрашнего дня… выбери меня, выбери меня!». Закончил своё  пение он  фразой:

    –  Да,иногда, хочешь одного, а получаешь совсем другое. 

     Полный желаний жить на всю катушку, парень, очевидно,  тяготился такой ситуацией. Рассуждать  о болезни принялся, чтоб как то скоротать время до ожидаемого обеда. В общении  время бежит быстрее, к тому ж доброе общение поднимает жизненный тонус.

     О своей болезни, толком  ничего не знал, да и в серьёз её не воспринимал. Только успевал подсчитывать, сколько ещё осталось до выписки принять уколов- «колючек». К его неожиданным вывертам окружающие привыкли  и  относились снисходительно. Кое-кто считал Юрку болтуном, другие – парнем-рубахой. Меж тем, после его речей словно с голоса  армейского запевалы, палата оживлялась, всякий раз становясь, разговорчивей. 

     Разумеется, у кого что болит, тот о том и  говорит.По вечерам без всяких экивоков, отрываясь,  кто от дремоты, а кто-то  от книги или  кроссвордов, откровенничали. Болтали, спорили и днем между процедурами, чаще  после  полудня, Слово, пожалуй,  тоже лечит. 

Палата была большая: на шесть коек. Все они были заняты. Больные, временно сбитые  в общность, повязанную  бедой и  болью,  желанием побыстрее выздороветь , были людьми разными по возрасту и положению,   

     Тон  на площадке больничных спорщиков  чаще  других задавал Юрка,  подкидывал тему, словно мяч для игры. Жадный до эмоций и впечатлений, он бесхитростно раз  за разом  повествовал  о  своём житье бытье,  о  приключениях и хохмах, Мог  и приврать. Что-что, а рассказывать он  умел, Заслушаешься..И всячины у него  для  этих побасёнок  хватало. Однажды, начал  рассказывать он о забавном случае, выразительно, жестикулируя почти театрально.  

     – Было собралась старая цыганка с молодой ромалой, ворожить, обратив, внимание на мою понурую голову и грустные глаза:

    – Э-э, молодой!  Дай руку погадаю. Деньги есть?!.  

     Но Юрка не сробел, развернулся и ответил гадалке  вопросом на вопрос:

     – Что, старая, смотришь на меня в упор?! Эй, чавелы!  Есть  деньга или нет  –  всё моё !  – и  отведя взгляд в сторону, гаркнул:

     –Деньги давай! Давай деньги!  

     Срываясь  на брань, он  без заминок и промедлений  погнал цыганок, назойливо выкрикивая: «Деньги давай!»  И  гнал  парочку гадалок  более сотни метров, до  подземного перехода. По пути  было. Старая цыганка, крепко держа за руку молодую, почти взмолилась:

      –  Отстань!  Отстань! Сгинь нечистая сила! Устали от тебя…

     Дослушав это откровение, все дружно, срываясь на кашель, захохотали. А затем,  почти в один голос,  заговорили  о цыганских хитростях и уловках.

     –  Зря  ты так с гадалками обошелся. Может, и нагадали чего хорошего, – не поднимая  головы с подушки, произнес Сан Саныч.

     – А я, что похож на того,  кто бабочкам крылышки отрывал, – не смолчав, дерзил Юрка.

     – Не кипятись ! – примирительно бросил Саныч.  

     Голосом старшого, а ему было лет семьдесят пять,  говорила  мудрость.  Занимался Сан Саныч  предпринимательством, имел мастерскую  по ремонту и отладке  авто, преимущественно – коробок передач, увлекался  садовой селекцией. О любимом деле мог говорить часами. Несмотря  на огромную разницу в возрасте, парень ему нравился. Похоже, симпатия была взаимной.

     Со своей хронической болезнью  попадал  он в эту больницу уже ни  раз. Поэтому и   растолковывал молодым, что в жизни все взаимосвязано: если  болезнь от слабости, то слабость от болезни. 

     – Ни нам, а врачу кашель  «говорит» о хронических заболеваниях, – продолжал санпросвет Саныч. Само же слово «хронический»  ему не нравилось, хотя оно и подразумевает постоянное состояние, когда  кашель, к примеру, присутствует более 3-х месяцев.

      – Диагноз свой имеет  каждый человек. По мне, – философствовал Саныч, -  если болен - лечись, здоровый - берегись, предупреждай болезнь. В Священном писании сказано: «Прежде болезни заботься о себе». 

     Палата оживилась. Наперебой, почти хором, заговорили о важности диагноза, используя  в описании своих  болячек самые разнообразные характеристики.

    – Залогом исцеления, – не унимался Сан  Саныч,  говоря о лечении и врачах, – вовремя понять  и вылечить, а не только  «прослушать» больного… Необходимо доверие к врачу. Я не против нынешней практики Раньше община, если считала, что ей нужен врач – его она  содержала. «Почитай врача  честью по надобности в нем, ибо Господь создал его» –  сказав это  старец, приумолк.

     – Когда котам делать нечего – они лижут «бубенчики», - пробурчал, сорокалетний  интеллигент  с кровати  у окна. Гундеж   раздражал его… Санитарки поговаривали о нем, что он из  исполкомовских, чиновник, «шишка».

    –  Я не верю в коллективную мудрость людей, незнающих  предмет разговора, – продолжил  другой ворчун, доцент по статусу в жизни.

     Кстати, совместимость больных в палате, не предусмотришь, однако   их  желание высказаться, заинтересованность в общении, по мнению врачей, признак общий и он ускоряет процесс выздоровления, 

     – Совет мой более или менее универсален. - Не замечая  обидных  реплик, продолжил  дед  Саныч. -  По праву старшого  скажу – мой совет,  куда более универсален: «живи сам и не мешай жить другим».  Объяснять это  можно, но зачем?.. И так понятно..

     Тайну человеческих отношений понять трудно, если только ею  не делится сам человек. Когда Юрка  вдруг начинал  говорить  о жене и некоторых  сторонах семейных  отношений, народ  приумолкал.  Из-за такта к сугубо личному.

     В  канун  нового года   человек   мечтает. Мечтать не вредно. Приход  Нового года они, в Юркиной семье, ждали как никогда. Ждали, готовились. Жена и сынишка, связывали эти ожидания с возвращения Юрия с заработков, из Москвы. К тому ж, сразу же  на Рождество и был день рождения мужа. О чем Юрка навязчиво  напоминал  друзьям и знакомым, что  ему «стукнет», аж,  тридцатник! Тридцать лет – это ж дата. Наступал  год Красного Огненного Петуха по восточному календарю, и  Юркина  жена утверждала, что в  новом году их ожидает яркая и удивительная жизнь..

     Казалось, всё удачно складывалось. Себя Юрка  считал  человеком везучим. Например, пофартило ему в последний приезд в российскую столицу. Денег  не было совсем. Должны были встретить  сестра жены с мужем. Но, не встретили. Запаздывали. Прикидывая – ехать или не ехать на метро–  из праздности  спросил у первого попавшегося таксиста:

     –  Сколько, шеф, возьмешь до Матроской?

     – Тишины  Три сто!  Садись!

     – Рублей? Спасибо! Я спросил, извиняясь ответил Юрка, чтобы знать, сколько я бы  сэкономил.

     – Ты кто? Идиот  или круглый  дурак ?  – возмутился таксист.

     – Не надо «хамячить»! – огрызнулся Юрка.

     В кармане было лишь пятьдесят рулей на разовый проезд, монетами по 10 рублей, из которых одна была только что найденная им в общественном туалете. Такую  монету он раньше не видел, биметаллическая  вроде памятная с надписью на вставке «Чеченская республика». По телефону о находке  он  ни преминул сказать  свояченице.

     Монета оказалась весьма ценной. У нумизматов, такой «червонец», стоил  до десяти тысяч рублей. О чем ему  тотчас  растолковал  свояк,  

     – Держи  копеечку, чтоб не укатилась. Разберемся. Считай –  разбогател! 

     Позже,  после некоторых уточнений, он предложил Юрке пять тысяч рублей, на что тот радостно согласился и был счастлив.

     К тридцати годам он имел и теплоту  домашнего уюта, и внимательную, заботливую,  во всем покладистую жену, девятилетнего сынишку Максимку.

     Деньги в доме водились, зарабатывал. К тому  ж сам был рукастый: владел ремеслом, приносящим денежку. К профессиям, полученным в ПТУ, освоил дело облицовщика. Ремеслу учился у мастера, получившего знания, навыки и умение в Израиле. Чего ж более? 

     Жене  Юрка никогда ничего не обещал: ни нового дома, ни беззаботной жизни, ни любви до гроба. Жили и жили. Встречались, миловались,  целовались. Вот и  получилось…

     Любовь и жена в его понятии были вещи разные. Что с любовью делать? Правильная жена совсем другое дело: стерпится – слюбится. Появление сына по весне, к  Женскому дню было неожиданным. Воспринял как подарок судьбы… жене. Рожала она, а выходило: ни он ей, а она ему должна быть благодарна. «Залетела» то она. Он то не хотел… Твердил –  надо для себя самих пожить, надо почувствовать вкус к жизни, не понимая  толком,  в чем же   суть этого «вкуса жизни».  Рос  сорванцом  подобно травинке, пробивающейся сквозь асфальт. Вырос человек асфальта – характером и поступками. Крученный. Плоть, лишенная сантиментов и настоящего сочувствия.. Быдлом не стал, хотя  среда городских окраин  оставляет свой  печальный след. Имя  сыну дал охотно.  Назвал Максимом. Настоял на своём. Лично ему имя просто  нравилось, а то, что  с латинского оно означало - самый большой, величайший – даже не догадывался. У него самого  рост был 168, да и вес 68 кг. Нормальный рост, почти идеальный вес. «Лишнее, жирок на теле, – рассуждал Юрка, –  что ржа на металле». На аппетит не жаловался: дело не в рождении, а в питании. Вкусно поесть, выпить, закусить – стало для Юрия больше чем пристрастие: особенностью характера.

     Странно получилось. Ели, пили почти всю ночь, от души. Разговелись. О грехах и  болячках не думали. А, утром пришлось вызывать «скорую». Повысилась температура, в верхней половине грудной клетки возникли болезненные ощущения, трудно стало дышать, причем с каким-то присвистом. Простыл. Курить выскакивал  на мороз. Вот и накрыло.

     Юркину жену никто  из  больных палаты не видел, хотя навещала она мужа вероятно  чаще, чем это  было  у других. Однако  о ней знали  многое, из его  трёпа  с женой по телефону, становясь  невольными свидетелями чужой жизни и особенностей семейных  отношений. Нисколько  не смущаясь посторонних,  он  «строил»  жену, настаивая  на том, чтоб кроме сигарет и минералки,  она приносила что-то вкусненькое. Объяснял, например,  как приготовить куриные  бёдрышки,   Просьбы выполнялись.  Доказательством были  увесистые  «тормозки», содержимое которых Юрий  наскоро распихивал  по полкам тумбочки  и холодильника. В настроении  называл жену  не иначе, как «Кондикурошечка». Реже по имени. С его слов жена , звали её Ольгой,, отличалась кротостью и послушанием. Не красавица (признавался он, хотя и  был неравнодушен к красоте,), с лица воду не пить, но   водочку и пивко  попивать можно.  Окончила она техникум и была весьма довольна  тем, что работала контролером на ликеро-водочном заводе. Зарплата её   была не ахти какая, но  работа  давала определенные преференции, что  устраивало и его, Юрку.  Ольга пьянство, как всякая женщина,  осуждала, но всегда стремилась уважить мужа  рюмочкой  к обеду – для аппетита. Любила же она  сдобу и другие кондитерские лакомства,  обожала  леденцовую  карамель, памятуя с  детства вкус карамели «Петушок на палочке». Нравилось ей  заниматься  хозяйством. Держала перепелов, на кухне в клетке. За что и имела от мужа  сложно произносимое прозвище. 

     Как-то по весне они приобрели на рынке цыплят. Выросли неплохие куры-несушки и несколько петушков. Уход  за птицей был Ольге  не в тягость и доставлял ей непонятное  удовольствие, к тому ж и куры знали её. Не проходило  ни одного дня  без того,  чтоб она не думала  о  ежедневной встрече  со своими курами. Это были  молодые хохлатые курочки белого окраса. Они доверяли  ей и  всегда были на своем месте. Ждали, что их загонят в курятник, как только стемнеет. Издавали негромкие звуки, похожие на воркование голубей.  Никогда  не пытались вырваться из её рук. Когда несушки  начинали хлопать крыльями ей в лицо, она отпускала птицу. Юрий, посмеивался над  привязанностью жены к курам. Он не испытывал к ним  неприязни, относился скорее потребительски – они полезны, яйцо несут, к тому же не доставляли ему беспокойство. Хотя  глупые создания – нет-нет да подскакивали и вспархивали… 

     Чему не мог поверить Юрий так в то, что его  Оля умеет отличать кур, одну от одной. Вот петух, которому он дал кличку Кондор, другое дело. Был забавен, задирист и драчлив, проявлял  характер. Нападал на жертву напористо, с подскока, когтями вперед, в налете на жертву. Драчливый петух жирен не бывает, но в последствии остался только он. Так  получилось… Повздорив с женой, Юрий  с дружком, под  хмельком,  в кураже, на спор, словно  осатанев,   забили всю птицу, зарубив сперва пять петушков, а потом всех  кур. Оставил он только Кондора. И то - назло соседке. Юрке  петух был интересен и тем, что досаждал соседке: уж больно голосист  был – спозаранку начинал петь первым. И громче всех. А какой у кур  характер? Тушки  птицы на следующий день по сходной цене  они распродали.

     Натворил, так натворил! Почему? Зачем? Что на него нашло? – он так и не понял. Потом  ни раз каялся. В утешение, в своё оправдание, говорил жене, что так или иначе  её куры бы подохли… от «птичьего гриппа». Соврал, набедокурил, за что теперь  Богом и наказан: болячка мала, да болезнь велика.

     Всё это вспомнилось Юрке в тот день, когда, почти не сомневаясь, что после врачебного обхода  его выпишут, он  стал просматривать рентген пленку. Вытянутыми вперед  руками  вертел её и так и сяк. Меж тем тревожное состояние нарастало и уже  не покидало его. Контрольный рентген-снимок, сделанный в третий раз, показал на правом легком большое  пятно, размером с пятикопеечную  монету.  Стоя спиной к окну, он  пристально  вглядывался в  черно-белую картинку пленки, где  пятно   похожее   на луну в полночь намекало, если и не  на  полное  затмение, то помутнение точно.…Помутнение   в сознании  наступило сразу после разъяснений врача. 

     Лечащий врач с тактом, старательно объясняла, успокаивала. В общении с больным белый халат всегда дает преимущество врачу.

     – С выпиской  придется подождать. Надо показать это специалистам тубдиспансера. Бояться не стоит. Пролечитесь – всё будет хорошо!

    Но, Юрий слушал врача уже в полуха  

    В мозгах стучало: почему? Одни и те же мысли ходили в голове по кругу. Туберкулёз?! Рак?!

    – З сумною  губою,  хлопче, радісно, приємно–  не  свиснеш,( с грустной губой, парень, радостно не свистнешь – укр.)  желая, вероятно,  сгладить ситуацию, неуклюже пошутил Петро, сосед  через койку, готовый подколоть любого, дай только повод.

    – Любую «хворь», – возник сосед, который скучал у окна, –   лучше обезвредить на ранней стадии. Если у вас рак легких, лекарство от насморка не поможет. Тем более, что такие болезни как туберкулез несут опасность не только больному, но и окружающим его людям

     Вот уже десять лет он и Ольга жили – без малейших признаков заболевания – просто потому, что не беспокоило, полагали  их  не коснется.  И вот  случилось… Важное и страшное… Каждый в жизни сделал, сказал или подумал нечто плохое. Это  грех. За него надо отвечать. Но, Юрка был далек от Бога. Грехи, шалости отдалили его  от Бога. Был грех, правда, давно, из шалости – топил ещё слеповатых  котят.

     Юрий перебирал в своей памяти случай за случаем, где он  был не прав, не справедлив, даже не совсем честен. Вспомнил, как с бабки в Подмосковье «срубил бабки»: за три дня – девять тысяч рулей!!! Слупил по шестьсот рублей за один квадратный метр плитки, уложенной им в ванной комнате. 

     Разобраться в том, чего в нем больше: хорошего или плохого, он не мог. Раздражало всё. Он винил  всех, но только не себя. Кто бы мог представить, что так получится?! Кто бы мог подумать, что такое случится?!

     На какой то момент, всего на несколько минут, мучительных мгновений Юрий очень четко представил себе собственный облик, как бы со стороны, и облик всего человечества.

     Внутренний голос – его  последняя надежда на избавление, на свободу воли – пока молчал… И первым желанием невольно  возникшим  было: выпить и забыться, Сжечь все корабли? Искать спасение в бегстве... от чего и кого?

     Ни  с того, ни с сего вспомнилось, что не так давно ему приснился «Кондор». К чему б? Меж тем Оля сон тот  объяснила так:  «Если снится  «драчливый  петух» – это к беспокойству, к беде. Ссоре  со  старыми друзьями».  Он всегда подтрунивал  над фанатичной верой жены в сны, над  её  «кудахтаньем» и причитаньем.  Она то верила в приметы,  в  сонник, в Лунник, в бабские  наговоры и ещё, кто  знает, во что.  Но, он-то? Он?  Припомнилось, что буквально днями, Ольга,  долдонила  ему, что во второй день луны  строится всё добро: брак, свадьбы, благополучие дома,  начинается исцеление  тяжко больных…

   –   В этот день , – утверждала она, – «от вечера Ева  створена была от ребра Адамова», –  и далее твердила , успокаивая   его как могла. 

    - Переживем! Переживем как пережили печаль и разлуки. И всё как надо будет у нас, 

     Он высмеял её, вероятно обидел, иронично   бросив: «Бывает, что и курица петухом поет». А сам-то оказался  тоже хорош, раскудахтался… С кем поведешься. 

      – У  жены  «закваска» домостроевская. – Пусть это и так, – ответил его внутренний голос. – Сейчас  он был готов верить всему, что могло б исцелить,  спасти  от напасти.

     Брожение  невеселых мыслей прервали  слова, сказанные кем-то в палате:

    –  Біль не говорить, проте відчуваєтся – вона накопичується.  Напевно, були якісь перші ознаки. Ти, чувак, найімовірніше відмахувався... Назидательно выговаривал парню предприниматель-украинец (Боль без языка, да сказывается, она накапливается. Наверное, были какие-то первые признаки. Ты, чувак, вероятнее  всего  отмахивался – укр.).

     Юрка вспомнил, что покашливать стал чаще и кашлял более 2-х недель, когда выкладывал дорожки в ненастье, мостил красоту подмосковной усадьбы у «нового русского» в промозглую погоду, Кашель, сопли…Тогда  то  и  надо было подлечится, да, заказчик был нетерпелив. Разумнее  всего  было бы  пройти обследование .

    –   Мне не нужно знать причины, –  зло ответил Юрий..

     –  Не отчаивайся! Быть в плену у болезни, конечно, плохо, но не смертельно. Всё образуется. Скажи себе прямо сейчас - я должен начать жить. Ещё счастлив будешь! – утешил Сан Саныч. 

    – Счастлив?! А что такое счастье? уныло переспросил бедолага. Жизнь человека вообще висит на волоске.

    –  Характер  надо  иметь. Характер  это ,когда…«не существует разрыва, даже в толщину волоска, между волей человека и его действием»– твердо, убежденно, как перед студентами в аудитории произнес доцент.

     –  Счастье – не птица. Это мгновение между вдохом и выдохом. Сделай  вдох-выдох и отпусти  свою печаль. С ветру  пришло    с ветром и уйдет, – заключил свой сказ Саныч.

    –  Как жаль , что  в одночасье не переменятся эти ветра. Жаль, что прежняя жизнь остается позади , – глубоко вздохнув, молвил  пациент-чиновник. Но, ты, Юрок, ещё молод  Туберкулез лечится. Птица счастья выберет тебя. 

     «Всяк себе хорош!» – донеслось со стороны открытой двери из  больничного коридора.

31 марта 2017, г. Луганск.