Николай ТЮТЮННИК 

Из книги «СПАРТАК-2»

     В первую же ночь в больнице, в палате травматологии, куда прооперированного Александра привезли и поместили после жуткого случая под землей, ему почему-то приснилась его воинская служба. Да-да, не шахта, не вертикальная подземная выработка, где оторвавшийся кусок породы перебил деревянные полки и Александр только чудом остался жив, а давняя армейская служба. Вернее, один весенний денек, когда несколько отличников боевой и политической подготовки, во главе с офицером, ездили к своим подшефным, заключенным женской исправительной колонии!

     Было это накануне 8 Марта, и начальство колонии постаралось сделать своим девчатам хоть небольшой праздник.

     Конечно, это не на свободе, не в родном доме, не в кругу родных и близких, но все-таки праздник, на сцене цветы и плакаты с поздравлением, так что и сероватый в общем-то актовый зал сегодня будто бы стал светлее и приветливее. А когда девчата увидели неожиданных гостей, они так радостно и возбужденно зааплодировали и заулюлюкали, что молоденькие солдаты непроизвольно втянули головы. Не дай Бог, накинутся – разорвут!

     Хотя все это, конечно, глупости, никто ни на кого не накинется, никто никого не разорвет, несмотря на то, что ходили и такие байки про нерадивых охранников, которых злые зэчки затаскивали в камеру и насиловали.

     Солдаты во главе с офицером, тоже молоденьким лейтенантом, прошли на сцену, где для них уже были выставлены стулья, присели. Каждому из них предстояло сказать пару слов, которые они уже неделю пытались выучить наизусть и вроде бы выучили. Но сейчас, под взглядами сотен пар завороженных женских глаз все эти простенькие поздравительные слова мигом вылетели из головы, в которой металась одна-единственная мысль: все, пропал!

      Сначала выступил начальник колонии, поздравивший как своих женщин-

служащих, так и отбывающих тюремное наказание заключенных. Потом несколько слов сказал прибывший с солдатами офицер, как оказалось, тоже в этом деле далеко не Цицерон.  Потом слово предоставили Александру.

     Если командир его не был оратором, то Александр вообще мог опростоволоситься! Он поднялся, подошел к микрофону, облизывая пересыхающие от волнения губы. И тут спасительный выкрик из зала:

     – Откуда призывался, мальчик?

     Александр замер, не сразу поняв суть вопроса. Откуда призывался на службу?

     – Из Ростова… – невнятно сказал он в микрофон.

     – Отку-уда-а?! 

     – Из Ростова! – уже громче и уверенней ответил он, и зал, где, вероятно, находились и представительницы настоящего криминала, восторженно зааплодировал.

     Александр не соврал, что призвался на воинскую службу из знаменитого Ростова-на-Дону, вечного соперника и побратима Одессы-мамы. Родившись и прожив до семнадцати лет в нашем шахтерском городке (сейчас бы сказали – на нижнем «Спартаке»), он все-таки поддался романтическому зову и отправился в Ростов, где и работал на одном из заводов. И теперь это волнующее название издавна почитаемого в уголовном мире города крепко выручило его.

     Зал дружно аплодировал его поздравлению, после чего всех троих военнослужащих, во главе с офицером, пригласили спуститься в зал.

     Начинался концерт.

     Александру указали на свободное место, к которому тут же потянулись со всех сторон хихикающие девчата.  Они, казалось, плотно облепили его со всех четырех сторон! Хихикали, прижимались, горячо дышали ему в затылок,  даже шептали что-то нескромное и озорное. Он не отвечал, пытался делать вид, что слушает их самодеятельных артисток. Молодые, истосковавшиеся по мужикам… Как тут не понять?

     А когда после концерта вышел с сослуживцами в коридор,  то не нашел в карманах ни сигарет, ни спичек… Вместе с куревом молодые плутовки вытащили даже его носовой платок. Может, потому, что он тоже пропах мужчиной.

                                                        ***

     Александр был прирожденным водителем. Впервые сел за баранку еще мальчишкой.  Как-то один из родственников доверил ему руль в соседнем городе, на оживленной дороге. И Александр спокойно и уверенно доехал тогда до самого своего дома – через несколько шумных перекрестков, через посты ГАИ.  А это уже прирожденный талант!

     Он и в армии был шофером. Но прошло время и, как и его отец, пошел в шахту.

     Отец работал в бригаде по прохождению стволов. Александр проходил такие же вертикальные, но уже подземные выработки.

     Опасная, что ни говори, работа. На той неделе огромная породная глыба чуть не похоронила бригадира Георгия Супруна и Василия Чигринца. Чудом успели отскочить, когда эта многотонная серая масса грохнула сверху, как спички ломая толстые шпальные брусья. А вот вчера не повезло и ему.

     А может, в какой-то мере и повезло. Работая на деревянных полках в своеобразном колодце гезенка, он на короткое мгновение выключил бурильный молоток, перфоратор, гул от которого заглушал все иные звуки, и тут же услышал, как прямо над головой трещит порода! Бросив перфоратор, прижался к стене выработки, и в ту же секунду тяжелейшая глыба рухнула ему под ноги, с треском ломая деревянные «прогоны». 

     Трах-тах-тах-тах-та-а-ах!

     И надежный, казалось бы, настил мигом ушел из-под ног, устремляясь вместе с рухнувшей глыбой вниз, на нижнюю горизонтальную выработку, до которой не меньше десятка метров!

     Полетел вслед за породой и обломками настила и Александр. Скорее всего, за что-то цеплялся, о что-то ударялся, что могло сбить скорость. Потому что, грохнувшись о землю (хотя какая тут в шахте земля! О каменную почву!), тут же в горячке вскочил на ноги. И одна нога – ничего, а другая, ниже колена, враз подогнулась, потому что держалась на одной коже.

     Да, опасная все-таки была та работа! Не даром же забойщики, которым всю смену приходится лазить по лаве на четвереньках, и те с опаской заглядывали в гезенк, в темную нору, уходящую вверх на десятки метров.

     – Да сроду бы туда не полез, – отмахивались руками. – Да ни за какие бы деньги!

     Александра скоренько доставили к стволу, вывезли на поверхность, затем на «скорой» отправили в больницу.

     – Саша, а чего все-таки тебе вчера служба приснилась? – спросил я, навестив его в палате.

     – А вот не знаю. Перед этим и не думал о ней, и не вспоминал. И, понимаешь, все так ясно приснилось, что вроде наяву было! Вроде организм специально  отвлекал меня от страшных мыслей.

     И то так. Не дай Бог, и во сне пришлось бы пережить тот ужас, когда в короткие мгновения человек осознает, что может сейчас погибнуть и даже не успевает проститься с жизнью…

     Поправившись, он действительно в гезенк уже не вернулся. Потому что до конца своих дней крепко хромал.  Перевелся на другой участок, на более легкую и безопасную работу. Потом с женой Людмилой открыл в «трехэтажке» магазин. И жить бы им – не тужить, долго и счастливо, но у Саши прихватило сердце…

     Мы выросли с ним на Павловске, на одной улице. Но Саша Омельченко был немного моложе меня, поэтому сдружились,  уже работая в одной бригаде.

2017 г.