«Мама, роди меня обратно!», - просыпаясь с похмелья, простонал Иван Нестеров, открыл глаза и чуть не ослеп от яркого майского солнца, бившего между занавесками. Он откинул одеяло и понял, что накануне даже не смог раздеться. Вчерашний вечер припоминался смутно, а призыв героя Арнольда Шварценеггера «вспомни все» оказался невыполним, как бы Нестеров не морщил лоб.

- Проснулся, алкаш? - раздался женский голос. - Умывайся, я тебе капельницу приготовила.

Супруга Ивана, статная рыжеволосая женщина, не потерявшая былой красоты, стояла в дверном проеме. За ее спиной промелькнула тень и быстро направилась к выходу.

- О, Лорик, привет! - отозвался муж. - Капельница на завтрак вместо яичницы? Оригинально! А кто это из нашей спальни сейчас вышел?

- Тебе показалось, милый. И зови меня просто Лариса без всяких лориков-кроликов.

- Не показалось, для белой горячки еще рановато. Какая-то ты сегодня нежная с утра. Милым назвала. Не к добру это, - решил Нестеров.

- Ты прав, Иван, не к добру. Мне надоели твои пьянки. Мы разводимся.

- А из спальни кто вышел, пока я тут спал? Любовник? И это при живом-то муже.

- Твой брат Петя.

- И что он с утра пораньше в твоей постели делал? - Иван присел на кровать.

- Тебя проведать приходил. Беспокоится, когда ты из запоя выйдешь. Вторая неделя идет, как не просыхаешь, - напомнила Лариса.

- Повезло с родней - жена медик, брат медик, хоть и бывший, - съязвил Нестеров. - Один я пролетарий. И как ты только замуж за меня вышла?

- Любила. Умывайся и завтракай. Капельницу поставлю и на работу пора.

- Куда? Сегодня же суббота. Вроде бы...

- Забыл, что я главврач роддома? По выходным женщины тоже рожают, - напомнила Лариса. - И наши дети на свет появились тоже в выходные, если ты помнишь.

- Ага, - кивнул супруг. - Вроде так… Они же обещали приехать перед сессией.

- Ты все проспал, Ваня! И меня, и детей, - уточнила супруга. - Они вчера были, а сегодня на первом автобусе уехали к зачетам готовиться.

- А ночевали где, если я в их комнате уснул? - Нестеров огляделся по сторонам.

- Уснул ты, допустим, совсем в другом месте. На кухне. Сюда я тебя кое-как доволокла. А дети ночевали с двоюродной сестрой у Пети дома. Он им мешать не стал.

- Значит, брательник мой родный Петя спал у тебя? Кажется, я начинаю понимать…

- Кажется, ты сходишь с ума, дорогой, - спокойно ответила Лариса.

- Ты гинеколог, а не психотерапевт! Так что оставь мои мозги в покое! - взревел Нестеров. - Ты же не отрицаешь, что брат спал у тебя? Значит, так и было!

- Я твой бред не буду опровергать, думай, что хочешь. Он спал в зале, а я у себя. Тебе этого достаточно?

- Лорик, а выпить у нас ничего не осталось? - жалобно спросил Иван.

- А если дам опохмелиться, то окончательно поверишь, что я тебе не изменяла? Так что ли? - захохотала Лариса.

Нестеров заерзал на кровати. Процедил «ну-у-у» и признался себе, что супруга ловко им манипулирует, пользуясь разбитым состоянием его организма. «Похмелюсь и дальше разберусь», - решил Иван и кивнул супруге, выбрав самый нейтральный жест для ответа.

Пролетарий, как назвал себя Нестеров, первым делом прошел на кухню и тут же впал в ступор от увиденного: на столе его ожидала яичница и чекушка водки. «Все предвидела, изменщица, - решил Иван, ополовинив бутылку. - Наставила ночью мне рога и решила загладить вину. Хотя… Может, Лорик и не изменяла, а брат действительно спал в зале. И про развод пошутила, чтобы меня позлить, а я быстрее вышел из запоя».

Не притронувшись к яичнице, Нестеров угомонил четвертинку и поплелся обратно в комнату. По пути глянул в спальню, где супруга наводила около зеркала марафет, и поймал себя на мысли, что для 42 лет она выглядит превосходно. «Неспроста Петька клинья к ней подбивает, хирург недоделанный», - подметил пролетарий и вернулся в детскую.

Водка быстро подтвердила статус живительной влаги. Ивану похорошело. Он прилег и уже не злился на супругу. Тихо посапывал, припоминая, как двадцать лет назад, вернувшись из армии, поехал из Вольска в Саратов проведать старшего брата, учившегося в медицинском университете. В коридоре он спросил у проходившей мило девушки, когда закончатся уроки. Ему подсказали, что в вузе нет уроков, а только пары или лекции. Подсказчицей оказалась рыжеволосая студентка Лариса, которая дембелю из глубинки сразу приглянулась, а он спрятал от нее правую руку, на тыльной стороне которой красовалась дурацкая наколка «За вас!», сделанная в армии. Будущий гинеколог провинциалу мило улыбалась и помогла найти нужную аудиторию, где на занятиях находился Нестеров-старший. Ваня набрался наглости и попросил Ларису показать ему Саратов, особенно местный Арбат - проспект имени Кирова. Студентка согласилась. И позже много с чем соглашалась, вплоть до женитьбы и переезда из областного центра в райцентр.

Ивану грезилось, как он, продолжая прятать руку за спиной, любовался проспектом, по которому шагал впервые в жизни, заглядывался на открытые плечи Ларисы в конопушках и представлял, что находится ниже. Он твердо решил, что поцелует студентку уже на первом свидании, когда будут прощаться. И это действительно случилось, недалеко от цирка, где Ваня купил у старушки последний букет. Он, стесняясь, что тюльпаны немного пожухли, протянул цветы, а в ответ получил… по лицу! Но 20 лет назад этого не было, падая, вспоминал Нестеров и открыл глаза. Вместо лица любимой женщины на него грозно смотрела небритая физиономия родного брата, который продолжал хлестать Ивана по щекам.

- Ты когда пить перестанешь, алкаш?! Ты Ларису замучил своими запоями! - ревел Петр, и его глаза наливались яростью.

Старший брат вцепился в упавшего родственника и стал с ним кататься по полу.

- Ваньку хватит валять! - приказал сверху женский голос. - Он все-таки еще мой муж!

- Лара, ты же обещала с ним развестись! - повернул голову в ее сторону Петр и глянул томным взглядом,

Лара? От столь фривольного обращения Нестерова аж передернуло. Он моментально очнулся, двинул братцу ниже паха коленом и резво вскочил, соревнуясь в быстроте с Сивкой-буркой.

- Ты для него - Лара? - Иван вопросительно посмотрел на супругу.

- Да! - раздалось снизу. - Скажу ему все, Лара! Скажи! Мы же взрослые люди!

- Бордель за моей спиной устроили? - Нестеров нажал ногой брату на горло и тот захрипел. - Петруха, ты лучше молчи, сволочь! Я в армии служил, а ты на военной кафедре автомат протирал. Замочу в два счета, если еще хоть слово скажешь!

- А носок почему дырявый? - Иван пошевелил торчащим пальцем у лица брата. - Неужто я за всю жизнь на новую пару себе не заработал? У тебя лифчиков в пять раз больше, чем у меня носков! Лара!

- Так у меня и должность в пять выше, чет твоя. Ваня! И вообще я женщина, если ты забыл, - Лариса поправила пиджак, за которым прятался аппетитный бюст. - Петя, чего разлегся? Пошел вон, и без приглашения к нам больше не вламывайся. Это наш дом, а не твой. А разводиться мне или нет, я сама решу. Без подсказок. Иван, отпусти его, пусть проваливает. Господина начальника заждались в управлении здравоохранения. Так, Петр Николаевич?

- Лара, зачем ты так? - Петр поднялся, потирая горло. - Я же…

- Еще слово, и я сама тебя придушу. В твоем возрасте пора бы знать, когда и что можно говорить, а чего нельзя. Ложись.

- Это ты кому? - удивился Иван.

- Одному запойному гражданину, который, когда не пьет - человек человеком.

- Понял, - обрадовался Нестеров и дал пинка брату. - Пошел вон! Слышал, что тебе сказали, чиновник!

На пороге Петр что-то хотел объяснить Ларисе, но она жестом его остановила, выпроводила и вернулась к мужу. Тот, потирая припухшую скулу, сиял, словно его пожизненно освободили от бритья и налогов.

- А ты не радуйся, что жизнь наладилась, - Лариса пододвинула к кровати стойку с двумя флаконами и капельницей. - Думаешь, жена тебя похмелила и все простила? Фигушки, дорогой!

- Лорик, я брошу пить.

- Ой ли? Сколько раз я уже эти песни слышала.

- Что мне сделать, чтобы исправиться? Ты же на два года меня старше, значит, мудрее. Подскажи.

- Поработай кулачком, - попросила супруга, присев на край кровати.

- С удовольствием! - Нестеров просунул руку жене под пиджак.

- Я не там просила поработать! - в карих глазах главврача мелькнули молнии.

- Тебе не нравится, дорогая? - ласково спросил Иван.

- Не говори глупостей. Убери руку и поработай кулачком. Я на работу опаздываю.

- Я буду тебя ждать.

- Если снова не напьешься… Вены пропали. Раньше были как канаты, а теперь нитки. Еще кулачком поработай, - Лариса перетянула жгутом руку выше локтя и профессионально ввела иглу. - Не ойкай, алкаш. Если б не любила, давно бы выгнала, а не нянчилась с тобой, запойным.

- Я тоже тебя люблю.

- Любишь ты беленькую, а я рыженькая, - ответила супруга, зафиксировав в вене иглу, и сняла жгут. - Все, лежи и рукой не дергай. Когда гемодез закончится, подсоединишь второй флакон. Там витамины.

- Лорик, а ты про какую беленькую говорила? - не понял Нестеров. - Я тебе с блондинками не изменяю.

- Поняла, только с брюнетками. Про водку я, Ваня, говорила, про водку. Мне с ней трудно соревноваться. Да и не хочется. Ты за ней вон как бегаешь, даже ночами. Хотя я ближе, в соседней комнате. Если б любил меня, то не бегал по ночным ларькам.

- Я, правда, тебя люблю! - приподнялся Иван.

- Не дергайся, иголка выпадет. Ты сначала сам с собой разберись, кто тебе важнее - я или водка. А про любовь или что от нее осталось, вечером поговорим, когда с работы вернусь. Как прокапаешься, прими душ, выпей снотворное и спать, - Лариса достала из кармана таблетки. - И помни, что ты мне сейчас обещал - бросить пить. Если не сдержишь слово, я точно с тобой разведусь. И назло тебе выйду за твоего брата, так и знай!

«Фу-у!», - выдохнул Нестеров, глядя на уходящую супругу. Повернул на капельнице колесико, чтобы гемодез быстрее капал. Закрыл глаза в надежде продолжить воспоминания, как в первый раз поцеловал Ларису, но прекрасное далёко больше не возвращалось. Ни прикосновения губ, ни вздымающейся груди студентки - только мерзкая рожа Петрухи, которая выглядывала из-за ее плеча и шипела: «Лора, брось его, он же пьянчуга! Ванька испортит тебе всю жизнь! Брось его! Будь моей!».

Задыхаясь, Нестеров возвращался в реальность, смахивая со лба пот. Закрывал глаза и снова проваливался. А Петруха уже тут так тут, щурит глазки и смеется: «С ума сходишь, Ванька? Так тебе и надо! Сдадим тебя в психушку и заживем вместе с Ларой! Не пара она тебе, не пара! Ну, получилось у тебя по молодости - случайно. Повезло один раз, а второй раз мне повезет! Так и знай, алкоголик!».

Нестеров присел на кровать, тяжело дыша. Взяв стойку с флаконами, пошел на кухню, потряс пустой чекушкой и еще больше загрустил. Поднял трубку и позвонил соседям Тимошенко.

- Юля, привет! Это сосед Ваня Нестеров. Муж дома? Хорошо, что на работе. Выручай соседка, помираю. У тебя самогонка есть? Отлично! Принеси, соседка, сам не дойду - под капельницей лежу. Поможешь? Тебе огородом ближе, чем через улицу? Жду, спасибо! Да, лучше литр захвати.

«Пропадать, так лучше оптом!», - решил Иван и вместе со стойкой пошел в коридор, ожидая соседку. Та не заставила себя ждать и вскоре протянула в открытую дверь пластмассовую баклашку с мутноватой жидкостью.

Нестеров вернулся в комнату, налил полстакана и залпом осушил, даже не поморщившись. Гемодез бестолково продолжал струиться по системе в вену, растворяя очередную порцию алкоголя. Понимая никчемность лечения, Иван опустил колесико вниз, вынул иглу и сжал руку в локте.

«Закодироваться что ли? - наливая новую порцию, подумал Нестеров. - А то выйдешь в один прекрасный момент из запоя, заглянешь в спальню, а там жена с братом спит».

«Вот живут же соседи Тимошенки душа в душу, - засыпая, думал Иван. - Почему? Не красавцы, не семи пядей во лбу, а счастливы. Муж, правда, не бухает, как я. Чиновник, ядрен-батон! Второго ребенка ждут. А наши дети выросли и разъехались. Точно, надо нам с Лориком еще одного сотворить. Это мысль!».

Мерзкая рожа братца Нестерову пока не мерещилась. Он спрятал бутылку под подушку, спустил лекарство в соседнюю монстеру, воткнув иголку в землю, и уснул. Как только начинались ведения, Иван снова прикладывался к бутылке. А Петр время от времени приходил, предлагая то развестись, то повеситься, обещая пышные похороны.

«Не во сне, не наяву покоя не даешь! - проклинал Нестеров брата. - Дал бог родственника. Свою жену не сберег, теперь к моей клеишься. Хирургом работал, а супруга от аппендицита умерла. После такого - только в монахи, до конца жизни грехи замаливать, а он в чиновники подался! Да разве такой бездарь поднимет здравоохранение, если жену собственную спасти не смог?!».

Иван понял, что последнюю фразу произнес вслух и увидел перед собой физиономию родного братца.

- Чего руками машешь? - спросил Петр. - Опять глюки ловишь?

- Ты чего приперся?

- Поговорить с тобой хочу. По-мужски.

- Если по-мужски, то я сейчас тебе морду набью, - пообещал Нестеров. - Чтобы жену мою в покое оставил.

- Значит бездарь я, говоришь, - продолжил Петр. - Супругу не сберег. Не все ж такие везунчики, как ты. ПТУ окончил, в армию сходил, и такая красавица в жены досталась! Чем не сказка про Ваню-дурачка? За какие заслуги Лариса тебя полюбила, брат? За наколку идиотскую на ладони или за профессию штукатура?

- Я давно не штукатур.

- Ну да, теперь ты хозяин строительной фирмы. Плитка и сантехника - самый необходимый набор, чтобы завоевать сердце женщины.

- А хирург чем лучше? - Иван глотнул очередную порцию. - Только попробуй скажи Ларисе, что я сегодня пил - голову отвинчу!

- Она, в отличие от тебя, не дура. Сама догадается. Так чем сантехник лучше хирурга?

- Мы взяток с пациентов не берем за операции. Врачебных ошибок не допускаем, что человек прямо на столе отдает богу душу. А перед нуждой, Петя, все равны - гении и бездари, христиане и мусульмане. И унитазу без разницы, чья задница на него сядет - Пугачевой или соседки Юли Тимошенко.

- Ваня, тебе точно в психушку пора.

- А тебе домой пора. Лариса сейчас придет, а нам надо поговорить о будущем. С глазу на глаз, чтобы никакие неудачники типа тебя в нашу личную жизнь не лезли. Понимаешь, я-то завтра просплюсь, послезавтра закодируюсь, и заживем мы снова счастливо. А ты свою жену никогда не воскресишь. И не надо свои неудачи тащить к нам в семью. Третий - лишний, слышал об этом?

- Это мы еще посмотрим, кого жизнь выплюнет, и кто окажется лишним! - процедил сквозь зубы Петр. - За счастьем в белых перчатках не ходят. За него надо бороться. И я к этому готов.

- Ты опоздал, брат, с готовностью. День пионерии был вчера! - уточнил Иван.

- А ты откуда знаешь, что было вчера, алкаш? Ты дрых без задних ног до утра, а я всю ночь был здесь. И не зыркай на меня, не зыркай!

- Ты…

- Ты успокойся, дурачок. Еще выпей. Думал, тебе всю жизнь везти будет, как утопленнику? Влюбить в себя женщину - это полдела. Ты попробуй сохранить любовь до гробовой доски.

- У тебя что ли поучиться предлагаешь? Ты свою любовь уже сохранил. Вернее, схоронил.

- Злорадствуй, пока есть время.

- А у меня его навалом, - улыбнулся Иван. - Я завтра пить завязываю.

- Ты сначала доживи до завтра.

- Угрожаешь что ли?

- Вот ты мне сдался, угрожать тебе. Я тебя предупреждаю. Любовь сберечь - это не унитаз поставить. Тут мастерства больше надо. Вот и посмотрим, кто кого.

- Чего кто кого?

- Пей-пей, братишка. Пока Лариса не пришла. Или белая горячка.

- Ты меня не пугай.

- Повторяю - я не пугаю, а предупреждаю. Я же медик, хоть и бывший. Я много таких повидал, кто допивался до чертиков и вскрывал себе вены или живот вспарывал.

- Не дождешься!

- Дождусь, я терпеливый. А ты человек впечатлительный, все близко к сердцу воспринимаешь.

- Тебе бы в гестапо работать, братишка. Тебе люди без пыток все расскажут, а потом от угрызений совести еще и повесятся.

- А ты оставь Ларису в покое и будешь жив-здоров.

- Опять пугаешь?

- Предупреждаю, Ваня, серьезно предупреждаю.

Нестеров глотнул прямо из бутылки, спрятал ее под подушку и прилег. Казалось, голова до того потяжелела, что тянет в какую-то пропасть. Бормоча, он проваливался все глубже и глубже, пока женская рука его не остановила.

- Ваня, Ваня! - Лариса трясла супруга за плечо. - Ты с кем разговариваешь?

- А? Что? - Нестеров недоуменно посмотрел на жену. - А где брат?

- Да нет здесь никого, кроме меня!

- Ты меня не разыгрываешь?

- Зачем? - удивилась Лариса.

- Петя только что здесь был. Мы с ним о тебе говорили.

- И о чем договорись? Я же при тебе с утра сказала, чтобы он без моего разрешения к нам больше не приходил.

«Глюки или она с Петей за одно, - неуверенно отметил Нестеров. - Хотя она еще та актриса за двадцать лет стала. Это не наивная девчонка на проспекте Кирова с букетом вялых тюльпанов».

- Ты мне не веришь? - спросила Лариса. - А что капельница в цветочном горшке делает?

- Так получилось. Случайно. Прости.

- Иван, с тобой все в порядке?

- К утру будет лучше. А сейчас бы уснуть.

- Выпей таблетки и спи. Я тоже скоро лягу. Сегодня был трудный день.

«Еще какой», - мысленно добавил Иван.

Лариса вышла из комнаты. Нестеров проследил, что она за ним не наблюдает, проглотил две таблетки и запил самогоном. И быстро опять стал проваливаться, слыша невнятные обрывки знакомых голосов. Прислушался.

- Я же просила тебя не приходить.

- Мне тебя не хватает.

- Муж сказал, что ты сегодня был.

- Ему кажется.

- Я не знаю, кому из вас верить.

- Сердце подскажет, кому верить.

- Если я все время слушала сердце…

- Ты разведешься с ним?

- Не мучай меня, я еще ничего не решила. Все не так просто.

- Ваши дети выросли, других преград больше нет.

- Как у тебя все просто.

- Я сегодняшнюю ночь запомню на всю жизнь.

- Ты еще мужу это расскажи!

- Прости-прости. Язык развязался от счастья.

- Я пойду ванну приму. Устала сегодня очень. Сиди тихо на кухне.

Нестеров не верил своим ушам. Он сам не единожды обманывал супругу, но не допускал мысли, что Лариса тоже может ему изменить.

«Поздравляю, Иван, с дебютом, ты - рогоносец! - вздохнул пролетарий. - Прав Петр, что дети выросли, разъехались, и больше вас ничто не удерживает. Взамен ты ничего не предложил и не дал. Она красивая умная баба в самом соку, а ты запойный мужик с бестолковой наколкой «За вас». У нее покровители во власти, а ты выпускниц ПТУ склоняешь к минету, обещая за это вовремя выплатить зарплату. За двадцать лет все встало на свои места: ты клеил плитку и пэтэушниц, ставил унитазы, а жена шла по карьерной лестнице и обретала мудрость. Жизнь доказала, что Лариса - птица не твоего полета. И даже если ты ее любишь, этого не достаточно, чтобы удержать. Нужна взаимность, а ты в ней не уверен. И дело, как видишь, не в брате, а только в тебе».

Иван допил самогон и поплыл окончательно. Соорудил из капельницы петлю и привязал ее к трубе, что шла под потолком. Встал на стул, просунул голову и замер. Вдалеке журчала вода, в которой плескалась Лариса. Нестеров решил подождать, когда она выйдет из ванной. Правда, зачем именно ему понадобился свидетель самоубийства, он еще не определился.

«Она спасет меня и нашу любовь, - бубнил под нос Иван. - Если любит - спасет. Если нет, то и незачем жить. Пусть живет с Петром».

- Спасибо за доверие, брат! Ты сделал правильный выбор, - Нестеров-старший незаметно выплыл из темноты, схватил родственника за бедра, прижав руки, и выбил стул.

- Я давно за тобой наблюдаю, - продолжил Петр. - Все гадал, хватит тебе смелости или нет. Я не про повеситься говорю. На это не смелость нужна, а глупость. А у тебя ее в избытке. Ты поступил как мужик - дал женщине свободу выбора. Не дергайся, а то отпущу, и раньше времени уйдешь к праотцам.

- Так чего ты медлишь? - прохрипел Иван. - Ты же этого давно хотел.

- Я хоть и Петр, но не апостол. Не мне тебя встречать у ворот рая, хотя туда самоубийц не пускают.

- Это уже на убийство похоже. Не кажется, брат?

- Не кажется. Ты сам в петлю полез. Я лишь помогаю реализовать твое желание.

- Я не удушиться хотел, а чтобы любимая женщина решила, есть у меня шанс быть с ней счастливым или от ворот поворот.

- Так и будет. Последнее желание приговоренного - закон. Подождем Ларису, и она сама решит твою дальнейшую судьбу. Ты же этого хочешь, так? Мол, если любит - спасет.

- Боишься на себя грех взять?

- Нет! - твердо ответил Петр. - Я бы хоть сейчас тебя отпустил. Но мне не хочется, чтобы Лариса думала, будто я не помог родному брату и дал ему повеситься.

- Ага, тебе хочется занять мое место в постели.

- Дурачок ты, Иван. Мне ее сердце надо и душу, а не постель.

- Тебе бы не чиновником работать, а в свите у дьявола.

- Алкаш, ты из себя святого не строй! Я тебя в петлю не загонял. Сам решил проверить чувства любимой женщины.

- Это еще что такое?! - воскликнула с порога Лариса, запахивая халат. - Петр, а ну-ка сейчас же его отпусти!

- Как скажешь, - чиновник разжал руки, и самоубийца захрипел, пытаясь разжать петлю.

- Нет-нет, я не то хотела сказать!!!

- Помнишь, как в детстве говорили? Первое слово дороже второго. У нас есть несколько минут, что ты сделала выбор. Твой муж хотел, чтобы ты сама решила, жить ему или нет. Если любишь Ивана, то спасешь, и я навсегда уйду из вашей жизни. Если любишь меня, то Иван умрет. Но смерть будет на его совести, так что корить нам себя не придется. Ты просила его сегодня не пить, - Петр откинул подушку. - Он слова не сдержал. Бутылка ему дороже, чем ты.

- Он же сейчас умрет! - закричала Нестерова, глядя на обвисшее тело.

- Выбор за тобой, Лара! - старший брат обнял младшего и приподнял. - Любовь требует жертв. Нестеров сам выбрал петлю. Сейчас его жизнь зависит от одного твоего слова. Прежде, чем ты его скажешь, запомни: я тебя люблю! И сделаю все, чтобы ты была счастлива! А теперь скажи, что ты решила?

Лариса только открыла рот, как в окно раздался стук:

- Ваня, это сосед Юра Тимошенко. Выходи во двор, покурим! Слышишь, сосед? Чего молчишь, ты живой? Пойдем покурим, говорю!

- Я не курю - это вредно для здоровья, - еле слышно ответил из петли Нестеров, не понимая толком, на каком он сейчас свете.