Елена ХЕЙФЕЦ

Лису опять приснилась свобода. Он не был окружён со всех сторон металлической решёткой и бежал куда хотел. Проснувшись, Лис понял, что всё осталось по-прежнему.

Он просто живёт в другой клетке.

«Как хорошо, что меня перевели в другую клетку, – думал Лис. Здесь больше места и ближе к кухне. Может, мне повезёт, и я когда-нибудь смогу узнать, что такое свобода».

О ней всегда мечтал отец. Прежняя клетка стояла в стороне от главной дорожки, и Лис не мог заранее радоваться, когда Семён начинал разносить пищу. Увидеть его раньше всех – это так здорово!

Семён относится к нему хорошо. Положив еду, он подолгу не отходил от клетки Лиса, разговаривал с ним, ласково называя «Рыжим».

Вообще-то имён здесь никто не имеет, это не принято. Лис молод, на звероферме он живёт третий год. Рыжих лисиц тут, кроме него, нет. Все Лисы на ферме белого, серого, чёрного и серебристого цвета.

Семён старался положить Лису побольше еды. Пища не очень вкусная – каша с жиром и иногда рыбой или густая болтушка из отрубей и рыбной муки. Лис к такой еде привык, ведь ничего другого он никогда не пробовал. Соседями Рыжего были две пушистые серые девочки. Ту, что потемнее, всё время показывали гостям, – у неё очень хорошая светлая шкурка, а другая сейчас болеет и ей дают какие-то специальные смеси с мелом и витамины, об этом говорил Лису Семён.

Лис лежал на сыроватом сене возле пустой миски и грустил:

«Я одинокий Рыжий Лис, я не стар и у меня красивый мех. Сеня говорил, что меня скоро заберут на воротник. Не могу сказать, что я думаю по этому поводу, потому что я не понимаю, что такое «забрать на воротник». Мою жену и двух детей «забрали на воротник», и с тех пор я их нигде не вижу, но я не теряю надежду, что это когда-нибудь случится. Может они в соседнем вольере? А может быть на воле?

Мне очень одиноко, – рассуждал Лис, – я ем, сплю и думаю. Что ещё делать одинокому и не свободному Лису? Я не знаю ничего, кроме решеток. Мои дети и мои родители тоже не знали, что такое свобода. Только дед знал другую жизнь.

Счастливый Старый Лис вспоминал о том, как радостно жить в лесу, как замечательно спать в норе, потому что там тепло, темно и уютно, как чудесно пахнут мышиные норки на поле возле леса и как здорово, когда у тебя дома есть маленькие рыжие дети.

Я ничего такого не знаю. Я не знаю, как выглядят листья, лесные дорожки, туман осенний, дождик и трава, которая необходима лисам, если они заболевают... Об этом мне рассказывал дед.

Трудно представить себе свободу по его рассказам. А запахи представить себе совсем невозможно, если ты с ними не знаком.

Интересно чем пахнет свобода? – размышлял Рыжий. – Я знаю, как пахнет Сеня. Когда я жил в старой клетке, прежде чем увидеть Семена, я чувствовал его запах, потом слышал тяжёлые шаги и как гремит железный засов. Он проходил за высокую металлическую сетку-забор и подходил к моей клетке. Потом противно пахла каша. Кашу надо есть. Сеня говорит, что от неё мой мех становится блестящим и густым. Если я буду плохо есть, придёт Ира в белом халате и будет делать уколы, как делает больной серой девочке.

Есть, кроме Сени, хороший человек, который носит мне угощение. Дочка уборщицы Леночка носит мне пончики. Они не очень вкусные. Я ем их из вежливости, потому что маленькая девочка очень добра ко мне. У Леночки, наверное, тоже нет свободы. Её каждый день после школы приводит на ферму мама, и она сидит за огромным столом в большой светлой клетке, где живут люди. Я вижу её силуэт».

Пончики девочка приносит только Рыжему экономит в школьном буфете, чтобы его порадовать.

«Я рождён в клетке, – думал Лис, – у меня нет друзей и семьи. Мне кажется, что во сне я вижу лес, хотя я не представляю, что это такое. Свобода, должно быть, пахнет лесом…»

В Лисе всегда жило неистребимое желание прорваться через запоры на волю, как жило оно в его деде и отце. Порой его одолевали сомнения: «Если я вырвусь отсюда, то где я буду спать и что есть, ведь в лесу нет Семёна? Что будет служить мне домом?»

Лис всё чаще стал мечтать о свободе и однажды он принял решение убежать. Он стал ещё более внимательным и чутким. Вечером, как только Сеня уходил, Лис пробовал надавливать на дверцу или, ухватив прутья зубами, тряс дверь. Так он делал уже в течение нескольких дней. Ничего не получалось, он только надломил себе клык.

Рыжий уже почти отчаялся, но однажды ему всё же повезло.

Как-то вечером Сеня плохо закрыл клетку. Лис опять попробовал немного потрясти дверь, и она вдруг отворилась. Рыжий осторожно спрыгнул на бетонный пол, пробежал до железного забора, нашёл дыру, вылез и побежал по дорожке, не зная в какую сторону двигаться и где может находиться лес.

На территории зверофермы было много разных вольеров, везде жили лисы. Рыжий с надеждой смотрел в ту сторону – вдруг там теперь находятся его жена и дети?

Лис легко двигался, пробегая мимо кухни и здания, где Леночка готовила уроки, мимо вольеров с клетками, преодолев почти всю территорию зверофермы. Ему никто не встретился на пути, а в клетках находились совсем незнакомые лисы.

Он на свободе! Как хорошо, что всё так удачно сложилось, и он может идти куда захочет и делать всё, что угодно. Сбылось то, о чём всю свою жизнь мечтали отец и мать.

Теперь необходимо найти лес.

Возле большущего складского помещения, в котором хранились кули с зерном, Лис остановился. Пахло чем-то совсем новым и очень приятным. Дверь была открыта и Рыжий вошёл внутрь. Здесь было сухо, тихо и тепло. Как в лесу, о котором рассказывал дед. Очень хорошее место. Совершенно замечательно пахло. Пахло свободой. Новые ощущения Лису были незнакомы, но пьянили и сводили с ума.

«Конечно же, это лес, – решил Рыжий. – Да, лес!»

Он улёгся калачиком в углу, прикрыв чёрный нос пушистым хвостом, и заснул, чувствуя себя абсолютно счастливым.

Елена Хейфец