2018 г. Станица Луганская. В этот день я не успел пройти КПВВ (контрольный пункт въезда и выезда) до закрытия, так как обстреляли мост – и военные приказали разойтись до завтра. Пришлось остаться ночевать у местных жителей. Мы с хозяином вышли во двор покурить. Николай Данилович с женой Людмилой переселились в Станицу Луганскую с внуком Ромой, родители которого уехали в Чехию на заработки. 

Переселились потому, что приходилось ездить очень часто из Луганска, где они жили, в Станицу. Супруги пенсионеры и вопрос пенсии – вопрос выживания. В Станице дома недорогие (из-за обстрелов), вот и решились. Страх лишиться пенсии объединяет всех людей, выстаивающих многочасовые очереди. Без нее им не выжить. Николай Данилович уже сделал свой выбор между обстрелами и страхом остаться без пенсии. Из двух зол он выбрал… в любом случае, –  очень опасный вариант. Я смотрю на пробитую прямо по центру крышу сарая. Николай Данилович отвечает на мой заинтересованный взгляд.  

–   Это в августе. Сразу две к нам залетели. Одна сарай уничтожила. Другая – во дворе разорвалась. Но об этом  долго рассказывать. Тут целая история…

 В августе у жены юбилей - 60 лет. Я ей деньжат поднасобирал на сапожки. А то, как слякоть –  у нее сразу ноги мокрые, старые прохудились совсем. Вот Людмиле заранее и говорю, что полтысячи у меня  НЗ, еще немного добавим и купим тебе на пенке, чтоб и тепло, и воду держали. Думаю, сейчас моя половина так и расплывется в благодарной улыбке. Ага, держи карман шире. Говорит:

–    Насобирал – это хорошо. У внучка Ромы такая же пенка, как ты говоришь, только тридцать второго  размера, а ему уже тридцать четвёртый купить  надо. Он в этих сапожках уже третий год ходит. На вырост покупали. Как инвалид, ходит, хромает на обе ноги. Ты разве не замечаешь?  

–   Замечаю. И что? 

–   И то, На мой юбилей купим внуку новые сапожки, это и будет для меня лучший подарок. 

–   Вы мою Людмилу видели… Это у нее только имя – людям милая, а так, она –  гром и молния, и спорить с ней, что выключенный телевизор смотреть. Но, совесть моя чиста, говорю, я тебе подарок дарю – эти деньги, а дальше хоть в форточку их выкинь. Ляпнул я и тут же спохватился: берем – берем внуку сапожки.  Думаю, не буды лыхо, покы воно тыхо, не буду лезть в бутылку. Люда моя такая, что из принципа и телефон выбрасывала, и целую бутыль десятилитровую бражки разбивала. Супруга положила свой подарок под полотенца в шифоньер до срока. Вот срок и настал. 13 августа – юбилей. Чертова дюжина оправдало свое название. Гакнуло нам в подарок на именины сразу две мины. Одна сарай изуродовала, а другая во дворе беды наделала, а главное, козе Насте осколком ногу перебила. Слышим –  ужасный крик в в амбаре. Так коза плачет. Это со слабым сердцем и слышать не надо. Я схватил топор, чтоб не мучилась. А тут внучок Рома меня опередил, прижался к Насте, обнял ручонками своими и кричит на пару с ней. А то и громче: «Не дам Настю убивать. Не-е-е да-а-а-м!» И оторвать его от козы не могу и вижу, что кровью изойдет коза, все равно убить придется…  А передо мной голубые заплаканные глаза внука, и просто человеческие, полные боли, глаза Насти. Дрогнула рука, опустил топор. А внук перевязал тряпкой лапу ей и за ветеринаром побежал – за  Степанычем. Он через два дома живет. И тут я понял, что слабину дал. Мало того, что мучиться будет коза, и мы с ней, так это еще и денег каких будет стоить ее лечение-то. Тут себе во всем отказываешь, таблетку от головы не покупаешь, экономишь, так пройдет, думаешь, а теперь – нате вам пожалуйста –  на козу последние гроши тратить. Я решил снова взять топор, пока Ромы нет. Кинулся, – туда, сюда – нет топора. Вот, малец,  –  спрятал куда-то, а то и вообще выкинул. Пошел я искать. Когда вернулся с топором (за огородом под камнем его нашел), на ногу козе Степаныч уже шину наложил,  и укол ей сделал. Антибиотик, дорогой. Смотрю, их у Ромы целая пачка. Где он их взял? А еще – бинты, жгут... Думаю, врач прихватил, в долг, может? А когда все улеглось, и Настя после уколов утихомирилась, смотрю, моя Людмила пронеслась мимо меня, как смерч, и к внуку. Схватила его за руку и за сарай повела разбираться. Ладно, думаю, потом спрошу, в чем смысл ее гнева. Да, за делами и забыл. Много мне работы эти смертельные подарки принесли. Начал все восстанавливать во дворе, окна стеклить в доме. Доработался на улице под ветром, что и простыл сильно. А тут еще старая болячка вернулась. Пришла беда – открывай ворота: язва в желудке воспалилась. Вот моя баба и внучок целых два месяца потом меня отпаивали Настиным молоком. Выздоровел. – Данилович крякнул в кулак, нахлобучил шапку на глаза… –  Спасибо тебе, Настенька…  Да, а деньги-то, что моя баба в шифоньере прятала на сапоги Роме, тот же Рома и стыбзил. На лечение Насти. Все до копейки потратил.  – Вы же, говорит, мне подарок купить собрались, а для меня лучший подарок – это наша живая Настя. Так что, день рождения у козы Насти получился, на самом деле.

Вот, так, стало быть, оно обернулось… –  день рождения-то…