Не знаю, как в других местах,     но жителям Кубани сызмальства известно     о «Февральских окнах». Это когда     прорвётся на степной простор жаркий     воздух пустыни Сахара. Вытеснит остатки     не лютой зимней стужи. Заставит орать     не улетевших на юг птиц: «Гнёзда вить     пора! Вить пора! Вить пора!». Островки     прошлогоднего снега исчезнут. А на     клумбах то тут, то там, нахально вылезут     первые цветы.     

    

***

    

       В один из таких, погожих деньков     поэтесса Элеонора Лерура выпорхнула     из своего порядком обветшалого     двухкомнатного гнезда и направилась     в гипермаркет. Приобрести новую вешалку.     Ибо старая оборвалась, и теперь, ежели     гости нагрянут (а они обязательно     припрутся! Это как пить дать!), то даже     лёгкие куртки повесить будет не на     что.
   «Надо бы заодно ещё и     новые прокладки для крана прикупить.     Сантехник Коляныч их реализует по цене     раз в десять превышающей магазинную!     — размышляла женщина, изучая в смартфоне     фотографию злополучного смесителя. —     Зараза, сломался в самый неподходящий     момент! А, вообще, существует подходящее     время для поломки чего-либо? Надо     сочинить об этом пару стихотворений и     послать в профильный журнал! Интересно!     Издают ли работники ЖЭКов и ДЭЗов     отраслевые издания?»
   Ход     мыслей Леруры прервал кошелёк,     вывалившийся из опрометчиво открытой     сумочки шагающей впереди холёной     дамочки.
   Мгновенно из подворотни     к упавшему предмету рванулась худющая     фигура местного алкаша.
— Стой     мерзавец! — поэтесса, что есть силы,     шмякнула по затылку охочего до чужого     добра хозяйственной сумкой. — Не твоё!     И не тронь!
— Давай поделим! По-братски! То есть, я хотел сказать, поровну. — Предложил тот, потирая ушибленное     место.
   Лерура не стала вступать в словесную перепалку с асоциальным     элементом. Вырвала из его рук кошелёк     и помчалась догонять растеряху.
—     Ууу, злыдня! — неслось вслед. — Себе всё захапала! Я тебе ещё это припомню!     Знашь, какой я злопамятливый. Когда     трезвый.
— Да куда Вы спешите? Вот,     кошелёк обронили. — Запыхавшаяся     поэтесса всучила обомлевшей женщине,     пропажу. — Сама такая. Вечно что-то     теряю. Вы сумочку-то застёгивайте. А то     не ровен час, сопрут чего. Это у нас     запросто.
— Илга, — представилась     незнакомка. — И спасибо огромное. Я     карточками пользуюсь. А про него совсем     забыла. У нас в Латвии это уже анахронизм.     — И расстегнув кошелёк протянула     Элеоноре пятидесятиевровую купюру.
—     Кo jūs. Man neko nevajag. — отказалась поэтесса     по-латышски. (Что вы. Мне ничего не     надо.)
   Женщина остолбенела.     Во-первых, здесь, в России, ей вернули     кошелёк, полный банкнот. А, во-вторых,     от денег отказались на её родном языке.
—     Говорите по-латышски? Вы же южанка, как     погляжу.
— Я родилась в Юрмале.     Правда, много лет тому назад.
— В     таком случае. Землячка! Сейчас же эти     деньги прокутим. — Вы что предпочитаете?     Кофе с рижским бальзамом? Вряд ли его     здесь можно раздобыть.
   Лерура     мгновенно забыла о рынке и поломанном     кране. Хотелось расспросить новую     знакомую о малой родине, о Балтике. О     шпротах, в конце концов.
— В гипермаркете     есть приличная кафешка. И пирожные у     них просто отпад! Ты (Она и сама не     заметила, как перешла на ты!) за фигурой     не следишь? Парочку – троечку можешь     себе позволить?     

    

Кафе     «Бариста» час спустя 

           Женщины болтали без умолку. Обсуждали     новые фасоны блузок. Отличие коллекций     Пьера Кардена от Кристиана Лакруа и     Пако Рабана. (В шкафу у Леруры, конечно     же не было ни одной вещи этих грандов     мировой моды. Но постоять за державу и     не посрамить звание русской женщины     поэтесса могла!)
   За чашками     с кофе последовали бокалы с мартини,     затем текила. Дамы посматривали в     сторону барной стойки, думая об одном     том же: «А не попробовать ли ещё     чего-нибудь экзотического? Двух     солодового Виски? А почему бы и да!».
       Пред их мечтательными взглядами     вырос, нет, не официант. Элегантно одетый     мужчина. В костюме, может быть, даже от     самого Живанши! Кто же его разберёт     после пары бокалов мартини и текилы.
—     Не желаете ли испытать судьбу? Купите     билетик. Наша фирма в честь юбилея     проводит мгновенную лотерею. — Наклонился     к Элеоноре. — Скажу по секрету, почти     все выигрышные! Нам для рекламы нужно.     Интервью с победителем. И всё такое.     Тяните.
   Поэтесса взглянула     на стоимость. Пятьсот рубликов. Однако!
—     Продаёте счастье за полтыщи, а там     выигрыш на сотню. Не хилый навар     получается. — Собрав помутневшее     сознание в кулак, и, следя за языком, с     вызовом произнесла она. — Увольте. Мне     ещё прокладки покупать надо!
       Продавец счастья покраснел и захлопал     глазами. Такого откровенного ответа     от женщины он явно не ожидал!
— На!     Под-ру-га! Дер-жи. Да-рю те-бе- laime. То     есть, не Лайму, конечно. А счас-тье. —     Илга вырвала у продавца билет и всучила     пять стольников. — Да-вай! Три! То есть,     не циф-ра, а сти-рай. На мо-нет-ку! Ей     на-до. Вот тут.
   Хмель из поэтессы     выветрился. И от этого на душе скреблись     кошки.
— Эй! Продавец счастья. А если     я выиграю, где приз получать?
— У нас     в офисе. Здесь же. На последнем этаже.     Не ошибётесь. Мы — фирма солидная. Весь     его занимаем! Могу сопроводить. Билет     проверять будете?
— Нет! — буркнула     Элеонора. — Только дома.
   Ей     не хотелось расстраиваться из-за того,     что лоторейка окажется пустой или     призом станет какая-нибудь сувенирка     с эмблемой фирмы-юбиляра.
       Поднялась. И не прощаясь направилась     к выходу. Хорошее настроение исчезло,     окончательно.
   Латышка догнала     у дверей. Всучила визитку.
—     Обя-за-тель-но поз-во-ни! Ес-ли выиг-ра-ешь,     то с те-бя при-чи-та-ется! У ме-ня ру-ка…     Как это по-рус-ски? Лёг-кая!         

*** 

    

       Уйти из супермаркета просто так     Элеонора не могла. Казалось, что заветный     квадратик жжёт карман. И, вообще! Она     до дома его не донесёт! Обронит по     дороге.
   Улучшив момент,     заскочила за угол и стёрла защитную     фольгу. Женское чутьё подсказывало —     выигрыш обязательно будет! И хороший.     Но то, что она увидела, мозг воспринимать     отказывался! Мелким, едва различимым     красным шрифтом через остатки не стёртой     фольги пробивалась надпись: «Главный     приз — пять миллионов рублей!».
       Лерура не помнила, как ноги без     команды из головы привели её к лифту,     а затем в приёмную организации, именуемой     просто и элегантно «Элефант».
—     Выигрыш, вот.
   Элеонора дрожащей     рукой протянула вышколенной секретарше     билетик. Та, нисколько не удивившись,     мельком взглянула на квадратик, словно     только и делала, что рассматривала с     утра до вечера лотерейные билеты с     семизначными выигрышами.
— В     бухгалтерию. Третий кабинет налево.
—     Поздравляю, — молвила бухгалтерша     «Элефанта». — Будете брать наличными     или на карточку перевести?
   Комок,     образовавшийся в горле поэтессы,     позволил произнести только две буквы     — На.
— Что на? Наличными или на     карточку?
— На-лич-ны-ми- по слогам     еле слышно произнесла Элеонора.
       Дама, сидевшая напротив, открыла     сейф, извлекла из чёрного зёва десять     пачек пятитысячных купюр, буднично     достала из принтера листок. Протянула     Лелуре.
— Это согласие на наши     условия. Сотрудничество. Обработка     персональных данных. Укажите свой     телефон и домашний адрес, далее, вот     здесь-сумму прописью, фамилия, имя,     подпись, дата.
— И всё? — удивилась     поэтесса.
— А, да. Забыла. Извините.     Если требуется охрана, то секьюрити     отвезёт Вас домой. На служебном авто.     Вызывать?
— Не-а. Эту поклажу я,     как-нибудь донесу.
   Счастливая     обладательница тысячи бумаг самого     крупного номинала не соображала, что     в данную секунду вещает её голосовой     аппарат. С невероятной скоростью бросила     пачки в сумку и метнулась к выходу.     Боясь. Вот сейчас её догонят! Отнимут     и побьют! Пребольно!
   За то     время, что лифт опускался на нижний     этаж, успела передумать многое: «Куплю     новый холодильник. Огромный! Кажется,     называется «Сайт-би-сайт», с большущей     морозилкой. Это чтобы продукты можно     было на пару месяцев закупать и     замораживать. И телевизор! Плоский! Во     всю стену. И ещё сделаю ремонт.     Капитальный».
— Если Вы располагаете     такими средствами, то ремонт делать     категорически не советую.
   На     неё смотрел неказистый мужичонка.
—     Это вы мне?
— А кому же ещё? Нас в     кабине только двое. Выходит, что Вы или     сама с собой разговариваете или просите     совета. Вот я его и даю. Лучше приобретите     новые апартаменты. С встроенной мебелью     и техникой. Хлопот меньше будет, да и     дешевле.
   Лерура хотела было     извиниться за то, что не заметила, как     разговаривает вслух. Не успела. Лифт     остановился. Нечаянный попутчик     растворился в толпе.
   Добираться     до дому пешком женщина не решилась.     Достала телефон и вызвала такси.
       Водитель, молодой узбек, недовольно     проворчал по поводу дешёвого заказа.     Минут за пять довёз дома и умчался.
       На лавочке, у подъезда сидел     сантехник.
— Гони деньги на прокладку     и ремонт. Пол дня дожидаюсь. Знашь, сколь     мог уже заколотить?
   Лерура     расстегнула сумку. Увидела пачки,     вздохнула и отдала наличность, с которой     пару часов назад, вышла из квартиры.
—     Держи пятьсот. Больше нет. Надеюсь,     хватит?
   Коляныч ничего не     ответил. Выхватил бумажку и, ускоряя     шаг, удалился в сторону рынка.     

    

*** 

    

       Лерура жевала холодную сосиску и     пялилась в старенький, ламповый телек.     «Какая прелесть этот «Магазин на     диване». И чего я его раньше не смотрела?     Редикюль со стразами. Всего пять тысяч.     Подумаешь, одна бумажка. Не дорого! Надо     бы заказать. И подобрать туфли к нему.     На высоченном каблуке. Чтобы все на     работе... И ещё кофточками обзаведусь.     Разными. Обязательно фирменными. Теперь     могу себе позволить! Нет. Лучше смотаться     в Париж! Или на Лазурный берег. В Канны.     В Монако. И там шмотками затариться.     Чтобы уж точно не подделка китайская!     Завтра же подам документы на     загранпаспорт…»
   Полёт мыслей     прервал дверной звонок. Коляныч     продемонстрировал резиновый кружок.
—     Пару лет гарантирую. А если мыться     совсем не будешь, то и пяток протянет!
       Гремя инструментами, сантехник     скрылся в ванной.
   «Может, его     сейчас же послать за самым навороченным     краном, который никогда ломаться не     будет?»
   Лерура вернулась к     дивану и телевизору. «Дядька из лифта     прав. Продам эту халупу к чёртовой     бабушке. Куплю в новостройке! И ещё на     сладкую жизнь останется!»
       Продолжая мечтать, подошла к окну.     Полила цветы на подоконнике. У подъезда,     сверкая мигалками, стояла «Скорая».
       Наверное, опять к Вадику? Вот судьба     у парня. Четырнадцать лет на свете живёт     и столько же мается. Сердце. Что-то там     врождённое. А мальчишка-то способный.     На домашнем обучении. Круглый отличник.     И в компьютерах шарит, дай Бог каждому.     Сколько раз мою рухлядь реанимировал.     Мать одна воспитывает. На двух работах     пашет. Копит на операцию в Германии. У     нас в стране таких не делают. Да разве     на неё накопишь? Отец, как узнал о     диагнозе сына, так и исчез в неизвестном     направлении.
   Вдруг ноги сами     понесли к двери. Бросилась к выходившим     из подъезда врачам.
— Как он? В     больницу не забираете?
— На этот раз     успели. Купировали. — Медик махнул     рукой. — А если бы пробки? Тогда что?
       В голове у женщины щёлкнул тумблер.     Бросилась в квартиру. Включила ноут.     Нашла в интернете давнишнее объявление.     «Всем неравнодушным! Ребёнку нужна     операция! Делают в клинике «Шарите». В     Берлине. Цена жизни человека- семьдесят     пять тысяч евро.
   Достала     калькулятор.     

    

*** 

    

       Утром поэтессу разбудил звонок.
—     И как дела у беззаботной миллионерши?
—     Кто это? — сонным голосом поинтересовалась     Элеонора. — Вчера был тяжёлый день.     Легла за полночь.
— Не узнала. Как     это у вас, русских? Богатой будешь. То     есть, я хотела сказать. Уже стала. Богачку     беспокоит вчерашняя знакомая по имени     Илга. Владелица и генеральный директор     «Элефанта». Визитку, выходит, так и не     прочла? Ну, даёшь! От денег оша-ле-ла!     Бывает! Приводи себя в порядок! Через     час заявятся корреспонденты и репортёры.     Миллионы надо отрабатывать! Бумагу в     офисе подписывала? Внимательно прочитала?     Теперь каждый твой чих, то есть, я хотела     сказать, час, будут фиксировать.     Реалити-шоу, называется. Слыхала о     таком? Контракт на три месяца. Иначе!     Штрафные санкции. Огромные!     

    

*** 

    

       Поэтесса жмурилась от света     установленных в квартире софитов.
—     Элеонора Николаевна, наши зрители хотят     знать! Как вы собираетесь потратить     такой большой выигрыш? Чему отдаёте     предпочтение — путешествиям или     шоппингу?
— Я того. Уже! Успела!     Весь!
— Так быстро? Всю сумму? Позвольте     полюбопытствовать, на что?
— Кран в     ванной починила!
   Лерура     посмотрела на старый советский будильник.     По времени выходило, что мама с Вадиком     уже должны были пройти регистрацию.
       Боинг Люфтганзы рейсом на Берлин     обязан вылететь по расписанию!     

    

Глава     вторая. Последнее желание 

    

    

Офис     фирмы «Элефант» 

       Илга была похожа на мифическую     Медею. Глаза дамы сверкали «праведным     гневом». Казалось, ещё секунда и сидящая     в углу кабинета Элеонора будет превращена     в бездушный камень.
— Ви подписать     этот контракт! Получать большие деньги!     И теперь что? Ви говорить! Как нам делать     реалити-шоу?
   В голове поэтессы,     словно заевшая пластинка, крутилась     одна и та же мысль: «Откуда у неё взялся     акцент? Раньше она произносила русские     слова академически правильно. Или Илга     для меня спектакль разыгрывает? Ну,     потратила я деньги. Все разом. И что с     того? Я их выиграла, честно, в лотерею.     Значит, что хочу, то и делаю. При чём тут     контракт?».
   Хозяйка кабинета     с силой вдавила кнопку селектора.
—     Ienāc (Зайди – латышск.)
   Через     минуту в дверях появился импозантный     мужчина с кожаной папкой в руках.
—     Это есть Алвис. Мой заместитель. Теперь     он будет с тобой общаться! Если не     договориться, тогда будем общаться в     суд! А потом, как это у вас зо-вут-тся?     Навестят твой жильё гос-ударс-твен-ные     бан-ди-ты.
— Коллекторы, — перебил     начальницу Алвис. — Будьте добры,     проследуйте за мной.
— В суд? — Лерура     всхлипнула.
— Не сегодня. Илга же     Вам сказала: «Если не договоримся».
       «А этот Алвис очень даже ничего. С     таким, пожалуй, можно и!..»
       Пронеслось в голове поэтессы. Но     она тут же прогнала эту мысль. Покрасневшее     лицо её выдало всё-таки предательски.         

    

*** 

    

       Кабинет заместителя был меньше.     Элеоноре он показался уютным, тёплым,     домашним.
— Я вас в третий раз     спрашиваю! Вы читали контракт? —     донеслось до ушей женщины, и она вернулась     из грёз на землю. Ничего не ответила,     только отрицательно мотнула головой.
—     Это плохо. Очень. Смотрите. Здесь, правда,     мелким шрифтом, но на русском языке     написано. «Обладатель главного приза     обязуется расходовать полученные от     фирмы «Элефант» денежные средства     только в присутствии представителей     организатора лотереи. Он также даёт     согласие на ведение аудио и видеозаписи     производимых финансовых операций. И     обязан давать интервью средствам     массовой информации. В случае нарушения     этого соглашения...».
— Я должна вам     вернуть деньги. Я согласна. Сейчас же     пойду и возьму кредит. И всё внесу в     кассу. Так можно? — выпалила поэтесса     на одном дыхании.
   Мужчина     поднялся. Подошёл к шкафу. Достал оттуда     чашки.
— Вам кофе с нашим знаменитым     бальзамом или без?
— Давайте с ним!     — Лерура обречённо махнула рукой.
—     Вы когда-нибудь участвовали в съёмках?
—     Конечно! Меня же на каждом творческом     вечере снимают!
   Поэтесса     опять покраснела. До неё дошёл двойственный     смысл глагола «снимают».
— А сами     делали телепроекты?
— Нет! Кто же     мне такое предложит?
— Наш «Элефант».     И Вы из гонорара, то есть, из зарплаты     будете гасить образовавшийся долг. Я     понятно излагаю?
— Не очень, —     призналась поэтесса.
— Мы поручаем     Вам организовать и провести цикл передач     под условным названием «Последнее     желание». Скажу сразу, платить будем     щедро! Один эфир — миллион.
— Скока?     — невольно вырвалось у женщины.
—     Единица и шесть нулей! В российских     рублях за передачу в сорок пять минут     эфирного времени.
   Лерура     намеревалась пуститься в пляс, ежесекундно     повторяя, я согласна! Но женское чутьё     остановило.
— Выходит, что если я     сделаю пять программ, то полностью     рассчитаюсь с «Элефантом»?
— Да. А     плата за остальные передачи, незамедлительно     пойдёт к вам в кошелёк. Или на банковскую     карточку.
— А почему такое мрачное     название «Последнее желание»? Нельзя     ли придумать повеселее?
— Вам     предстоит общение с обитателями хосписа     «Чудо». Слышали про такой?
— Да. Моя     подруга Маргарита Крулевская лечилась     там. И сейчас здорова. Почти.
— Нам     это известно.
— Откуда?
— Не важно.     Однако я надеюсь, что женщина не откажет     Вам в посильной помощи. Ведь так?
       Лерура в очередной раз утвердительно     кивнула.
— Вы поедете туда вместе     со съёмочной группой. Выберите нескольких     несчастных, узнаете, о чём они мечтают.     Если исполнение их желаний будет по     силам «Элефанту», то фирма их организует.     Согласитесь, это же благородно?
—     Но они все хотят самого главного!     Вылечиться. Неужели не понятно?
       Вместо ответа Алвис протянул ей     лист бумаги.
— Новый контракт. Я     специально попросил секретаря увеличить     шрифт, хотя это и против наших правил.     Читайте внимательно и подписывайте.     Или не подписывайте, и не мешкая     отправляйтесь в банк! За кредитом.
       Женщина вчитывалась в текст. Понимала     глаголы, да и то далеко не все. Термины:     «Бантик», «Выгородка», «ГСР», «ГЦП»,     «Закадр» были для поэтессы в диковинку.     Вздохнула. Молвила, традиционное:
—     Где наша не пропадала! – и поставила     размашистую закорючку.
   Алвис     убрал документ в сейф. И снял трубку     внутренней связи.
— Она согласна!
—     Отправь её к режиссёрам, — послышался     из динамика голос владелицы фирмы. —     Пусть немедленно приступают к работе.     Рекламодатели уже все телефоны оборвали.     И ещё вот что! Проследи, чтобы она     встретилась с этой, как её? Звездой     сыска.
— Крулевской, — уточнил     мужчина.
— Да, — буркнули на другом     конце связи. — Если потребуется, предложи     денег за участие или за сценарий, или     ещё за что-нибудь. Нам важно, чтобы в     титрах передачи присутствовала очень     известная в крае фамилия. Вечером     доложишь.
   Трубка запищала     сигналами отбоя. Разговаривали     по-латышски, но поэтесса поняла почти     всё.     

    

*** 

    

       Съёмочная группа «Элефанта» встретила     Элеонору как английскую королеву.     Усадили в кресло, предложили чай, кофе,     коньяк. Наперебой расспрашивали о     жизни, творчестве. Показывали сценарии     будущих выпусков. Затем проводили в     гримёрку и передали в руки девушки-стилиста     с красивым именем Зайга.
— Солнечная,     — машинально перевела Лерура имя на     русский.
— Я так рада, что Вас отыскали,     — без умолку щебетала девушка. — Вы     наша последняя надежда. Спонсоры     ежедневно требуют отчёты по съёмкам.     Грозятся разорвать контракты. А команда     в простое. Все приглашённые знаменитости     на роль ведущих, как только узнают о     месте съёмок, так немедленно заболевают     или банально дают дёру. Вы смелая, взяли     и согласились. Сейчас костюмчик подберём,     будете в кадре самая burvīgs un pievilcīgu     (обаятельная и привлекательная,     латушск.). От мужчин отбоя не будет.     Гарантирую. У вас же мужа нет. После     выхода программы в эфир точно замуж     выйдите.
— Почему ты решила, что у     меня его нет? — возмутилась Элеонора.
       Зайга вздохнула.
— Был бы рядом     мужчина, он бы Вас на такую работу ни     за что не отпустил. Ak, piedodiet. Ой, простите.     Заболталась, совсем. Вас же сейчас     повезут в бюро. Машина уже третий раз     сигналит. Слышите?
— Куда повезут?     Я ничего не понимаю.
— У нас в группе     «Элефант-видео» ни от кого никаких     секретов нет. Мы здесь как одна семья.     Лаймонис — это наш водитель, повезёт     вас в бюро. Продюсер уже договорилась.
—     В какое бюро? Почему всё без моего     согласия тут происходит? - Лерура     решительно поднялась с кресла.
—     Потому, что Вы подписали контракт. А     бюро вам хорошо знакомо, оно называется…     — Зайга закусила губу. — Вспомнила!     «Крулевская и партнёры».     

    

*** 

    

       Марго, подобно великим сыщикам     прошлого, расхаживала по приёмной.
—     Значит, говоришь, вляпалась! Поэты —     натуры творческие. Вечно ищут приключения     на свою пятую точку и находят. А потом     бегут к друзьям или подругам. Так вот     дорогая! Никакого криминала в действиях     конторы под названием «Слоняра», то     бишь, «Элефант» я не просматриваю. Все     бумаженции подмахивала сама. Никто с     обрезом у твоей буйной головушки не     стоял!
— Но! — попыталась перебить     Лерура.
— Молчи! И никаких «но»! Всё     по закону. Более того, вторая затея мне     по душе. Даже очень! И ты с ней справишься.     Причём превосходно.
— Но я же никогда…     — поэтесса набрала полные лёгкие     воздуха, чтобы продолжить монолог, но     подруга закрыла его ладонью.
— Слушай     и вникай. Я дам тебе тетрадку. Вела     записи, когда там пребывала. Потом     вычёркивала тех, кому никакие желания     уже не потребны. Пообещай, что исполнишь     просьбы тех, кто ещё в состоянии чего-либо     просить! Раз уж Господь предоставляет     тебе такую возможность.
   Элеонора     отодвинула руку Маргариты.
— Ты же     лучше меня знаешь их последнее желание!     Самое заветное! Разве я могу им помочь?
—     Знаешь, как мне хочется влепить тебе     пощёчину. Еле сдерживаюсь. На! Читай! —     Крулевская швырнула подруге старую     коленкоровую тетрадь с пожелтевшими     листами. — Открой на пятнадцатой     странице. Умирающую зовут Анора. Двадцать     лет! Ей предстоит операция трансплантации     костного мозга. Организм девушки уже     не может производить здоровые клетки     крови. Химическую терапию делали,     сколько могли. Поэтому и жива до сих     пор. Теперь будут менять погибшие клетки     костного мозга на здоровые. Мой суженый     Силуянов создал « Комитет спасения     Аноры». Деньги собрал. Донора с великим     трудом, но нашёл. Осталось устранить     юридические формальности. А она, видите     ли, жить устала и не хочет! Десять лет     по больницам да госпиталям скитается.     Поэтому ты прямо сейчас засунешь, куда     подальше «Слоновий сценарий» и сделаешь     всё, чтобы Анора поверила в себя.     Переверни страницу. Читай. Она написала     эти каракули-желания после очередного     сеанса химии. Всё, что сможешь — выполни!     А своим работодателям скажи. Выживет     девочка, дам согласие на фамилию     Крулевская в титрах их передачи. Пусть     уж расстараются!
   Берег моря.     Бухты Энгал. Хоспис «Чудо». Кабинет     главврача Родиона Петровича Гиреева
—     Да Вы с ума сошли! Какие Кызыл-Кумы?     Какая пустыня? Какой ещё istalgan tosh (Камень     исполняющий желание, узб.). Я сейчас же     вызываю охрану и они, не мешкая, выставят     Вас за ограду.
   Щёки Элеоноры     покраснели, Она пару раз сжала руки в     кулаки, чтобы не вспылить. Сдержалась.     Словно фокусник, извлекла письмо бывшей     пациентки хосписа, вышедшей из него     своими ногами — Маргариты Сергеевны     Крулевской.
— На воротах вашего     заведения начертано слово. Четыре     буквы. Но какие! «Чудо»! Моя подруга в     это верила! И выздоровела. Так почему     же Вы хотите лишить чуда бедную     девочку-узбечку? (см. А. Ралот «Нам теперь     всё льзя!»)
— Никогда не произносите     в стенах сего здания слово «Бедная»!     Это табу! У нас здесь бедных нет и не     будет. Есть только богатые. Очень, —     при этих словах главврач вчитывался в     послание своей бывшей пациентки. — Вы     слышали, про икону по имени Пантанесса     или по-нашему Всецарица?
   Лерура     отрицательно покачала головой.
—     Так вот. Вашей подруге помогла именно     она! Вернее, безграничная вера в неё.
—     Но икона хранится...
— У нас есть её     список, — бесцеремонно перебил женщину     Гиреев. — И это понятно. А вера в     чудодейственность какого-то камня,     который, к тому же, находится на самом     краю земли!..
— Ну, допустим, не на     самом. А точнее, в его середине. В Средней     Азии! — Элеонора поднялась со стула. —     Отпустите Анору?
— Конечно, нет. У     неё лейкоциты. Вернее, почти полное их     отсутствие! Какие перелёты. Она же день     и ночь под капельницей!
— Тогда     позвольте мне с ней повидаться.     Побеседовать. Надеюсь, хотя бы это не     возбраняется?
   Вместо ответа     Родион Петрович решительно снял трубку     телефона.     

    

Пляж     посёлка Ингал. Веранда ресторана 

    

       Поэтесса всматривалась в чёрные     глаза девушки. «Наверное, у неё раньше     и волосы были такого же вороньего цвета.     А сейчас под пёстрой косынкой полностью     выбритый череп. Ничего, это дело     поправимое. Вылечится — отрастит. Или,     в крайнем случае, будет носить парики.     Сегодня блондинка, завтра брюнетка.»
—     А Вы, правд,а стихи пишите? Почитайте,     пожалуйста.
   Нежный голосок     Аноры вернул Элеонору на грешную     землю.
— Обязательно. Но позже.
—     Почему? Разве Вы их наизусть не помните?
       Женщина кивнула в сторону двери.     Оттуда, не спеша, выдвигалась процессия,     облачённая в национальные узбекские     одежды. Рослые мужчины в мгновение ока     убрали банальный стол и поставили перед     женщинами низенький дастархан с блюдом     дымящегося плова. На пол споро уложили     толстые цветастые одеяла, затем узбеки     помогли своей соотечественнице поудобнее     расположится на них. Звуки карная и     дойры возвестили о начале пиршества!
       Анора смотрела на всё, не мигая. Из     глаз одна за другой потекли слезинки.     Она хотела что-то сказать, но комок в     горле не позволял вымолвить ни слова.     Неслышно подошедшая сзади Азиза-апа,     мама девушки, молча стала гладить дочь     по голове. Та поймала морщинистую руку     и нежно целовала её.
— Сиз қаердансиз?     (узб). Ты откуда здесь?
— У мени таклиф     қилди. У сизнинг истагингиз китобида     ёзилган (узб). Вот она пригласила.     Говорит, так написано в тетради твоих     желаний.
— Позвольте, я объясню. —     Вмешалась в разговор поэтесса. — Она     набрала в телефоне фразу и попыталась     прочесть её перевод по-узбекски. - К     большому сожалению, врач Гиреев не     разрешает нам уехать в Узбекистан. Даже     на один день. Поэтому мы с друзьями     решили пригласить вашу родину сюда. А     какая же родина без родни? Анора, твоя     главная мечта о камне, увы, откладывается.     Но не навсегда, а на пока. Давай с тобой     договоримся. Будем исполнять желания     от маленьких к большим. И станем     готовиться к операции. Веря в её успех!     Договорились?
   Девушка кивнула     и наклонившись к уху Элеоноры,     прошептала.
— А мама не уедет? Она     будет здесь в тот страшный день?
—     Даже и не сомневайся. Лучше посмотри     туда.
   Впереди, на песке мужчины     под звуки музыки истово исполняли     замысловатый танец. Стройный юноша     отделился от остальных и, легко перемахнув     через ограду, оказался рядом с пирующими.
—     Карим? А ты как тут очутился? — Девушка     закрыла лицо руками, не веря своим     глазам.
— Я, как и Азиза-апа, теперь     с тобой. И больше никуда не уедем, пока     ты ... В общем, пока тебя совсем... — он     запнулся и замолчал.
— Но ведь я даже     не писала.
   Элеонора протянула     Аноре коленкоровую тетрадку. Та открылась     на странице, где неровным почерком было     начертано: « Хочу, чтобы... К...м».
— Я     рассказывала тебе о моей подруге     Маргарите. Она одно время пребывала в     «Чуде». Очень верила, что вылечится. И,     как видишь, это произошло. Сейчас     руководит сыскным бюро «Крулевская и     партнёры». И сама понимаешь, что для     такого профессионала, как она, расшифровать     твою запись, не составило особого труда.         

    

*** 

    

       Вечером в посёлок нагрянул олигарх     Силуянов. С ним прибыло ещё человек     пять.
— Это лучшие врачи-онкологи     нашей области. Консилиум решил, что     тянуть дальше ни в коем случае нельзя.     Оперировать необходимо уже завтра.
—     Но это же не больница! — возразила     Элеонора. — А главврач не разрешает её     никуда вывозить. Она же почти постоянно     на капельнице.
— Операционная здесь     имеется. И оборудована, дай Боже, каждому.     В своё время я был вынужден расстараться.     Специалистов выдернул! Отовсюду, откуда     смог! Теперь главное, чтобы Анора не     подвела. Жажду к жизни совсем не утратила.     Сохранила. Я с ней просто обязан     объясниться.
   Мужчина вертел     в руках небольшую бархатную коробочку.
—     Она уже, наверное, спит. Подождёте до     утра, - возразила Лерура.
— Нет. Утром     никак нельзя. Проснётся, мы сразу начнём     готовить её к операции. Поверьте мне,     как специалисту, это очень ответственное     дело. Мать больной уже подписала согласие     на проведение трепанации без гарантий     на её успех.
   Один из прибывших     повернулся к коллегам, ища у них     подтверждение сказанному.     

    

*** 

    

       Элеонора долго беседовала с медиками     и не заметила исчезновение олигарха.     Не было его и в кабинете Гиреева. Вместе     со съёмочной группой помчались в     столовую. Стали расспрашивать всех     подряд.
   Одна из пациенток     обмолвилась, что видела чужого мужчину     на скамеечке в парке. — Вид у него     какой-то отрешённый. Я подумала, новенький     поступил. Расспрашивать не стала. У нас     здесь не принято. Не хочет человек     общаться, значит, так надо. По всему     видать, ему сейчас требуется одиночество.         

    

*** 

    

       Спустя час Силуянов демонстрировал     телевизионщикам пустую коробочку.
—     Успел. Отдал. Ещё минуту, другую и ей бы     вкололи снотворное. И тогда пиши-пропало.
—     Что пропало? Чего пиши? Прекратите     говорить загадками. Я хоть и люблю     детективы, но сейчас головушка забита     совершенно иным, — возмутилась     поэтесса.
— Камешек передал, тот     самый, из Кызыл-Кумов. Она же туда поехать     хотела. Не так ли? Сказала, что с собой     возьмёт на операцию. Амулетом, оберегом     будет. Понятно?
— Но когда успели?     Ведь мы только…
   Элеонора со     слезами на глазах принялась обнимать     и целовать мужчину.     

    

Два     дня спустя. Офис фирмы «Элефант» 

    

       Поэтесса положила перед директрисой     исписанные листки бумаги.
— Это     отчёт. Снято всё. Почти. Олигарх вручил     девушке камень без оператора. Тайно.     Мы и не заметили, когда.
— Плохо!     Важнейший эпизод упустили. Можно     сказать, кульминационный. Узнаю почерк     поэтессы! Недотёпа была и есть! — Илга     бегло просматривала листки. — Ты же     понимаешь, что заново этот момент не     переснять. Кстати! Как твоя подопечная?     Выжила? Крулевская позволит нам     использовать её фамилию в передаче? Не     подаст в суд? С неё станется!
— Врачи     утверждают, что сделали всё возможное     и невозможное. Состояние тяжёлое, но     стабильное.
— Понятно, — хозяйка     кабинета убрала бумаги в сейф. — Давай     теперь обсудим детали второй передачи.     Надеюсь ты уже определилась с кандидатом     или кандидаткой. Мне доложили, что     главный врач хосписа, как его, запамятовала?     Гиреев, кажется. На тебя глаз положил.     Не отвергай. Так сказать, дружеские-любовные     связи в нашей работе прекрасное     подспорье.
   Лерура молчала.     Она думала о пациентах хосписа. Об их     последних желаниях. И понимала, что с     помощью этой латышки сможет сделать     для них, если не всё, то многое. И отныне     будет с ними. Станет день и ночь выполнять     их просьбы. Даже тогда, когда полностью     отработает свой долг перед «Элефантом».         

    

Пол     года спустя. Офис сыскного бюро     «Крулевская и парнёры» 

    

—     Сколько тебе потребуется на сборы? —     Силуянов демонстративно посмотрел на     свой «Ролекс».
— А в чём собственно     дело? Ты меня не предупреждал! —     огрызнулась Марго. — На моих плечах,     между прочим, целое бюро. Люди,     расследования и, вообще.
— Её сегодня     выписывают. И мы с Анорой, тобой и Лерурой     летим в Кызыл-Кумы! Камешек обязательно     надо положить на то место откуда взяли!     Иначе он перестанет оказывать помощь     нуждающимся. Ты разве не знала? Собирайся,     я жду внизу. Нам ещё за одеждой для нашей     подопечной в супермаркет заехать надо.     Не может же она предстать перед своим     бойфрендом абы в чём. Или я не прав?
       Крулевская с минуту молча хлопала     глазами. Потом молвила:
— Так ты в     самом деле кого-то посылал в пустыню,     к этому камню? И он успел?
   Силуянов     нежно обнял женщину.
— Нет, конечно.     Подобрал по дороге в хоспис! Но сработало!     Результат, как видишь, на лицо! Написанное     желание исполнить надо было! Обязательно     и во что бы не стало! Поторопись. Даже     для меня задержать рейс авиакомпании     «Узбекистон» проблематично!