Обстоятельства... (рассказы)

Светлана Гончаренко (Алкея), г. Краснодар

Нелепые обстоятельства

Я – мастер попадать в нелепые ситуации, выходить из них и… тут же заходить обратно! Вообще, я по жизни тот ещё мастер-ломастер и суперскорострел.

Достаточно пятнадцати минут, чтобы вынести мужу мозг со всеми его пьяными тараканами и тут же не более, чем за пятнадцать минут решить все проблемы моих гавриков-близнецов. Во всяком случае овощным супом накормить этих непосед без истерики – их и моей – точно могу.

Но самое страшное со мной случается, конечно, не дома, где из любой ситуации можно выкрутиться и почувствовать себя супергероем или какой-нибудь звездой. Самое ужасное, когда за пятнадцать минут до посадки самолёта я мастерски падаю в обморок! Да, со мной такое случалось и не раз.

Что и говорить, но и карьеру свою я умудряюсь построить таким же мастерски нелепым образом.

Сейчас я работаю в компании по производству стройматериалов в отделе маркетинга. И занимаюсь ещё более нелепой ерундистикой, чтобы пропихивать наше «новьё» клиентам. Могу вдохновиться идеей, вдохновить коллег, а когда у всех уже «процесс пошёл», сказать «перехотелось» и выйти из проекта. Конечно, без премиальных и с выговором по самое не могу.

Если я всё-таки заставила свою внутреннюю ослицу двигать телом, в смысле, начать работать над очередной гениальной воплощалкой желаний начальства, я долго раскачиваюсь, занимаюсь ерундой. А когда «часы пробили двенадцать», как у Золушки, в полном беспамятстве способна в считанные часы свернуть горы. Мне это легко, почти так же, как достать языком до кончика носа. Не знаю, зачем мне этот идиотский навык, но я почему-то им страшно горжусь. И доказательство показываю самым-самым «особо приближённым к императору», точнее, к императрице, ко мне, то есть. Ужас!

Самое ужасное то, как нелепо я профукала повышение, работая по специальности.

Лет пятнадцать я пахала, как проклятая, в маленькой фирме, зарабатывая опыт и авторитет. И в один нелепый день, когда фирма сливалась с другой, и мне светило «повышение» до главбуха приличной организации, я умудрилась наорать на «любимую секретаршу» босса. Та, возьми, да и расскажи ему на ушко, что я в тайне веду ещё одну «чёрную кассу». Этот боров, вместо нормального объяснения, просто выставил меня за дверь. Через неделю, не найдя спеца для квартального отчёта, понимая, что только я знаю все его грешки и грешата и могу подчистить всё без сучка и задоринки, чтобы избавить его от штрафов и исков, он возвернул меня на прежнее место.

Благополучно сдав отчёт и получив премиальные, я уже планировала своё повышение и все вытекающие из него блага. Но мне же не сидится на месте, и язык-то у меня без костей. Ох…

В общем, сидели мы с той же секретаршей, калякали, перемывали косточки будущему начальству. А будущее начальство в лице генерального партнёра нашего босса скромно сидело в приёмной и попивало наш утренний кофе. Кто же мог подумать, что этот серенький человек в потрёпанном пиджаке и есть «тот самый». Меня с очередным скандалом вышвырнули за дверь.

Вот так и сижу я теперь в другой фирме, занимаюсь, сама не знаю, чем, и, главное, для чего. Но мне же так везёт на нелепые обстоятельства.

Срок годности

В связи с некоторыми событиями в мире (MeToo, феминизм, яжематери, муже-женщины, бизнес-леди и прочие завихрения женского населения) вспомнилась мне одна история из далёкой журналистской бытности. Тряслась как-то в плацкартном вагоне от Москвы до самых до окраин. Пять суток псу под хвост, и не выспаться, как всегда, под полупьяный говор барахольщиц, насевших по боковушкам, как квочки на насесте. Полный вагон орущих детей, шабашников прокуренных, изрядно подпитых, до кучи собака непонятной породы и парочка китайцев. Из приличных людей только я, китайцы эти, муж с женой, похоже, да ещё одна скромного вида женщина неопределённого возраста и непонятной национальности.

Она села напротив меня, разложила сумочки-котомочки под сидением, поправила высокую причёску. Её густые длинные тёмные волосы были аккуратно уложены. Худенькая, лицо вытянутой формы, кожа чуть смуглая, нос прямой, глаза жгуче карие, внимательные, не бегают, как у соседок-барахольщиц, а смотрят прямо. Взгляд не отводит. Я, как и полагается журналистке, разглядываю её беззастенчиво. Простенькая кофточка с длинным рукавом и высоким воротом, серая юбка из плотной ткани длинная, аж до пят. Не иначе цыганка.

Разложили постели, стали чаёвничать, познакомились, тут мне Арина и начала о себе рассказывать. Сначала как-то неудобно было от её откровенности, но я так поняла, что она впервые за много лет осталась на несколько часов без особого сопровождения – её сестра и дочь-подросток попали в другой вагон, через два от нашего. И хотелось ей душу первой встречной излить. Плацкарт – лучшая в мире исповедальня.

Родилась Арина в Омске. Отец её был бароном, который ради любви оставил табор, женился на русской, купил квартиру и открыл небольшой ларёк, торговал, чем придётся. Подступали лохматые девяностые. Когда дочери лет десять исполнилось, приехал к ним в гости некто из табора. Девочку заприметил. Через некоторое время зачастили другие, все дочерью бывшего барона любуются, сватают. Так и сосватали. Она только через пару лет узнала обо всём.

В пятнадцать Арину просто украли и увезли в другой город. Так началась её взрослая жизнь с деспотичным и ленивым человеком. Она даже не знала, тот ли это её суженый. Он просто сказал ей, что она теперь его жена. Самой страшной была первая ночь. Будучи ещё ребёнком, она не понимала, чего он от неё хочет. Муж порвал на ней одежду, заломил руки, повалил на пол и непрерывно истязал несколько часов. Оставил в покое, только когда понял, что она отключается. Бросил на грязный диван, хлопнул дверью, замкнул и ушёл куда-то. Арина даже реветь не могла, так ослабла. Лежала голая, в крови. Очень хотелось пить и в туалет.

Уже рассвело полностью, когда дверь комнаты открыла какая-то женщина, сводила Арину до туалета и в ванную, помогла помыться, одеться. Принесла ей в комнату кувшин воды и стакан. И всё. Несколько дней девушку держали взаперти, не кормили, только пить давали. Потом выпустили по-чуть-чуть откормили. И начались будни.

Несколько лет она занималась домашним хозяйством и торговала на рынке тряпками, которые муж привозил. Родила двоих детей. Старшую девочку забрала к себе мать Арины, не выдержала, приехала как-то к ней и забрала ребёнка на воспитание. Самой Арине было почти всё равно, есть ли у неё дети, и как её мать нашла.

Ей не хотелось жить от бесконечных побоев и непосильной работы. Таскатня с баулами выматывала, а надо было ещё прибирать в их маленьком домике, печь топить, варить хоть что-то покушать и, как следует, заботиться о своём благодетеле-муже. Он жил барином: лежал на диване, курил в потолок, смотрел телевизор, насиловал жену в охотку и бил два раза в день, приговаривая «чтоб место знала».

Однажды на рынке произошёл конфликт, их лавчонку разломали, саму Арину сильно изувечили, отобрав и товар, и кой-какую выручку. Она была в больнице, когда муж пропал куда-то, бросив сына-трёхлетку одного в доме. Говорили, бежал от кредиторов. Благо, соседка сердобольная сообразила, что в их хате никого, кроме дитя нет. С милицией пришла, вскрыли двери, забрали перепуганного мальчонку, нашли и мать. Арина попросила связаться с её семьёй в Омске. Родители приехали и забрали их к себе.

Потянулись беспросветные дни. Арине приходилось уже самой вместе с младшей сестрой ездить за товаром. Поезда, страх, грязь, ругань. Не раз насиловали её в таких вот плацкартах, прямо в тамбуре. Защиты-то никакой. Они с сестрой вдвоём, запуганные, неподкованные отшивать прохиндеев и любвеобильных приставал. Много раз она думала руки на себя наложить. Останавливала только мысль о детях.

Пришёл как-то отец и говорит: «Тебя сватают снова. Человек богатый. Я дал согласие. Собирай вещи. Дети пока у меня поживут». Второй муж был старше вдвое, ворчал. Жили в бараке за городом, сильно мёрзли, мотались за товаром по городам, бедствовали. Не спасала даже «Нива», составлявшая всё богатство второго супруга. Арина стала болеть по-женски. На лечение муж денег не давал, мол, сама заработай. Хотела от него сбежать, да всякий раз её находили братья его и возвращали.

В конце концов, муж проиграл Арину в карты. Их было трое. Кажется. Не помнит она ничего, кроме дикой боли и судорог. Кричала так, что после две недели шептала. Её бросили на обочине дороги, наверное, решили, что она умерла. Подобрали гаишники. Опять больница, опять возвращение к родным.

Арина отвернула ворот кофточки, а там – старый шрам до самой груди, страшный, и пятна рядом какие-то, видно кожа была разодрана сильно, заживала трудно, гнила. И длинные рукава на кофточке, и юбка эта несуразно длинная неспроста. Второй муж по ту пору на неё претендовал, искал. Заявлять на него не стала, стыдно такое заявлять. Скрывалась, пыталась наладить жизнь, торговала. Дочь подросла, помогать стала, страха за неё прибавилось. Опять поезда, баулы, недосып. Но она держалась. Говорила: «Срок годности мой как женщины вышел. Могу вздохнуть и пожить чуток. Может быть…».

Страстный поцелуй коронавируса

- У нас двое заболевших. Действуем по установленному алгоритму. Меры по карантину и лечению принимаем в полном объёме, - устало констатировал главврач городской инфекционной больницы, отдал распоряжения сотрудникам по организации карантина и отключил телефон.

В тот же момент на пороге кабинета столкнулись две взволнованные женщины: первый зам и секретарша.

- Оля, давайте сюда истории этих изолированных, - обратился главврач к секретарю. - Не суетитесь. В каком они состоянии?

- Олег Петрович, в тяжёлом. Оба в тяжёлом, - залепетала молоденькая секретарша, передавая документы начальнику.

- Что думаете, Алина Викторовна? Связь между случаями заражения есть? Родственников нашли, предупредили о временной изоляции?

Первый зам, Алина Викторовна с красными от бессонной ночи глазами плюхнулась в кресло у входа.

- Связи нет. Парень местный уроженец, девочка из Москвы, похоже, транзитом. Ему двадцать четыре, ей двадцать два. Девушку сняли с поезда с высокой температурой. Транспортники доставили с промежуточной станции. А парня доставила скорая. И обоих к нам. Как на зло. Не могла девчонка в столице затемпературить? Статистику испоганила.

- Ну-ну, голубушка! Не ожидал, что Вы так расстроитесь. Транзитную после повторного текста и необходимых процедур отправляем в Москву. А парня в подготовленный бокс. ИВЛ* обеспечьте, если потребуется.

- Всё сделаем. Анализы все готовы. Экспресс-тесты подтвердились. Корона в полный рост, - отвечала зам.

Секретарша помялась на пороге, потом вернулась и затараторила:

- Нет, Олег Петрович, есть между ними связь! Точно говорю, есть, - и закивала головой с кудрявой чёлкой.

- И? – начальник глянул на помощницу с прищуром.

- Любовь это.

- Да ну, не может быть…

- Вы бы видели глаза парня, когда девочку мимо него на каталке увозили из приёмного? Вот Вам и не может быть!

- Как ты, милая? Тебе хоть немного лучше? Скажи, лучше?

Артур не мог найти себе места, порывисто соскочил с кровати и, пошатываясь от неимоверной слабости, зашагал по палате. В ответ на вопрос воцарилось минута молчания, потом в мобильном послышались хрипы и, наконец, сквозь них прорвался сиплый девичий голос:

- Не думаю, что мне скоро станет лучше. Но врачи говорят, что всё идёт, как и прогнозировали, потому мне не стоит волноваться. Я непременно должна поправиться.

- Конечно, милая! Конечно. Ты поправишься, и я заберу тебя к себе и больше никуда не отпущу. Слышишь? Не пущу никуда. Ты моя.

- Эх, Артурчик… - снова запнулась собеседница. – Боюсь, это всё будет очень нескоро. Столицу закрывают. Мама говорит, на улицах пусто, дико, магазины полны продуктов, а людей совсем мало. Ей самой запретили на улицу выходить и с кем-то контактировать. Это из-за меня, наверное.

- А есть, кому ей продукты привезти?

- Сестра двоюродная будет заезжать и оставлять у двери. Даже заходить нельзя, прикинь…

- Прости меня…

- За что? Ты же не виноват, что началась эта эпидемия…

- Пандемия уже. Но… - Артур помолчал мгновение и решительно продолжил: - Сегодня тётя позвонила и сообщила, что дядя в Ереване скончался… От коронавируса, точнее, от пневмонии, которая очень быстро развилась на фоне заражения этой заразой. В общем, когда мы с ним общались последний раз, он был уже инфицирован. Но тётя молчала всё время, что я там был. Видно, им нужно было побыстрее передать мне бизнес, чтобы кто-то из родни под шумок не оттяпал большую часть себе. Значит, я подхватил «корону» от него и заразил тебя. Прости, я не знал. Не знал… И мне пришлось всё рассказать врачу… Про нас…

В мобильнике воцарилось молчание, потом девушка закашлялась и тихо прохрипела:

- Не вини себя. Мне тут капельницу принесли. Прощай пока…

Монитор погас. Приступ тяжёлого кашля загнал парня в измусоленную постель. Тело ныло и лихорадило. Значит, снова поднимается температура. Он нажал на кнопку вызова медсестры и уставился в окно. Ни штор, ни жалюзи. Окно было просто застеклённой дырой в стене. Наполовину замазанное бело-серой краской оно пропускало мало света в палату, и видно из него было только кусок ярко-голубого неба.

В старом курортном городе бушевала весна, сияло солнце. Но разглядывая пустую голубизну в окне, Артур медленно соображал, что, если бы не смерть дяди и полученные от него по праву бразды правления в его весьма успешном бизнесе в Армении, в этом году пришлось бы всей пока немногочисленной семье Артура – маме и двум сестрёнкам – подтянуть пояса и жить впроголодь. А мысль о женитьбе убежала бы на самый дальний край будущего. Неизвестного и тревожного.

Главврач сел возле окна в ожидании полного откровенного рассказа необычного пациента.

- Понимаете, Олег Петрович, я действительно мог заразить Лену и своих близких. А у мамы и девочек точно нет этого «коровавируса»? – с грустной иронией выпалил парень.

- Точно, голубчик, точно. Успокойтесь. Вам нельзя напрягаться. Ложитесь.

Чернявый парень с побледневшим от частого кашля лицом и слегка синюшными губами присел на край кровати и продолжил откровения:

- Я ничего тогда не знал. Тётя позвонила и сказала, что дядя, принял решение по передаче бизнеса мне, потому что он в клинике, и состояние его ухудшается.

- А он уже тогда заболел?

- У него было хроническое заболевания печени и астма. Он лечился довольно давно. И поскольку он всю жизнь занимался поставками медоборудования в больницы страны, его положили в самую лучшую клинику, обеспечили надлежащий уход. Но работать он уже не мог. И бизнес встал. Он обещал моему отцу, когда тот умирал, что передаст дела мне. И вот этот момент настал. Я полетел в Армению. Дядя был очень плох, но мы всё оформили, как полагается. И вот там мне было скучно по вечерам. Я вычитывал кучи бумаг и хотелось отвлечься. Вдруг в сети увидел красивую белокурую девушку на фото. Она красовалась в спортивном костюме на фоне французских Альп. Отдыхала в Куршевеле, в общем. Написал ей, она ответила. Оказалось, она застряла в аэропорту Лиона. Из-за вспышки коронавируса во Франции аэропорты отменили некоторые рейсы. Лене тоже было скучно сидеть в одиночестве, и она выкладывала в сеть самые удачные горнолыжные фото. А мой бизнес тоже связан с лыжами, отчасти. Да и сам с детства на лыжне. Тут же у нас всё рядом, сами знаете. Все, кто едут кататься в Красную Поляну, останавливаются в моём гостиничном доме. И я продаю и даю в аренду горнолыжное снаряжение. А летом люди едут к морю и тоже останавливаются у меня.

Мы с Леной так закрутили отношения в сети, что я не выдержал и предложил ей прилететь на пару дней к нам. Всё равно она не собиралась на старую работу возвращаться после отпуска, который ей подарили на день рождения мама и бабушка. Они, наконец-то, тоже получили какое-то большое наследство, вот и решили дать девочке возможность шикануть.

- А Вы не заметили у неё ничего подозрительного в поведении, во внешнем виде, когда она прилетела сюда? Она не кашляла? – вклинился в рассказ главврач.

- Нет, ничего такого я не заметил. Мы отключили гаджеты и провели вместе три счастливых дня, распланировали своё совместное будущее… Помню, мы так целовались на вокзале, что аж головы кружились. Я думал, сам сознание потеряю. Так она мне запала… Ох… Лена собиралась к подруге в Краснодар, а потом на самолёте в Москву. А тут такое… Получается, я угробил её своей идиотской страстью… Как мне потом ей в глаза смотреть? В эти прекрасные нежные голубые глаза?

- Отдыхайте, голубчик. Больше отдыхайте. Сейчас состояние Ваше уже стабилизировалось. Про Вашу Леночку мы тоже всё узнаем у столичных коллег и Вам сообщим. Не переживайте.

Не приближаясь лишний раз к пациенту, Олег Петрович поспешно вышел из карантинного бокса, прошёл в блок санации, снял маску, бахилы, поменял халат и шапочку, тщательно продезинфицировал руки, умылся и направился в свой кабинет. Достав из шкафа больничные карты инфицированных COVID-19, главврач внимательно изучил результаты тестирований, проведённых пока и девушка была под наблюдением в его больнице. Сравнив анализы, опытный врач понял, в чём глубоко ошибался молодой человек, обвиняя себя в заражении подруги. Грустная улыбка слегка смягчила его суровые черты на пару мгновений. Теперь он точно знал, что нужно немедленно сообщить в Москву.

______________________________________

*ИВЛ – искусственная вентиляция лёгких.

Проза