Сергей Ольков  

 
 
Каждый   человек,  по  мере убывания листков в календаре его жизни,  неоднократно сталкивался с тем фактом, что  одновременно с  законами природы, законами химии, физики, математики, с законами, прописанными в УК,   КЗОТе  или других  правовых документах, помимо всех этих законов существуют в жизни еще и неписаные   законы. Наскакивает человек по жизни на такой закон, как на столб, со всего маху, и начинает признавать факт его существования только тогда, когда замечает вдруг, что он делает по жизни что- то не так, как раньше, как жил до этого. И вроде бы никто не запрещает тебе жить как прежде, привычно, но словно по какому- то закону человек не может ничего с собой поделать и меняет свою жизнь под этот закон. Многие живут и даже не замечают этого. 
  Андрей, увы, заметил. Увы – потому что сам себе он смиренно признался в том, что в его жизнь вторгся один из таких неписаных законов, и он уже больше десяти лет подчиняет свою жизнь этому закону.  Увы – потому что он чувствовал, что никому не будет рассказывать про власть этого закона над собой и потому что эта власть, как оказалось,    ему  нравилась. Все это Андрей понял неожиданно, вдруг, лежа в купе, под стук вагонных колес. Это было в конце лета 2016 года в поезде, который увозил Андрея с женой на юг, в Сочи, из их родного уральского городка. Вот так, вдруг, Андрей открыл для себя этот неписаный закон Сочи с его притягательным гостеприимством, который манил и манил Андрея каждый  год окунуться в эту южную сказку, так непохожую на жизнь в   его холодном городке. Они с женой и в прошлом году были там, но вот наступила пора отпуска и их опять, словно на канате, тянет в Сочи.
   А началось это давно, в начале двухтысячных, когда Андрей и помыслить не мог о каком – то юге, об отдыхе или, тем более, о Сочи. Тогда ему было под пятьдесят. За годы  жизни он успел привыкнуть, что отпуск – это прежде всего отдых от его работы на железной дороге, где он зарабатывал на жизнь. К отпуску всегда накапливалась куча дел, которые надо было разгребать с отрывом от производства, чем он и занимался обычно  весь   отпуск, ковыряясь на даче, ремонтируя квартиру и выбираясь иногда на рыбалку.  Так отдыхал не он один. Его друзья на работе, выходя из отпуска, блаженно отдыхали в рабочее время первые дни после отпускных дел и хлопот, прячась от глаз начальства. Многие брали отпуска весной, чтобы успеть со всеми посевными работами на даче и потом радоваться своим успехам в ожидании следующего отпуска. Андрею тоже нравился лозунг : «лучший отдых – это смена формы деятельности». 
Будучи с малых лет противником всяких коллективно -  стадных инстинктов, он не стремился кому – то подражать или брать с кого –то пример,  наверное, потому и курить бросил в третьем классе раз и навсегда, не желая сбиваться в стадную кучку курильщиков.  Точно так же во взрослой жизни,  тогда,   в советские годы, он не понимал тяги людей к поездкам на юг,  когда летом население страны бросало все вои дела и  толкалось на вокзалах, набиваясь битком в вагоны, из которых на ходу буквально торчали во все стороны руки,  ноги, головы счастливчиков,  попавших в поезда, идущие на юг.
 Андрей не понимал тогда – что такое отдых на юге. Для него море ассоциировалось с Тихим океаном. За годы учебы в мореходке он пять лет купался в Тихом океане во Владивостоке и купания те не оставили в его памяти приятных ощущений кроме воспоминаний о ледяной воде, которая никогда не прогревалась. Да, Тихий океан холодный: в любую жару выскакиваешь из его воды на берег, стуча зубами. Это Андрей помнил до сих пор, спустя столько лет. Холодная вода и резкий запах йода, словно в аптеке, от выброшенной на берег морской капусты -  вот и все представления о морском отдыхе, что были в голове Андрея в возрасте, близком ко второй половине жизни.
   Надо ж было такому случиться, что в такие зрелые годы, когда программа жизни вроде бы выполнена – и дом построен, и деревьев насажена тьма тьмущая,  и дети выросли,  нарожав внуков,  когда пора бы уже  оглавление книги жизни писать и придумывать послесловие,  случилась с ним такая оказия,  что хоть новую главу жизни пиши,  да такую сказочную и красочную, какую невозможно написать  среди улиц его родного городка с его холодными красками,   трудовыми буднями и отпусками,   похожими на эти будни.
    Андрей и сам теперь не вспомнил бы, как он нечаянно поддался на уговоры жены, и они в первый раз поехали в Сочи тогда, в начале двухтысячных.  Жена тоже работала на железной дороге, и если б не бесплатные билеты, Андрей ни за что не согласился бы вывалить такую уйму денег за проезд. 
Жена в детстве ездила с родителями в Сочи и постоянно вспоминала про те поездки, ненавязчиво заводя разговоры на эту тему. Если б она упорствовала в своем желании, то Андрей непроизвольно, на уровне инстинкта, заупрямился бы и не поддался уговорам. Но вода ее речей сделала свое дело и проточила камень его упрямства. Он вообще не любил всякие дороги – разъезды – переезды, но в Сочи они все же поехали тогда, в начале двухтысячных. 
За те три дня, что они ехали в поезде до Сочи, он с удивлением обнаружил, что жутко устал. Андрей лежал на полке и наслаждался недвижимостью своего тела.  Он мог лежать и не двигаться, это было приятно, и это было для него открытием,  что можно лежать и ничего не делать – это для него, который презирал и не понимал праздный отдых?!  В памяти его даже всплыл рассказ Джека Лондона про мальчика,  который в тринадцать лет выглядел стариком,   состарившимся  за несколько лет работы на конвейере, где он ежедневно совершал, по его подсчету,  несколько тысяч движений.
 Андрей навсегда запомнил ту первую поездку. Она была поездкой в неизведанное,  чем   для него являлся  праздный отдых.  С той поездки все и началось.  Подъезжая к Сочи, они понятия не имели где будут жить.  Андрей во всем положился на жену, бывавшую в этих местах, и не заморачивался ни о чем. Буквально с первых шагов по перрону Сочи жилье нашло их само в лице  опрятной старушки, которая волшебным образом устроила их к себе на квартиру по улице Роз. До сих пор для Андрея это название улицы было созвучно музыке. 
  Едва бросив сумки в комнате, жена повела его на пляж, к морю. После трех дней поездной жизни в голове шумел стук вагонных колес, а они шли с женой по городу, и Андрей привыкал к новым ощущениям,  охватившим его с первых шагов. Каждый шаг  доставлял ему удовольствие, но он не мог знать, что это было еще не все, не верх блаженства, которое изменило  в дальнейшем его отношение к жизни.  Глаза любовались зеленью уличных сквериков, стенами домов, балконы которых до пятого этажа были увиты виноградом, неповторимыми очертаниями пальм и цветами магнолий, олеандров, название которых Андрей узнал гораздо позднее.  Ему было мало впечатлений от увиденного. Он шел с женой туда, куда – то в сторону пляжа, и все тело его, весь организм впитывали в себя красоту города, какой он и не мог представить себе. Ему хотелось идти на цыпочках мимо всей этой красоты, чтобы дать ей понять насколько ему все вокруг нравится.
  Ему казалось, что где – то там, внутри, душа его, вопреки телу,  встала на цыпочки,  откликаясь на его эмоции и наслаждается этими первыми мгновениями на улицах Сочи.  Да, в голове еще шумело от дороги, но весь этот шум был лишь частью расплаты за то, что они так далеко живут от этого города. Андрей уже не жалел о расплате днями своей жизни, убитыми железнодорожным убогим сервисом.
   По улице гуляли люди.  Нет, они не шли, не спешили куда – то, как он привык видеть в своей повседневной жизни. Они откровенно гуляли и путь их лежал в двух направлениях : с пляжа и на пляж, поэтому вместе с потоком гуляющих  они с женой безошибочно добрались до пляжа.  
 Все это Андрей помнил, и все это было незабываемо. Первые дни он не мог привыкнуть к атмосфере пофигизма, в которой очутился на пляже, среди этой массы лежащих, купающихся, копошащихся тел самых разных комплекций и возрастов. Невольно его вдруг начинал пробирать смех приступами от мысли, что кругом, сколько видит глаз, бездельничает столько людей, которым откровенно все по барабану кроме удовольствий жизни. 
-  Ты только посмотри, Вера, – говорил он жене в такие минуты. – Кругом столько народу, и все ходят, как довольные коты, наслаждаются бездельем. Со всей страны слетаются, как мухи, на мёд пляжного пофигизма. Ну, не смех ли?!  
Андрей прекрасно помнил, что в тот первый приезд  словно со стороны наблюдал за всей этой отдыхающей братией, самого себя не ощущая причастным к рядам пляжных  пофигистов.
«Жена очень хотела, потому и поехал» – так объяснял самому себе он свое появление в Сочи и с таким настроем выходил на перрон с сумками. Не его была вина, что настрой этот   враз улетучился, стоило лишь ему избавиться  от тяжести дорожных сумок. Настроение его изменили магия Сочи и нежность Черного моря, подчинившие всю дальнейшую жизнь  неписаному закону любви к этому гостеприимному уголку земли. 
  Андрей до сих пор помнил, как первый раз вошел в море и как оно удивило его своей теплой и нежной водой. Что и говорить, это был не Тихий океан. Это было Черное море, и оно говорило само за себя. Андрей не мог себе представить, что вода может быть такой теплой, при этом теплой она была не только на поверхности, а на всей глубине, насколько он мог ощущать. Это было удивительное ощущение, всецело покорившее его. Объятия черноморской воды нежны, как объятия сладкой и желанной любовницы – однажды попав в них, хочется туда снова и снова. Вода Черного моря – это не просто вода, это дивная субстанция, жидкий эфир блаженства, оказавшись в котором, Андрей вдруг понял,  что значит оказаться между небом и землей. Это надо испытать, и он испытал это, плывя в воде, которая окружала его теплом и нежно поддерживала его тело. Он не ощущал себя ни на земле, ни в небе. Это было удивительное состояние, которое хотелось испытывать снова и снова. Он плыл, лежал на воде и удивлялся всей той массе народу,  что распласталась на пляже:
 -  Чудаки! Чего они лежат?!  У их ног плещется море блаженства, а они поджаривают себя на солнце! Вот чудаки!  
От жалости ко всем этим людям и от радости за себя душа окатила его волной щенячьего восторга, подкатившего к самому горлу, вызвав новые восторженные мысли:
-  Люди! Это блаженство! Надо плавать! Спешите! 
Он плавал и плавал, не желая выходить на берег. В голове вроде бы и возникали мысли, но сознание полностью расслабилось и отказывалось анализировать реальность, не хотелось ни о чем думать. Андрей чувствовал себя приемником, в котором работают только органы чувств, настроенных на волну новых ощущений. Он жадно впитывал, впитывал эти ощущения все десять дней пребывания в Сочи тогда, в тот первый приезд. 
   Все эти воспоминания яркими картинами хранились в памяти и за все время краски воспоминаний не потускнели и не могли потускнеть, освежаемые почти ежегодными поездками в Сочи. Поезд уже шел по черноморскому побережью и за окном вагона медленно тянулся морской пейзаж, ради которого Андрей с женой трое суток  добровольно тянули срок в этой тюрьме на колесах. Андрей знал, что как обычно, от самого Туапсе до Сочи будет отрешенно смотреть и смотреть на эту кромку земной плоти, ласкаемую языком морских волн. Он был уверен, что все пассажиры, как и он, не отрываясь смотрят на эту картину, забыв про свои чемоданы, про кучу денег, уплаченную за право заключить себя на срок пути в камеру железнодорожного рая, чтобы увидеть этот райский уголок. 
- Ты знаешь, Вера, – вдруг сказал он жене. – А ведь всего этого, -  он кивнул головой в сторону моря.  - Всего этого могло и не быть.  Тысячи людей едут сюда отдыхать и даже не задумываются о том, что этого могло и не быть. Ведь здесь и море, и земля были турецкими. Надо благодарить Ушакова Федора Федоровича, флотоводца, который разгромил турецкий флот. Это благодаря его победам мы тут отдыхаем. 
 За окном вагона прибрежные волны, игриво изгибаясь, заигрывали с прильнувшими к окнам пассажирами, словно радовались приезду новых гостей. За не одну сотню лет эти волны привыкли к русской речи, которая была слышна даже в шелесте морского прибоя. За окном искрилось на солнце Черное море сентября 2016 года. Это было то же самое море, что Андрей увидел в начале двухтысячных. Он помнил поговорку, что  в одну воду не войти дважды, но для него это было  одно и то же море, в котором он столько лет испытывает   незабываемое ощущение -  ощущение блаженства. Что – то поговорка про воду с его ощущениями никак не увязывалась. А вот Сочи изменился буквально у него на глазах. В ожидании Зимней Олимпиады многие изменения городского облика долгие годы скрывались за высокими заборами. Несколько лет подряд он видел эти заборы, как достопримечательности города. Приехав в Сочи летом 2014 года, он многое не узнал из тех мест, где бывал ранее, даже на рынок попал не с первого раза – настолько все преобразилось. Видимо, денег хватило всем, да еще осталось на благоустройство города, поэтому город обновился и своими улицами, и коммуникациями.
 Андрей с женой сидели в купе на чемоданах и опять не знали, где будут жить. За столько лет они так и не нашли себе постоянного пристанища, каждый раз у них было новое место проживания и в этом была своя изюминка. Андрея распирало любопытство от неизвестности, в которую они выйдут через несколько минут. Как все сложится в это раз? В чьи руки они попадут на вокзале? Где они будут жить? Это была беспроигрышная лотерея, в которой, заплатив деньги, все равно получишь приз в виде проживания в Сочи, а все остальное – ерунда. 
Каждый раз приезжая в Сочи, Андрей открывал для себя что – то новое, узнавал новые черты жизни города. В прошлом году они жили на Тоннельной улице, на горе за вокзалом. Из окна на четвертом этаже можно было любоваться панорамой города, побережьем, а по вечерам – морскими закатами и это было восхитительно. Радости прибавляла мысль, что такую красоту можно видеть запросто, бесплатно и это здесь, где за показ любых красот берут немалые деньги! Но Андрея никакие красОты, джипинги, дайвинги не интересовали. У него была одна страсть – море. Он никогда не ездил на юг так поздно, в сентябре, поэтому всю дорогу сомневался в возможности накупаться в теплом море, но юг встретил их жаркой погодой, от которой на Урале к тому времени успевали отвыкнуть.. 
  Перед выходом на перрон Андрей  твердо обнадежил Веру, что не согласится на жилье у первого встречного, а будет выбирать вариант как опытный турист, поторгуется, но из этого опять ничего не вышло, потому что  снова подвело его неумение отказывать людям. Выйдя на перрон среди немногочисленных пассажиров, они тут же столкнулись с низкорослым мужчиной кавказской наружности с приятным моложавым лицом, который предложил жилье. На вопрос: «Где?»   Прозвучал стандартный ответ: «В центре» -  и добавил: «Район Свэтлана».  
Оказалось, что его понятия не совпадали с их представлением о центре, когда  он укатил их на машине прочь  от  Ривьеры, и от того района , который они хорошо знали. Сергей, как звали жилищного маклера, буквально вознес их на вершину горы по улочке, что серпантином извивалась среди домов. Автомобиль резко петлял вправо и влево, от чего   захватывало дух.  От такой езды у Андрея сжималось сердце и он, автолюбитель с тридцатилетним стажем, не мог представить, как можно ехать по такому крутому подъему , где и пешком – то трудно подняться. В насмешку над его опасениями по этой улице вверх мчались автобусы, набитые людьми, не замечавшими в езде никакого экстрима. 
 Как оказалось, в этот раз они с женой попали на Лысую гору, волею случая узнав о ее существовании. Гостевой дом стоял на самой вершине горы, нескромно возвышаясь над всем окружающим миром. Андрею пришлось запрокинуть голову вверх, чтобы  разглядеть   ажурные балкончики его четвертого   этажа .
   Хозяйка  дома,   тихая старушка,  указала им  на третьем этаже дверь, за  которой оказалась комната со  всеми удобствами. С появлением в их жизни  той двери   для Андрея открылась  дверь в южную сказку  сроком на восемь дней. 
То,  что он увидел из окна их нового жилища, заставило его забыть про жуткую езду по узкой крутой улочке, про высоту горы, на которую вряд ли удастся добраться пешком с пляжа. Если бы не случай, он бы никогда не увидел такую панораму города и моря. Он смотрел на мир Сочи  с высоты Лысой горы, с высоты, ниже которой , где – то там, внизу, над крышами  домов   кружили  птицы, и он любовался их полетом сверху вниз. Каждое утро и каждый вечер их с женой тянуло к окну полюбоваться городом и морем. Все, что было вокруг, лежало внизу, под окном. Эта картина завораживала своими масштабами и яркими красками. Внизу  около дома была конечная остановка автобуса, где водители в тенечке  позволяли себе передышку после очередного  кольца  по раскаленному солнцем городу.  Из окна были слышны их голоса  с кавказским акцентом.
 Обычно в чужом городе Андрей любил ходить пешком , чтобы лучше его почувствовать, понаблюдать за его жизнью, понаблюдать за его жителями – какие они? Бывало, когда он замечал  в чужом городе какие – нибудь непорядки, что – то сломанное, испорченное, то непроизвольно радовался тому, что  такое творится не только в его родном городе, но и в других местах,    и  его утешала мысль о том, что бардака хватает во всех городах, а не только у них.  В Сочи все было по – другому. Здесь ни рука не поднималась, ни глаз не открывался в поисках признаков бардака. Здесь на каждом шагу чувствовались мелочи, предназначенные для того, чтобы  улучшить условия отдыха  гостей города, и это было приятно, ведь ничто так не отравляет жизнь, как всякие неустроенные мелочи.
 В нынешний приезд им пришлось каждый день возвращаться на свою гору автобусом. Андрей открыл для себя новый штрих сочинской жизни: он невольно проникся уважением к водителям автобусов. Андрею было удивительно, как им при такой бешеной езде целый день, на жаре, в таком тесном потоке машин, на таких узких улочках, напоминающих щели среди скоплений домов, как им удается оставаться спокойными, вежливыми и внимательными к просьбам пассажиров?!  
-  Ребята, вам надо медали давать за такую работу, -   однажды он не выдержал  да так и сказал восхищенно водителю, выходя на конечной остановке. Он пришел к выводу, что в Сочи не хватает памятника водителю автобуса. Да, это трудяги! Без автобусов  жизнь в городе вообще невозможно представить. Его приятно удивляла терпимость водителей на дорогах. Андрей не раз видел, как машины разъезжаются   в любых ситуациях без напряга и проблем, спокойно уступая дорогу, о чем в его родном городе можно было только мечтать в атмосфере дорожного хамства, где уступить дорогу в потоке машин считается проявлением  унизительной слабости. Андрей опять открывал для себя новое в жизни Сочи, в мозаике городской жизни. Он представить не мог, что ему придется  пустить  здесь корни, но это случилось и случилось помимо его желания.
  Еще до отпуска он неделю выходил на работу с больным зубом. Проблемы железной дороги не давали ему возможности заняться этой проблемой. Он отмахивался от нее анальгином. В поезд Андрей сел, набрав с собой таблеток.   Первый день они с женой наплавались в долгожданном  море, но вечером зуб взбунтовался, и Андрей всю ночь сходил с ума от боли.  Утром пришлось искать городскую стоматологию, где он просидел до обеда, тупо изнывая от боли, пока его не избавили от преступника,  посягнувшего на его отпуск. 
- Ну вот, – бубнил он Вере сквозь кусок ваты, выходя на улицу. – Теперь я за Сочи зуб дал и корень его на этой земле останется, как ни крути, а это факт. В день отъезда мы всегда монеты в море бросали, чтоб вернуться, а теперь еще и зуб впридачу   остается. К чему бы это? 
 Но ничто не могло испортить Андрею праздник  под названием «Сочи». Он был здесь, в Сочи и кружка его души была полна напитка с названием РАДОСТЬ. Он знал, что никогда не поймет друзей, испорченных турецкими и египетскими олинклюзивами, обрекавшими людей на тупое набивание желудков.  Любители турецкого отдыха в свою очередь не понимали его тягу к Сочи. Он не мог спорить  с тем,   что в Сочи очень дорогой отдых, с дешевым качеством сервиса, что все фрукты дороже, чем у них на Урале, но фрукты и прочие моменты его не интересовали и не могли помешать его общению с морем. Поэтому на все вопросы после отпуска он всегда отвечал одно: «Сочи – это сказка!».  Андрей не пытался даже объяснять любителям олинклюзивов, что он отдыхает в Сочи не столько телом, безжалостно набивая его всякой съедобной всячиной, он отдыхает душой, и это трудно выразить словами, это надо почувствовать, и это надо хотеть прежде всего – отдыхать душой. Никакая дороговизна не помешает человеку любоваться красотами моря и этого гостеприимного города. Люди гонятся наперегонки за большими радостями тела и пренебрегают теми радостями, которые ждет их душа и без которых, сколько бы вкуснятины ни вместило в себя отдыхающее тело, без радостей души, жизнь все равно  кажется преснятиной на уровне животных инстинктов. В этом он был убежден и никого не хотел убеждать.
Андрея приятно удивляла доброжелательность к приезжим со стороны жителей города, которая чувствовалась и в маршрутках, и в магазинах, и на улицах -  всюду можно было встретить только  вежливую  отзывчивость на любой вопрос. Не было случая, чтобы за спиной прозвучало раздраженно: «Понаехали тут!». Эта атмосфера доброжелательности  была частью того магнита, который притягивал  душу Андрея.  В свой последний приезд он чувствовал себя так, словно приехал к хорошему старому другу. Это ощущение не покидало его до последнего дня. Однажды его осенила мысль, которой ему не терпелось поделиться с женой, загорая на пляже, но Вера  в тот момент задремала, и ему не удалось озвучить эту мысль, бесценную такую, что впору заявлять на нее авторские права.  Голове его не давала покоя мысль о том, что в годы  страшной войны с фашизмом  города страны мужественно  боролись с врагом,  за это им присвоено звание  ГОРОД – ГЕРОЙ, и память людей хранит их подвиг.  Теперь Андрей был твердо убежден, ему не давала покоя мысль о том, что и в мирное время города заслуживают присвоения  званий в знак признания их заслуг. 
 Он имел ввиду прежде всего Сочи, преисполненный благодарностью к этому городу за его неписаный закон гостеприимства.  Андрей чувствовал свое отношение к этому городу как к другу, которое вызревало в нем все эти годы и окончательно сформировалось в мысль о том, что городу Сочи должно быть присвоено звание ГОРОД – ДРУГ, и это звание должно быть официальным, заверенным народным мнением и закрепленным законодательно.  
- Дело за малым, – усмехнулся Андрей. – Инициировать подобный, как сейчас модно говорить, проект.   Это было бы настоящей народной благодарностью городу за то, что он на все лето раскрывает свои теплые объятия несметному потоку людей со всех уголков страны и ко всем одинаково приветлив независимо от толщины кошельков.  Да, ГОРОД   - ДРУГ  - это здорово, это звучит. Для многих тысяч людей он стал другом. Любой его гость подпишется под этим лозунгом. 
-  Было бы здорово, – продолжал он свои мысли. --  Выходишь на вокзале, а тебя встречают огромные буквы   «СОЧИ – ГОРОД – ДРУГ»  или подъезжаешь на машине к городу, а на въезде в город тебя приветствуют огромные буквы – «СОЧИ  -  ГОРОД – ДРУГ».  Или идешь по Ривьере, а на аллее парка сверкают буквы «СОЧИ  -  ГОРОД   -ДРУГ». Это было бы по – нашему, по–русски, без подражания западным шаблонам в виде надоевшего изображения сердечка рядом со словом СОЧИ. 
- Как знать, – размышлял Андрей. – Власти города любят свой город, они все делают для его рекламы в глазах страны.   Может быть они и узаконят  для города  заслуженное им звание. Это было бы лучше, чем размещать символы Сочи на банкнотах. Сочи заслуживает большего, нежели разменивать его на деньги и пускать по рукам.   Людям  абсолютно неважно какая картинка  на банкноте. Им гораздо важней число на ней и вопрос: «Как на эту банкноту дожить до получки?» Андрей лежал на пляже и расслабленное состояние вызывало полет новых и новых мыслей.
В последний свой приезд Андрей решил в Адлер не ездить, несмотря на все рекламные «заманухи» Олимпийского парка, в котором  они побывали в прошлом году . По телевизору парк выглядел грандиозно, в мировом масштабе, а вблизи все строения напоминали временные постройки, словно собранные из крашеной фанеры.   Возникло ощущение, что все эти объекты были случайно понатыканы рукой  детеныша – великана, тут и там на морском берегу. Андрей помнил, что, выходя из Олимпийского парка, он видел недоумение на лицах   людей,  выходивших  с разочарованием,  будто   им обещали показать  розового слона , а  вместо этого  они  увидели  хромого ослика с навешенным на  ослике   ценником  слона. От посещения олимпийского парка осталось впечатление, что все это делалось прежде всего для истории,  а в истории  всегда было много фарса. 
  Андрей радовался за Сочи, что предолимпийская перестройка не прошлась  граблями по   городу, а пошла ему на пользу.   Однако пляжи изменения обошли стороной, наверное, потому, что прошедшая Олимпиада была зимней и не подразумевала наличия пляжей. Это были все  те же пляжи, как и  десять лет назад, но со своей, осенней  особенностью. К этому времени  молодежь  разъехалась   с детьми к новому учебному году, и Андрея ждала  на пляже непривычная картина. Он,  действительно, не сразу к ней привык.  Оказалось, что он на пляже был не самый старый в свои неполные шестьдесят лет на фоне окружающих загорающих. Отдыхающие  все, как на подбор,  были весьма преклонного  возраста, такого возраста, который больше располагает  к прогулкам  от дивана   до кухни, чем  к поездке на юг.  Некоторые парочки  аккуратно поддерживали друг друга, чтобы дойти  до моря, и это требовало от них немалых усилий. В море они не купались,   а просто стояли в воде, набирали в ладошки воду и нежно поливали ею  друг друга.                       -  Неудивительно, что этой морской купели все возрасты покорны, -  мелькало в голове Андрея при виде такой сцены, хотя  про себя он понимал, что  в их возрасте он лучше будет тешить себя воспоминаниями  о море, чем обременяться  дорожной  тягомотиной. Но пока он еще даже не пенсионер и полон   желаний радоваться  этому городу, этому морю,  этому солнцу,   которые однажды подчинили  его жизнь неписаному  закону любви к Сочи.
   Он знал, что скоро снова сядет в поезд, поедет назад, и всю дорогу будет испытывать не раздвоение, а разтроение личности.  Он уже испытывал  это состояние легкой  послеотпускной контузии,  когда   душой ты еще там, откуда увозит тебя поезд, тело находится в  поезде, а мысли уже  впереди поезда,  дома. Все это он знал, как и то,  что зимой, в любой мороз  его будут согревать  мысли о теплом море и о городе – друге, мысли о новой встрече с ним. Созвучно этим мыслям в душе его звучали слова шансона:  «Спасибо, что Сочи есть!»