В 2072 г. фирма Wheeler стала ведущей
фирмой по производству велосипедов.

Энциклопедия транспорта.

Глава I

Когда он попросил родителей купить велосипед, они почти не возражали. Просто мать с укором и болью посмотрела на отца, а он виновато опустил голову; непонятно почему, они с отцом ни разу на эту тему не разговаривали. Матери Мишка заикнулся год назад, она тогда твердо сказала: мал еще, вот будет четырнадцать… Что ж, он подождал год и месяц, для верности. День рожденья был месяц назад.
Нет, велосипеды не были запрещены, просто родители боялись, что их сын станет велером, одним из этих отвратительных хулиганов, которые собираются в банды, гоняют по дорогам, бьют витрины магазинов, нападают на старушек и в конце концов погибают под колесами автомобилей. Обо всем этом отец в присутствии матери подробно рассказал ему накануне. Мишка и так все это знал, он все-таки в школу ходит. Да и не собирается он на трассу выезжать. Велосипед ему нужен, чтобы с ребятами во дворе гонять и чтобы к бабушке быстрее добираться.
В субботу родители собрались и пошли в магазин. Хотели и его взять, но Мишка отказался – подарок есть подарок. Что это за сюрприз, когда сам себе выбираешь? Тем более что он сам не знает, что ему нужно.
Когда его привезли на следующий день, обернутого серой бумагой, пахнущего краской, маслом и еще чем-то незнакомым, Мишка даже не решился подойти. Отец сам срывал упаковку, резал бечевку и скотч. И только когда ярко-красный красавец гордо стал у порога на накачанные колеса посреди груды хлама, Мишка приблизился и нерешительно дотронулся до резиновых нашлепок на руле.
Отец объяснил, что они специально взяли неспортивную модель, всего пять скоростей. «Где тебе на нем лихачить, да и ломаются они чаще». Со средними по величине колесами. «Проиграешь в скорости, выиграешь в проходимости». Под конец отец показал на небольшой, вроде кошелька, бардачок под рамой, где был минимум инструментов и вручил деревянный ящик с полным инструментальным набором. Чего там только не было! И отвертки, и разводной ключ, и «семейный», и какой-то хитрый зажим с маленьким зазором. Словом, велосипед захватил с собой и принес хозяину свой собственный маленький мирок. Мишка был сам не свой от счастья. В порыве радости он решил дать велосипеду имя, как скакуну. После некоторых раздумий двухколесный друг стал Верным.
На следующий день Мишка встал рано, солнце только-только взошло. Тихонько оделся, медленно открыл дверь, все-таки скрипнула, и выкатил велосипед на площадку. В лифт Верный, конечно, не войдет, придется тащить на себе. Тяжело и в пролеты трудно вписаться, но ничего, нести можно.
На улице Мишка взглянул на часы – 05.30. Пока народа нет, часик можно поупражняться, а то позора не оберешься. Он пробовал учиться ездить на Яшкином велосипеде год назад. Яшка тогда даже придерживал его, но непослушный велосипед упрямо валился то на левый, то на правый бок.
Сейчас у Мишки даже помощника нет. Но зато он все тщательно обдумал и прочитал инструкцию. Дорога впереди без поворотов, это хорошо. Левую педаль вверх и чуть вперед. Теперь поставить на нее ногу и, надавив телом, сесть в седло. О чудо! Он поехал. С первого раза. Сам. Теперь не отвлекаться. Первый поворот получился слишком крутой, но он не упал, а это главное.
Через час Мишка подъехал к своему подъезду и, тяжело пыхтя, потащил Верного по лестнице. Да, не просто такую тяжесть нести, придется отдыхать на каждом этаже, Мишка вытер рукавом со лба пот. Ладно, минутку постояли, можно и дальше идти.
– Чего лифт не вызовешь? – раздался сзади насмешливый голос.
Костик-Клюв. Даже не услышал, как он дверь открыл. Стоит в одних трусах и майке, видно, только встал.
– Так ведь не влезет, – неуверенно ответил Мишка.
– А ты на попа.
– Как?
– Подними переднее колесо и на заднем вкати… И тормозом задним колесо держи, чтобы не терял равновесие… Вот так.
Все оказалось так просто, Мишка аж смутился своей недогадливости.
– Ничего, – догадался о его переживаниях Костя, – лиха беда начало…
Родители еще спали. Мишка даже подумал, что они и не догадаются о его прогулке, но отец, взглянув мельком на пыльные шины, широко улыбнулся.
– Ну как?
– Нормально, – постарался быть серьезным Мишка, но не выдержал и улыбнулся в ответ.
– Ну, раз нормально, съездишь к бабушке сегодня, она как раз собиралась пирожки испечь к твоему приходу (это уже мать из кухни).
– Хорошо, – кивнул Мишка.
Нет, с велосипедом жить стало веселее. Раньше ему совсем не нравилось ходить к бабушке. Не потому, что бабушку не любил, а потому что дорога скучная, однообразная, длинная. Вот, например, к папиному другу дяде Вилию дорога проходит мимо стройки, ныряет в подземные переходы, по ней тысячу раз будешь идти, не надоест. Но теперь дорога к бабушке ему не страшна, Мишка заметить не успел, как приехал. Да дело даже не в том, что быстро, на велосипеде десять часов ехать можно и не соскучишься, особенно на таком! Верный быстро катился по ровному асфальту, подчиняясь малейшему повороту руля, мягко прыгал на кочках. В осях колес что-то тихо трещало, красота! И как Мишка раньше без велосипеда жил?
Бабушка, конечно, обрадовалась внуку, а Фимка, здоровенный белый какаду с лимонным хохолком, забрался на шкаф по занавеске и проскрипел:
– Здравствуй, Мишенька, здравствуй.
– Привет, Фимка, – ответил гость.
После такого знака внимания Фимка распушил перья и, довольный, стал болтать, что: «Фима хороший, мальчик послушный, любит орехи…» и т.д. и т.п.
Мишка начал было восторженно рассказывать бабушке: как здорово, что у него теперь есть велосипед, но она не поддержала разговор, лишь потрепала жесткие, выгоревшие под летним солнцем волосы внука. Зато Фимку разговор заинтересовал:
– Велосипед, велосипед, – затарахтел попугай, – Саша, бросай велосипед, уйду я…
– Тихо, ты, – замахнулась на птицу бабушка, – болтун несчастный, несешь чушь.
Мишка удивился: Фимка всегда звал папу Сашей, но велосипеда у них никогда не было. Хотя попугаю было пятнадцать лет, и он иногда вспоминал такие вещи, что бабушка обещала выщипать ему перья. А возможно, разговор шел о другом Саше…
Ближе к вечеру, набив «до отвала» живот пирожками с капустой и загрузив большой пакет, с ними же, в багажную корзину, Мишка принял поцелуй от бабушки, сказал «пока» и отправился домой. Обратный путь снова показался быстрым и приятным.
Мать взяла пакет, спросила обычное «ну как?», выслушала быстрый Мишкин ответ, который сводился к тому, что «все нормально». Потом мать нахмурилась и, как бы колеблясь, сказала:
– Вова Мухин приходил два раза. Узнал, что у тебя велосипед, кататься зовет.
Мишка вопросительно посмотрел на нее.
– Иди уж, но к восьми вернись.
Весело напевая «Мы едем, едем, едем…», Мишка выкатил Верного из дома, оглядел двор и задумался: где искать Вовчика с ребятами? Они на месте не стоят, могут и в парк поехать. Подумав, он решил, что самым разумным будет отправиться к магазину, потом к спортплощадке и, сделав круг, вернуться во двор. Если не найдет их по дороге, то тогда уже надо ехать в парк. Пока он раздумывал, из-за соседнего дома на велосипедах показались те, кого он искал: Вовчик Генка и Славка. Они подъехали к Мишке и, обменявшись приветствиями, стали смотреть Верного.
– Класс, – наконец вынес резюме Вовчик. – Батя покупал?
– Ага, – кивнул Мишка.
– Тачка что надо, – пробасил толстый Генка.
Славка по прозвищу «Гусь» вообще ничего не сказал, он любил хвастаться своим.
– Так что, в «сало»? – предложил он, когда осмотр велосипеда, по его мнению, слишком затянулся.
– Давай, – согласился Генка.
Мишка с Вовчиком тоже не возражали.
Мишка много раз видел, как ребята играли в велосипедное «сало». Игра заключалась в том, чтобы догнать одного из ребят и коснуться своим передним колесом его велосипеда. Мишку, по неопытности, «засалили» сразу, и потом он долго гонялся за остальными. Играть в «сало» на велосипеде непросто, ребята ускользали, прямо как рыбки в аквариуме от сачка. Скорость тут была ни при чем. Когда Мишка начинал догонять кого-то из ребят, тот либо уходил в сторону, петляя, либо подпуская его поближе, резко тормозил, разворачиваясь, чтобы затем спокойно продолжить движение в обратном направлении. Мишке, не владевшим этим приемом, пришлось туго. Он уже примирился, что будет «вечным сало», когда Славка не рассчитал и затормозил слишком рано. Вне себя от радости, Мишка направил Верного прямо в центр его велосипеда. Удар получился на славу.
– Ты что, сдурел?! – заорал Славка. – Мозги есть?!
– Тише, – успокоил Гуся подъехавший Вовчик. – Откуда ему знать – он второй день на велосипеде. – И обернувшись к Мишке, пояснил: – Ты притормаживай перед ударом и бей не прямо, а чуть поворачивая колесо.
Следующим засалили Генку, и он, видно щадя Мишку, гонялся за остальными, лишь изредка ненадолго направляя к нему свой велосипед. Воспользовавшись случаем, Мишка стал наблюдать за тактикой остальных, стараясь запомнить приемы. Со стороны кажется несложно, но сразу исполнить все элементы почему-то не получалось, тот же разворот, к примеру.
Весело было с ребятами играть, Мишка и не заметил, как наступил вечер, и его позвали домой. Веселый и возбужденный, он вернулся в квартиру и тут почувствовал, что от усталости с ног падает. Есть отказался, сразу завалился спать.
Наутро у него ломило все тело от шеи до ног. Сильнее всего болели бедра. До завтрака Мишка ходил вразвалку, морщась при каждом шаге. Встал отец, взглянул на сына, понимающе усмехнулся, посадил Мишку в ванну, распарил докрасна, а потом сделал крепкий массаж. Во время этой экзекуции сын выл как волк, но потом стало легче.
В этот день Мишка решил никуда не ездить, а отдохнуть с книгой на диване, хотя Вовчик приходил, звал на улицу. И правильно сделал: на следующее утро боли в мышцах почти не ощущалось. Можно было выйти кататься, но Мишка дождался вечера, чтобы опять поездить вчетвером.
Поехали в парк тем же составом. Для вечерних гонок, да еще в парке, требовался определенный навык. Приобретая его, Мишка два раза здорово упал. Первый раз натолкнувшись на дерево, а во второй наехав в темноте на песочницу. К счастью, обошлось без травм.
Они катались вместе еще три дня. Мишке нравилось ездить, с каждым днем у него получалось все лучше и лучше. Казалось, что этой дружной компанией они будут кататься все лето, но в пятницу вечером Вовчик объявил, что завтра он едет с родителями на дачу «где-то на месяц». Генка погрустнел: их родители всегда ездили вместе, у них смежные участки. Известие огорчило Мишку: прощай велосипедные прогулки компанией. Гуся он не любил, и было понятно, что после отъезда ребят вдвоем они кататься не станут.
Наступила летняя скукота. Когда днем жара, во дворе ни души, и даже собаки, высунув язык, валяются в тени. Когда ты медленно перебираешь в уме друзей, знакомых и с тоской понимаешь: этот в лагере, а тот у бабушки. Когда единственные существа, с которыми ты общаешься – это книга и телевизор. Проваляться весь день на диване? А как же Верный, который грустно смотрит на тебя с балкона? И Мишка катался один.
В субботу Мишка вышел из дому рано, еще семи не было, поехал в парк, потом сделал круг по району, понаблюдал, как народ толпой валит на работу. На какое-то время он нашел себе дело, но когда поток людей иссяк, Мишка снова заскучал.
Он сидел во дворе на вкопанном в землю автомобильном колесе и болтал ногами. Рядом, прислоненный к каштану, стоял Верный. Можно было идти завтракать, но Мишка знал, что после еды он упадет на диван перед телевизором и, за неимением дела, проваляется там весь день. Так зачем спешить? Эх, случилось бы чудо, чтобы Вовчик или Генка, а лучше оба сразу, вернулись в город…
– Скучаешь? – раздался сзади насмешливый голос.
Мишка обернулся. Перед ним стоял Клюв.
– Привет, – обрадовался Мишка живому человеку.
– Давно сидишь?
– Ага. Вовчик с Генкой на дачу уехали.
– Ясно. Я видел, как вы позавчера тут, как угорелые, носились.
– Да, мы в парк ездили, потом здесь…
Мишка не закончил, потому что неожиданно лицо Костика стало жестче, а взгляд пронизывающим. Клюв оценивающе смотрел ему прямо в глаза, и Мишка старался, как мог, выдержать этот взгляд. Так длилось несколько секунд.
– На трассу хочешь? – наконец без всякого перехода спросил Клюв.
На трассу! На трассу – это значило отдать себя на милость автомобилей. Это значило стать велером, пойти против всех правил, которые им втолковывали в школе и дома. И все-таки Мишка, почти не колеблясь, сказал «да». Во-первых, ему было скучно. А во-вторых, его Клюв позвал, не охламон какой-то – сосед, парень серьезный; мать Мишке часто его в пример ставила. «Учится на механика, скоро помощником инженера пойдет, уже сейчас с практики матери копейку приносит». Мишка вообще думал, что Клюв с ним поболтает минутку, а потом пойдет дальше по своим делам, что ему такая малявка. А тут вместе куда-то поехать! Нет, любой бы не нашел в себе сил отказаться, хотя… Вовчик бы, наверное, не пошел – осторожный он. Честно говоря, сейчас, когда Мишка немного подумал, то тоже не прочь бы взять свои слова обратно, но неудобно…
– Ну, хоккей, – прервал Костик его размышления, – тогда сейчас приведем твоего скакуна в порядок перед дорогой и поедем.
Клюв сел за руль, Мишка примостился сзади на багажнике, и они поехали за Генкин дом. Там, укрывшись среди кустов сирени, под толстым, раскидистым платаном стоял маленький ржавый гараж. Мишка знал о его существовании, но никак не мог догадаться, зачем он нужен: для машины мал, да и у кого сейчас машина найдется! После долгих раздумий Мишка решил, что гараж сохранился с тех пор, когда у людей было много всякого барахла, которое не помещалось в квартире. Непонятно только, почему на воротах гаража висел новенький замок.
Оказалось, что это Клювовский гараж. Когда Костик открыл металлические двери, Мишка чуть не ахнул от восхищения. Сколько здесь всего, целая мастерская. Железный стол, приваренный к стене, маленькие тиски, ножницы для металла, ножовка, дрель, трубогиб… А у стены примостился синий спортивный велосипед. Не новый, как у Мишки, а видавший виды, весь в царапинах.
– Давай твой велик в чувство приведем, – весело сказал Клюв, доставая с верхней полки деревянный ящик, точь-в-точь как у Мишки.
Помимо прочего инструмента, в ящике оказался набор гаечных ключей. С их помощью Костик приступил к делу. Сначала отрегулировал седло. «Это ничего, что неудобно слазить, главное, чтобы ногам во время езды было удобно. Педаль в крайнем нижнем положении должна позволять ноге полностью разогнуться». Затем занялись ручным тормозом. Клюв минут пять поджимал и отпускал тросик, пока тормоз не стал работать, как капкан. Потом пришла очередь руля – установили так, чтобы Мишка удобно сидел, а не опирался на руки. Некоторые колебания вызвала грузовая сетка впереди. Подумав, Клюв все-таки решил ее снять. «Рано или поздно сломаешь, лучше будем брать, когда необходимо». Под конец маленьким хитрым зажимом, о назначении которого Мишка безуспешно ломал голову в первый день, подкрутили спицы. Все обслуживание заняло двадцать минут.
Пока Мишка оттирал масло с рук, Клюв сложил инструмент на место. Сам он, как ни странно, почти не испачкался, хотя проделал основную часть работы.
– В добрый час, – торжественно сказал Клюв, садясь на свой велосипед и с силой отталкиваясь ногой от бордюра.
Он поехал первым, показывая дорогу. Ехали не спеша, Мишка совсем не устал.
На Ивановской улице начинался высокий каменный забор, отделяющий трассу от города. Здесь они снизили скорость. Возле подземного перехода Клюв остановился, забрался на покрытую плиткой крышу перехода и оказался на уровне гребня забора. После недолгих, но ожесточенных усилий они с Мишкой втащили наверх оба велосипеда. Последним на крышу залез Мишка. Выпрямился, огляделся…
Перед ним была трасса. Широкая, ровная гладь на пять полос. Жаркое солнце нагрело асфальт, казалось, что дорога покрыта чем-то жидким.
– Запоминай, – голос у Клюва стал серьезным. – Ты идешь первым. Когда дорога расширится на восемь полос, посмотри вверх на светофор. Если горит красный – уходи вправо, на обочину. В том месте водилы смотрят на светофор, на тебя внимания не обратят. Если горит зеленый – смело гони дальше, да педалями крути веселее. Когда возникнет опасность, я выйду вперед, и тут ты следи за мной. Руку вправо – уходи вправо. Влево – влево. Вверх – стоп. Впрочем, тормозить вряд ли придется, но на всякий случай. Запомнил?
– Вроде да.
– Повтори.
Мишка повторил. Клюв согласно кивал головой по мере рассказа.
– Верно, – согласился он, когда ученик закончил. – Ладно, поехали.
Они спустили велосипеды, и под колесами поползла горячая асфальтовая лента.
Сначала дорога шла в гору, и Мишке пришлось тяжело. Но скоро подъем закончился, стало легче. Расширение оказалось недалеко, минут через десять. Как Клюв и учил, Мишка послушно задрал голову вверх (не упасть бы) и поискал светофор – красный!
– Ничего, ничего, – раздался спокойно-уверенный голос Клюва, – давай дальше.
Дорога была абсолютно прямой. Мишка не знал, сколько времени они ехали, но почувствовал, что начал выдыхаться. Солнце жарило немилосердно, пот тек по лбу, разъедая солью кожу. Был момент, когда Мишка хотел обернуться к Клюву и попросить остановиться отдохнуть, но в этот момент слева мелькнула тень – Клюв принял лидерство. Пришлось бедному Мишке прибавить ходу, так как Клюв начал быстро отрываться. Еще через некоторое время Мишка, на этот раз уже ясно, понял, что окончательно выдохся и попытался крикнуть Клюву, чтобы он остановился, но из пересохшего горло не вылетело ни звука. «Черт с ним», – подумал Мишка, – «остановлюсь сам, на минутку». В этот момент сзади послышался гул. Сначала тихий, он постепенно нарастал, приближаясь. Мишка обернулся – за ними, вырастая на глазах, несся величественный белый, словно парусник, сверкающий на солнце «MONTY ALFA INDUSTRY Co» или МАК, как их называли ребята. Мишка, потерявший голову от страха, смотрел бы на трейлер вечно, но в этот момент руль рванулся из рук, напомнив, что надо следить за дорогой. К тому времени Клюв был впереди метрах в тридцати. Страх придал новоявленному велеру энергии, и он с удвоенной силой заработал ногами, догоняя лидера. Гул приближающейся машины становился все громче. Мишке казалось, что она прямо за спиной. Почему Клюв ничего не предпринимает? Или он считает, что они смогут соревноваться в скорости с МАКом? В это мгновение велосипед Клюва неожиданно свернул вправо. Мишка инстинктивно резко повернул руль, возможно, слишком резко – он едва не упал. Поднятую Клювом руку он пропустил…
Они стояли и смотрели на облако газа, которое выпустил на прощанье уехавший грузовик. Капли пота стекали по Мишкиному лбу, катились по щекам и капали с подбородка на дорогу. Рубашка на спине промокла, хоть выжимай, но он не замечал этого, еще не отойдя от пережитого страха.
– Как ощущение? – повернулся к ученику Клюв.
– Страшно, – признался Мишка.
– Конечно, – согласился Костик, – но зато здесь ты со скуки не умрешь, чистый адреналин.
Мишка не знал, что такое адреналин, но согласно кивнул. Сейчас, когда страх ушел, он чувствовал себя героем.
– Устал? – Клюв, перекинул ногу через седло.
– Ага, – кивнул Мишка, глядя, как на асфальт падают капельки пота.
– Сейчас до рощи доедем, – кивнул Клюв на зеленеющие впереди деревья, – там должен быть поливочный кран. Вот там и отдохнем.
В роще действительно была проложена труба с краном на конце. И в ней, о счастье, была вода. Мишка с Клювом напились, скинули майки, облились до пояса и залегли в высокой сочно-зеленой траве, подставив животы теплому солнцу. Легкий ветерок приятно щекотал кожу, где-то рядом стрекотали кузнечики, замолкая каждый раз, когда кто-то из ребят делал неосторожное движение. Мишка и сам не заметил, как начал дремать.
– Э, так дело не пойдет, – вывел его из забытья голос Клюва. – Разомлеешь, потом ехать не сможешь. Пошли лучше в тенек.
Под деревьями было даже прохладно. Посидев с полчаса, Мишка почувствовал, что отдохнул, о чем тут же сообщил Клюву, предложив ехать.
– Не торопись, – усмехнулся в ответ Костик. – На дороге нужно быть свежим на все сто. Может, мускулы и отдохнули, а голова нет. Мозги промедлят секунду, и ты окажешься под колесами.
Пользуясь случаем, Мишка задал интересующий его вопрос:
– А почему они нас… давят? Им что, места не хватает?
Клюв внимательно посмотрел на ученика.
– А ты как сам думаешь? Что в школе по этому поводу говорят?
– Ну, – запнулся Мишка, – говорят, что велеры сами под колеса лезут.
– Да, – засмеялся Клюв, – обнаглели совсем. Уже и времени не тратят, чтобы придумать мало-мальски правдоподобное объяснение. На самом деле все сложнее. Самим грузовикам мы не мешаем. Мы мешаем бензиновым компаниям, проводимой ими политике.
Он замолчал, еще раз взглянул на превратившегося в слух Мишку и продолжал:
– Лет пятнадцать назад был крупный спор: как дальше развиваться человечеству. Тогда природа сильно была загажена, заводы дымили, отходы неочищенными в реки сбрасывались… И вот зеленые, не те, что сейчас в парламенте сидят, а настоящие, предложили очень много проектов – как все исправить. И один из них был такой: в городе отменить личный автотранспорт, ну, машины, а всем ездить на велосипедах. Казалось, это предложение пройдет, уж очень всем смог надоел, и врачи их поддержали, потому что это вдвойне полезно – дает дополнительное движение, которого горожанам не хватает. Некоторые города самостоятельно приняли законы, запрещающие личный транспорт, открыли бесплатные пункты проката велосипедов. Но компании победили. Как – не знаю, скорее всего, нечестно. Ну и началось… Власть у них, всем несогласным быстро рты позатыкали. Кто возмущался – в тюрьму. Вроде дело в шляпе, но тут появились мы, велеры, ездим на велосипедах, как живая реклама, напоминаем людям о прошлом. Так что мы – вызов существующей политике. Конечно, я тебе упрощенно рассказал, все это не сразу делалось. Раньше велосипед даже видом спорта был.
– Ну да, – не поверил Мишка.
– Точно, почитай газеты пятнадцатилетней давности.
– А как же так – вчера еще можно, сегодня уже нет?
– Объявили велеров бандитами. СМИ рассказали, как мы громим витрины, грабим водил, вот и отменили бандитский вид спорта.
– А сбивать велеров сразу начали?
– Нет. Я не знаю, кто первым придумал на дорогу выезжать, давно это было. Все начиналось как демонстрация: выезжали по сорок-пятьдесят человек с транспарантами, перекрывали дорогу. Компании вызывали полицию, хватали наших. Тогда на дорогу стали выезжать по два-три человека, а попробуй отлови всех. Компании поменяли тактику, подключили к борьбе водил. Сначала перестали наказывать за наезд – видишь, что велер тебе мешает, при напролом. Потом стали поощрять наезды, и в конце концов пришли к тому, что мы сейчас имеем. Не знаю, правда ли, но говорят, у водил есть специальный тренажер, как лучше велера сбить.
Нельзя сказать, что Мишка поверил всему безоговорочно. Это просто противоречило тому, чему их учили в школе, твердили газеты и телевидение. Но и совсем не верить Костику он тоже не мог. Мишка чувствовал, что есть в его словах доля правды, по крайней мере, сам Клюв уверен, что прав. Поэтому Мишка решил подумать обо всем этом на досуге и разобраться.
Он посмотрел на Клюва – Костик сидел с мрачным видом, наверное, вспоминал историю велеровской борьбы. Заметив, что Мишка смотрит на него, Клюв повернулся к ученику и улыбнулся:
– Отдохнул?
– Ага.
– Тогда в путь.
Домой доехали, не встретив ни одного МАКа.

Глава II

На следующий день Мишка вышел во двор рано – в семь часов. Так с Клювом договорились, чтобы выехать, пока солнце не начало печь. Не успел толком проснуться, как откуда-то появился Клюв, плюхнулся на седло сзади. «Подвези до гаража, сосед!»
– Сегодня в Тоннель поедем, – объяснял дорогой Клюв. – Рано тебе, конечно, но мы осторожно. Начнем не с начала, а с середины.
Они проехали «Центральный городской базар», потом «Птичий рынок» и, поднявшись на «Верблюжью гору», где начинал движение первый скоростной трамвай, поехали частными огородами, отделенными от города высокой каменной стеной. Огороды скоро закончились, и начался пустырь.
Они долго чертили в пыли два ровных, рубчатых следа, пока не остановились возле большой дырки в заборе, уродливо заделанной ржавой решеткой.
– Смотри, – Клюв слез с велосипеда и подошел к решетке, – никто и не догадывается, – с этими словами он с силой дернул соединенную сваркой арматуру на себя. Старое железо неохотно поддалось, обильно осыпав его ржавчиной. – Мы уже год, как ее отодрали, а никто и не чешется, – пояснил Клюв Мишке, брезгливо стряхивая ржавчину с рук. – Сейчас я вылезу, а ты подавай мне наших скакунов.
Они не без труда протиснули велосипеды в узкую щель, после чего на трассу вылез Мишка, и Клюв поставил решетку на место.
– Теперь можно ехать, смотри, – Клюв вытянул руку, и Мишка посмотрел на уходящую вниз асфальтовую полосу, ограниченную с обеих сторон двухметровой стеной, – дорога крутая, скорость будет бешеная, но ты жми что есть мочи. Когда начнется подъем, добавь еще, выжми из себя все. Почувствуешь, что скорость упала, переходи на спокойный плавный темп, но ни в коем случае не останавливайся – потом не сможешь тронуться. Будет тяжело, но ты должен одолеть этот подъем. Переключись, кстати, на первую скорость, поможет. Там, наверху, где-то километра через два, стена заканчивается, и тогда можешь останавливаться: нам уже ничего не страшно, понял?
– Ага.
Клюв внимательно посмотрел назад, на самый верх горы, приставил ладонь к уху:
– Нет, вроде тихо. Ну давай, жми.
Мишка оттолкнулся ногой и покатился вниз. С первых же секунд велосипед развил бешеную скорость, и Мишке оставалось только вцепиться в руль и держать равновесие. В ушах свистел ветер, сердце спряталось куда-то в самый низ, но ноги продолжали работать, подгоняя и без того летящий велосипед. Через несколько минут страх у Мишки прошел, и он начал получать удовольствие от этой гонки. Интересно, какая у него скорость, километров тридцать, наверное?
Но вот и конец спуска. На полном ходу Мишка пронесся несколько десятков метров по относительно ровной дороге и начал подъем. Как советовал Клюв, он выжал из себя все, что поначалу было несложно. Но постепенно вращать педали становилось все труднее. Почувствовав это, Мишка перешел на более спокойный темп. Но каждый следующий оборот педалей грозил стать последним, уже приходилось налегать всем телом то на левую, то на правую ногу, пригибаясь к самому рулю. Где-то в середине подъема Мишка понял, что горку ему не одолеть. Икры болели, ноги отказывались вращать педали, велосипед потерял скорость и начал вилять, едва не падая. Взглянув наверх, Мишка увидел, что до конца подъема не так уж и далеко, метров сто, но где взять силы? Он сжал зубы и начал считать обороты педалей, решив сделать еще сто и остановиться. Скорее всего, это не помогло бы, но на двадцатом обороте подъем стал более пологим, нагрузка упала, а самое главное, он вспомнил про первую скорость! Мишка воспрянул духом, напряг последние силы, а когда через некоторое время посмотрел наверх и увидел, что осталось каких-нибудь тридцать метров, понял, что победил.
На вершину Мишка въехал еле живой, но довольный. Оглянулся на Клюва – ну как я? Но лицо у Костика было встревоженно.
– Давай быстрее, – крикнул он Мишке, заметив, что ученик сбавил ход. – Догоняют!
Это быстро привело Мишку в чувство, и он, еще ничего не видя и не слыша, налег на педали. Когда через несколько минут Клюв принял лидерство, Мишка уже ясно слышал за спиной нарастающий гул мотора. Оглянувшись, он заметил две растущие на глазах светлые громадины – МАКи. С тревогой посмотрел вперед, где заканчивалась стена, и понял, что грузовики настигнут их раньше. Это понял и сам Клюв, потому что крикнув: «Прижмись вправо!», привстал в седле, налегая на педали всем телом, быстро увеличил разрыв между собой и учеником. Мишка послушно прижался вправо, вплотную к стенке, с ужасом глядя на удаляющегося Клюва. Вскоре мимо него с ревом пронеслись МАКи, обдав жаром своих моторов и гарью выхлопных труб. Они шли ровно, колесо в колесо, оставив между собой и по краям дороги одинаковое расстояние, около трех метров. С каждой секундой они приближались к маленькой, на их фоне, фигурке Клюва.
Правый грузовик шел след в след за велером. Вот он уже почти догнал велосипед. Мишка затаил дыхание – еще секунда и… в этот момент Клюв резко повернул влево, заворачивая в пространство между грузовиками, и затормозил. Водители среагировали мгновенно – грузовики рванулись друг к другу, стремясь расплющить маленькое наглое насекомое, но поздно. Они уже проскочили остановившийся велосипед, и через три-четыре секунды с силой ударились бортами, корежа металл. Вскоре грузовики растворились в бесконечности уходящей дороги.
Мишка подъехал к Клюву, который, не отрываясь, смотрел вдаль, на поднятый МАКами столб пыли. Мишке пришлось стоять безмолвно несколько минут, прежде чем Клюв повернул к нему черное от копоти лицо.
– Испугался? – были его первые слова. И не дожидаясь ответа, продолжал. – Я сам перетрусил, думал, здесь и останутся наши косточки. Хорошо, тебя не тронули, понимают, что еще ученик, сбить – не велика гордость.
Потом они сели на велосипеды и поехали. Молча. Плохое было молчание, угрюмое, гнетущее. Первым паузу нарушил Клюв. Они уже проехали стену, справа и слева зеленели поля, когда Костик криво улыбнулся и сказал:
– Не в добрый час выехали мы сегодня, вероятность встречи с МАКами была практически равна нулю. Если с пролома, где мы начали движение, МАКа не видно, то он может нагнать нас, если начнет движение через минуту после нас, не позже. Я сам время с Хвостом замерял. Вот так-то, Мишук, сегодня не наш день, нужно смотреть в оба.
Мишка не ответил, что тут скажешь?
Через пятнадцать минут они подъехали к Перешейке, реке, от которой брал начало Гребной канал. На одном из ее пологих склонов ребята умылись и отдохнули. Они валялись в траве, травили анекдоты, много смеялись, даже если анекдот был знаком. Мишка весь день бы так лежал, но Костик всегда помнил, что рядом опасная трасса.
– Давай обратно, – сказал он после очередного «Штирлица», поднося к глазам руку с часами. – Думал я по округе поколесить, но, чувствую, день для нас неудачный. Не станем искушать судьбу, закончим на этой трассе.
Перед блестящей, раскаленной, как сковорода, дорогой, Клюв поднял руку, останавливая Мишку.
– Значит, так, – показал он рукой вперед, – через километр начинается забор, потом еще метров триста спуск и вот тут-то смотри внимательно, где-то на середине будет дырка. Я, если что, еще крикну, но и ты не сильно разгоняйся. Усек?
– Да.
– Тогда поехали, – выпрямился в седле Клюв, – да, на передний тормоз на спуске не жми – кувыркнешься через голову.
Спускаться, когда не нужно через силу крутить педали, а лишь притормаживать, было сплошным наслаждением. Мишка ехал расслабившись, чувствуя, как нежно обдувает ветер мокрые растрепанные волосы. Показалась серая полоса забора, уходящая вместе с асфальтом за горизонт – Тоннель. Он все ближе. До него метров двадцать. Где-то там нужно не пропустить дыру… Рев мотора и крик Клюва слились в один резкий звук… Как-то Мишка смотрел фильм про войну. В память врезался коротенький кусочек: солдат полулежит на земле, ветер колышет траву, кузнечики стрекочут, вдруг взрыв, и ничего нет, только комья земли в воздухе… Примерно то же самое случилось и сейчас. Мотор МАКа взревел так устрашающе близко, а Клюв заорал так громко, что у Мишки дрогнули руки, руль повело, и он едва не свалился. Оглянуться не успел, Клюв крикнул второй раз: «Мишка, вправо, на поля!» Он не колебался ни секунды, повернул руль вправо и полетел, потому что ограждающего бордюра здесь почему-то не было, а тротуар шел на добрый метр ниже асфальта трассы. А дальше у Мишки дыханье захватило. Он летел и, казалось, полет никогда не прервется. Причем была твердая уверенность, что он летит все время вверх, а когда долетает до высшей точки, все обрывается, и он начинает подъем сначала.
Удар о землю убедил в обратном. Самое интересное, что Мишка приземлился очень удачно, ровно. И, если бы он держал руки крепко, возможно, даже удержал бы равновесие. Но мышцы у Мишки были как вата, и сам он был ватным, как подушка. Во всяком случае, земля била его тело как-то вяло: вроде и больно, но тупой, далекой болью.
Стрекочут кузнечики, ветер колышет траву. Божья коровка, маленькая желтая, села ему на руку, пощекотала кожу, улетела. Интересно, где Клюв? Преодолевая слабость, Мишка пошевелился и сел. К мальчишке постепенно возвращалось ощущение реальности. Болел локоть и колено, но не той нехорошей болью ушибленной кости, а резкой болью содранной кожи. Память подсказывает, что потом к этой боли добавится сильная боль йода или зеленки, но это будет потом, дома, а сейчас нужно искать подорожник, слюнявить его и прикладывать к ране.
Сзади послышался шорох. Потирая коленку, к Мишке шел Клюв.
– Жив?
– Да.
– Думал, костей не соберешь. Я хоть успел из седла выпрыгнуть. Везунки мы с тобой – два раза сегодня чуть под колесами не оказались, – Клюв нервно хохотнул.
– Да, – согласился Мишка, чувствуя, как на лице рекой разливается улыбка.
– Эта сволочь выключила мотор и тихо катилась за нами с горы. Я как шестым чувством учуял – обернулся. Ладно, давай твоего скакуна посмотрим, – присел Клюв возле Верного.

– А твой батя знал, что покупать, – довольно сообщил Клюв через несколько минут. – Мой бы велик точно уже был в ремонте. Минимум – обода бы погнул, а у твоего лишь две спицы сломаны, да краска содрана. Сейчас мы его в порядок приведем…
– Нет, хватит с нас Тоннеля, – продолжал Клюв, когда они, спешившись, шли гуськом по тропинке, поднимая пыль. – Зачем искушать судьбу? Сейчас ухабы закончатся, начнется вполне сносная дорога, хоть и проселочная.
Еще через полчаса, когда можно было увидеть первые дома городской окраины, они пришли на огороды. Мишка, когда ему лет восемь было, бегал сюда от нечего делать в чучела камни бросать, стараясь попасть в консервные банки, а потом от собак удирал. Давно он здесь не был, года три, наверное, но ничего с той поры не изменилось. Те же десятки квадратов, огороженные веревками или проволокой, те же кривые деревянные сараи. На некоторых участках копошились люди, человек пять, не больше – сегодня рабочий день. Клюв приложил ладонь к глазам и уверенно направился к маленькой деревянной будочке, возле которой дымился затухающий костер.
– День добрый, – крикнул он в черную дыру входа. – Есть кто живой?
Справа лениво тявкнула собака.
– Тихо! – немедленно осадили ее, и из темноты сарая вышел высокий старик с пепельными волосами в старых спортивных штанах и дырявой выцветшей майке. Тело старика высохло и сильно напоминало школьный скелет, стоявший в подсобке кабинета биологии, кожа была щедро усыпана веснушчатыми пятнами. Глаза из-под густых бровей смотрели внимательно и строго.
– А, это ты, – кивнул старик Клюву. – Все кочуешь?
– Кочую, – подтвердил Клюв.
– И молодых совращаешь?
– Способный парень, – Клюв обернулся и хлопнул Мишку по плечу.
– Интересно, как тебя приложить должно, чтобы поумнел?
– Не знаю, – вздохнул Клюв и, видимо, желая сменить тему, быстро спросил: – Картошечкой угостите?
– Можно, – старик улыбнулся и сразу расцвел, как куст шиповника. – Ступайте умываться. Жучка, брысь, – прикрикнул он на черную дворняжку, вертевшуюся под ногами.
Ох, и вкусна же печеная, треснувшая от жара, картошка! А вареная кукуруза, щедро посыпанная солью! Мишка жадно ел и обжигался, к великому удовольствию старика, который улыбался и ласково гладил мальчишку по жестким волосам:
– Умаялись.
– Да, покатались сегодня, – закивал Клюв. Он измазался в золе и выглядел донельзя комично с широкими черными полосами через лоб. Настоящий индеец в боевой окраске.
– Покатались, – нахмурился старик, – помяни мое слово, идти против закона – безнадежное дело.
– Почему так мрачно? – Клюв потянулся за очередной картошкой. – Может, мы еще доживем до глубоких седин, как вы.
– Конечно, – усмехнулся старик, – доживете. Мало вас тут картошку пекло? – последние слова прозвучали неожиданно зло.
– Пятеро, – тихо пробормотал Клюв и опустил голову. Желваки заиграли на скулах.
– И трое остались под колесами, – голос старика звучал как приговор. – А где еще один?
– Завязал.
– Вот он и будет долго жить…
– …есть манную кашу.
Все трое рассмеялись. Только старик невесело, по-стариковски, кряхтя.
– Не переубедить тебя, парень. Не переубедить.
– Дядя Пантелей, давайте поговорим об этом в следующий раз, – Клюв встал и начал ходить, разминая ноги.
– Кабы ты был один, я бы молчал, – покачал головой старик. – Я же ради него стараюсь, – и еще раз погладил Мишкин затылок.
– Дядя Пантелей, а вы со своим огородом не идете против закона? – хитро прищурил глаза Клюв.
Старик усмехнулся и опустил голову. Долго сидел согнувшись, потом поднял глаза на Костика:
– Ох, ребятки, да ведь я уже отжил свое. Сколько мне осталось: год, два? Их и хочу прожить для души. А вы не торопитесь, успеете повоевать. Жизнь еще ударит и не раз.
– А вам не кажется, что если всю жизнь гнуться, под старость можно и не захотеть распрямить спину? – Костик понял, что от серьезного разговора не уйти и решил дать бой.
Но на этот раз не захотел спорить его оппонент. Старик поднялся, упираясь рукой о табуретку:
– Может ты и прав. Но… эх, Костя! Старикам всегда больно, когда гибнут молодые, неправильно это. Вы ведь шальные, все норовите на дзот грудью лечь… Ладно, не будем, слишком грустная тема.
– Не будем. Сколько с нас?
– Как обычно, два пятьдесят.
Мишка прикинул: на базаре кукуруза шла по семьдесят копеек, они съели шесть штук. Сколько стоит картошка, он не знал, но уже получается четыре двадцать!
– Вас не обижают? – уже уезжая, поинтересовался Клюв.
– Поговаривают, что будут ликвидировать, – поморщился старик. – Дескать, создаем нездоровую конкуренцию, плюс антисанитарные условия и т.д. и т.п. Сволочи!
– Да, жаль, если на парниковое перейдем, – вздохнул Клюв.
– О чем речь! – оживился старик и обвел огород рукой, – ты чувствуешь, какой это помидор? Он навозом удобрен и солнцем взращен, он живой. А ихние? На лампах и химии, акселераты. Их ешь, и вкус, как вата с водой, синтетика.
– Хороший человек Пантелей, – сказал Клюв Мишке, когда они подъезжали к дому. – Он помнит старое, я через него многое понял. Жаль, что успокоился он, смирился, но тут ничего не поделаешь – возраст.
В этот день Мишке еще раз не повезло: мать вернулась с работы раньше, как раз, чтобы увидеть измазанного, израненного отпрыска. Она накинулась на него со всей страстью материнской любви. Но когда Мишка сказал, что ездил на огороды, где они ели кукурузу с печеной картошкой (чистая правда), а потом он случайно упал в овраг (кто в детстве не врал), мать успокоилась.

В следующий раз Клюв повез Мишку на Ровную трассу. Дорога соответствовала названию, асфальт был как зеркало, ни горки, ни ложбинки. Трасса, как объяснил Клюв, считалась спокойной, и они действительно никого не встретили.
Отъехав километров десять от города, Клюв свернул на проселочную дорогу, которая скоро привела их к небольшому, метров пятьдесят длиной, футбольному полю. По краям поля стояли ржавые ворота. Они были настолько старые, что ржа местами проела столбы насквозь. Интересно, зачем Клюв его сюда затащил?
– Поучу тебя кой-каким приемам, – ответил Клюв на немой Мишкин вопрос.
Ставить Верного дыбом и разворачиваться на месте Мишка научился сразу. Труднее дались прыжки, когда неподвижный велосипед надо удерживать в равновесии и попеременно прыгать с переднего на заднее колесо. Совсем не получалась езда без рук.
– Проблема в том, что ты ставишь велосипед ровно, а потом едешь и боишься дохнуть, – объяснял Клюв. – А надо управлять ногами, как руками.
И показывал прием, смело раскачивая велосипед ногами, так что Мишка каждый раз замирал, ожидая, что Костик упадет. Но Клюв не падал, в отличие от своего ученика, который снова и снова оказывался в пыли.
– Ладно, – наконец сжалился Клюв, – летая, летать не научишься. На сегодня хватит.
Мишка грустно кивнул.
– Да не расстраивайся, – хлопнул его по плечу Клюв, – я одни прыжки три дня осваивал. Без рук, правда, сразу поехал, но равновесия на месте долго держать не мог. У каждого не выходит что-то свое. Вот Диля по ступенькам прыгать месяц не мог научился.
– Кто?
– Диля. Самый сейчас, наверное, лучший велер, как Стопора сбили. Я как-нибудь тебя с ним познакомлю. Классный парень, он, кстати, меня учил. Талант большой, такие пируэты выделывал, куда мне! А прыжки долго не шли, хоть тресни. Так что не волнуйся, все у тебя получится.
Он оказался прав. Через неделю Мишка свободно описывал круг за кругом по футбольному полю, широко разведя руки в стороны, по лестнице с пятого этажа съезжал быстрее Клюва.
– Будет из тебя толк, уж поверь мне, – довольно потирал руки учитель, когда они, потные и усталые, после очередной тренировки возвращались домой. Я как тебя на велике увидел, сразу понял – ты нашей закалки. А мне можешь верить, я с девяти лет на трассе. Твои Вовка или Славка побоялись бы прыгнуть тогда в Тоннеле. Да и не сунутся они на трассу.
От этих слов похвалы на лице у Мишки появлялась широкая улыбка, которую мальчишка не мог скрыть при всем своем желании.
– Все, пируэты ты освоил, – сказал в тот день Клюв, прощаясь у дверей, – теперь учись их в деле применять. И еще глазомер все время тренируй, по звуку мотора расстояние до МАКа старайся определить. Помни – пятнадцать-двенадцать метров, и мы уходим на вираж. Раньше нельзя – водила успеет среагировать, позже – не успеешь. А так все у тебя в норме. Вот Карьер еще пройдем, и можешь считать себя асом не асом, но и не салагой, это уж точно.
«Скорее бы Карьер», – думал Мишка. Его желание исполнилось уже на следующий день.
Карьер представлял собой цепь из пяти холмов, с узкой, две полосы в каждую сторону, дорогой. По этой дороге то и дело сновали небольшие десятитонные ЛАЗики, забирающие дробленый камень.
– Смотри, – напутствовал Клюв ученика, – здесь скоростью ничего не сделаешь, главное – маневр. С горы вниз они идут груженные, сильно вилять не будут, побоятся. А ты этим пользуйся: с правой полосы на левую переедешь, считай, спасен. Тормози, водила скорость сбавлять не станет, побоится, что занесет, проскочит мимо. Не забывай, что здесь куча развилок. Он на работе, гоняться за тобой ему некогда. Понял?
– Ага, – кивал Мишка.
– И самое главное, устал – давай вниз. Здесь под колеса попадают не оттого, что опасно, а по невнимательности, уж поверь мне. Все решает реакция, зазевался и, считай проиграл. Катаемся поодиночке. Встретимся здесь минут через сорок. Ну что, поехали?
– Давай.
Ноги у Мишки здорово окрепли. Во всяком случае, он с легкостью въехал на гору, по которой раньше и пешком забираться бы устал. Уворачиваться от неповоротливых ЛАЗов было нетрудно. Главное, точно рассчитать расстояние и скорость. Но если ошибся – то хватало развилок. Вниз же грузовики шли с той же скоростью, что и велосипеды, иногда даже медленнее.
Свернув в развилку от очередного ЛАЗа, Мишка посмотрел на циферблат: они были в карьере сорок минут. Хватит, пора вниз. Он выехал на центральную дорогу, заметив краем глаза, как сзади из-за поворота показалась острая желтая мордочка грузовика. Мишка сразу сообразил, что не успеет уйти от уже набравшей скорость машины и быстро переехал на встречную полосу. Через секунду грузовик пронесся мимо. Мишка самодовольно усмехнулся и заработал ногами, набирая скорость. Оглянулся назад – еще один ЛАЗ, но далеко, догнать не успеет. Наверное, он отвлекся больше, чем полагалось, потому что так и не успел понять, откуда выехал этот встречный ЛАЗ, и почему он уже так близко. За секунду Мишка успел заметить все: и трещину на стекле, и коричневое кожаное сиденье, и довольно ухмыляющееся лицо толстяка-водителя, и как он перехватил руки поудобнее, чтобы успеть повернуть влево, если Мишка пойдет на свою полосу. Значит, вправо ему нельзя. Влево! За бордюром узкий песчаный тротуар, дальше обрыв – для такой скорости маловато. Нет, вон пятачок пошире, метра полтора… Все это пронеслось в его голове с космической быстротой. Не задумываясь, хватит ли ему этого пятачка, Мишка повернул руль влево, поставил левую ногу под педаль и, присев всем телом, рванулся вверх, увлекая велосипед за собой. Последнее, что он успел заметить, был грузовик, уходящий на левую полосу. Значит, вправо он все равно не успел бы…
В горле стоял комок, Мишка сглотнул, жалея, что нет воды. Он стоял на самом краю обрыва – две ладошки до переднего колеса, – думая, что было бы, если бы он не нажал на ручной тормоз еще в воздухе. «Лепешка», – наконец сказал он вслух. Действительно, высота обрыва была не менее двадцати метров. Лепешка. Сзади послышался резкий скрип трущейся об асфальт резины. Мишка обернулся – Клюв.
– Жив? – его рука мягко легла на Мишкино плечо. – Когда увидел, что ты влево прыгнул, решил, что ты идиот – вправо мог спокойно успеть. А когда он ушел вправо, понял, что ты гений. Случайность или расчет?
– Я по шоферу догадался, что он вправо пойдет, – вздохнул Мишка.
– Молодец, – в таких случаях всегда на водилу смотри, лучше всего в глаза, может не выдержать. Ну а то, что ты вниз не загремел, тут пятьдесят процентов удачи, а пятьдесят мастерства. Поехали, а то могут остановиться и просто накостылять.

Глава III

Мишка стоял во дворе и откровенно скучал. Клюв второй день как уехал к больной бабушке и вернется не раньше, чем завтра, а Мишка теперь не знает, куда себя деть. Самому идти на трассу Клюв запретил – рано еще. Ездить по двору – неинтересно. Вчера играли с Вовчиком и Генкой в «сало», так куда им против него. Мишка показал пару приемов, что освоил с Клювом, у них челюсти поотвисали. Потом ребята понимающе переглянулись и ушли, но ему плевать, не побегут же к родителям закладывать. Да и скучно с ними, разговоры детские, как он раньше не замечал? Когда мама купит автомат! Смехота.
В раздумье Мишка прислонил Верного к столбу, а сам склонился, опершись локтями на руль, в надежде придумать себе какое-то занятие. Но ничего стоящего в голову не шло, и Мишка, скорее всего, поехал бы в парк, но в это время во дворе появились девчонки. Наблюдая за ними, Мишка вспомнил о вчерашнем событии.
Мать послала его за кефиром. Возвращаясь с двумя бумажными прямоугольниками в руках, Мишка увидел возле булочной Надю и Машу; обе с его двора, с Машкой они даже учились в одном классе, хоть она и была на год младше. Рядом стоял Гоша, он через дорогу живет, и еще два незнакомых парня постарше. Ребята выстроились треугольником, ловко перебрасывая друг другу хлебный батон, а девчонки тщетно пытались его перехватить. Мишка остановился метрах в десяти сзади и стал наблюдать. Вскоре девочки остановились.
– Хватит, – наконец взмолилась Надя, – меня мама ждет.
Ответом ей был смех.
– Не отдаете – не надо, – демонстративно отвернулась Надя. – Пошли, Маша.
И в тот же момент кинулась перехватывать хлеб. Ей это почти удалось, но Генка был гораздо выше и успел поймать батон раньше. При этом он сразу кинул хлеб партнеру и промахнулся. Батон шлепнулся на землю, подняв столбец пыли.
– Доигрались, – возмутилась Маша.
Гоша быстро поднял хлеб, пару раз махнул рукой, стряхивая пыль.
– Дай, – подошла к нему Маша.
– Бери, – улыбнулся Гоша, – пряча батон за спину.
Девочка попыталась дотянуться до хлеба, но Гоша каждый раз поворачивался к ней грудью и, наконец, кинул хлеб товарищу. Тут уж Мишка не выдержал, поставил кефир на землю и подошел к ним.
– Отдайте хлеб, – как можно строже сказал он.
– Чего-чего? – обернулся Генка.
На его лице появилось зловещее выражение. Он был на два года старше, на полголовы выше, поэтому Мишкино выступление было, по меньшей мере, несерьезно, даже если не принимать во внимание, что их трое.
– Так что ты хотел? – с многообещающей улыбкой спросил Генка, делая шаг вперед.
В этот момент один из ребят подошел к нему и что-то быстро сказал на ухо. Мишка успел уловить лишь почтительное «Клюв». Боевой задор у Генки сразу пропал.
– Ладно, живите, – обернулся он к девочкам, протягивая батон Наде.
Не веря, девочка подошла и взяла хлеб. После этого, бросив на Мишку еще один взгляд, в котором было больше удивления, чем ненависти, ребята повернулись и ушли. Мишка и девочки проводили их глазами, пока они не завернули за угол.
– Спасибо, Миша, – сказала Надя.
– Пожалуйста, – ответил он.
Маша ничего не сказала, но смотрела на него долго, Мишка даже смутился.
И сейчас, глядя, как ее крепкие загорелые ноги ловко прыгают через резиночку, Мишка обратил внимание, что она поминутно кидает на него быстрые взгляды. Еще не зная, что будет делать, Мишка подъехал ближе. Так, компания приличная. Помимо Маши и Надьки здесь были Светка и Людка. Плюс Маринка с Зинкой, но эти совсем малявки. Девочки прервали игру и дружно поздоровались. А Маша смотрит прямо в глаза, не отводя взор. Ну и ну. Мальчишка совсем потерялся, и потому сразу брякнул о чем думал:
– Маш, хочешь покататься?
Предложить покататься вот так, открыто, при всех. Он заметил, что Светка с Людкой отвернулись, пряча улыбки, а у Надьки от удивления глаза округлились. Ему сразу представилась картина, как малявки будут на них показывать пальцами и дразнить: «Жених…»
– Хочу, – спокойно ответила Маша, по-прежнему не отрывая взгляда.
«… и невеста», – машинально закончил мысль Мишка. Под пристальные взгляды подруг она подошла, села на раму, и Мишка аккуратно оттолкнулся от бордюра.
Велосипед непривычно потяжелел, и Мишке стоило немалых усилий удерживать равновесие. А близость девочки, тепло ее тела, приятный запах, идущий от волос, буквально сковали мышцы. Но, проехав несколько кварталов, Мишка пришел в себя, осмелел. К тому же он вспомнил одну историю, которую рассказал Клюв; кажется, самое время попробовать. На улице Пограничников Мишка свернул в Домашний переулок. Здесь начинался длинный крутой спуск к каналу.
Когда велосипед начал быстро набирать скорость, Машино тело стало твердым и, подавшись назад, вдавилось в Мишку. «Не бойся», – спокойно приказал он, отнимая правую руку от руля и обнимая девочку. Клюв рассказывал, что в подобной ситуации он использовал обе руки, управляя ногами, но на это Мишка не решился. Он и так настолько был переполнен восторгом, что ежесекундно боялся упасть. По мере того как они спускались, убыстряя ход, Маша все крепче прижималась к нему. Мельком взглянув на ее руки, вцепившиеся в руль, Мишка увидел, что костяшки пальцев побелели.
На маленькой площадке в конце спуска, когда Мишка резко затормозил и вывернул руль (одной рукой!), разворачиваясь, Маша пронзительно завизжала и попыталась соскочить. Удерживая ее, он изо всех сил напряг руку, прижимая девочку к себе, на секунду утопив лицо в густых черных волосах…
Велосипед стоял, наклонившись на левый бок, поддерживаемый Мишкой, успевшим вовремя соскочить. Маша продолжала сидеть на раме. Ее грудь, обтянутая ярко-желтой майкой, высоко и часто поднималась. Наконец вдохи и выдохи стали реже, и Маша сделала слабое, даже скорее неохотное, движение телом: «Пусти». В этом «пусти» не было обиды. Была усталость пережитого волнения и толика грусти. Но, видимо опасаясь, что он обидится, девочка мягко коснулась пальцами его локтя: «Спасибо», и посмотрела прямо в глаза. Мишке показалось, что она ждет от него еще чего-то, но чего именно, Мишка не понимал, поэтому они просто сели на Верного и поехали обратно.
Когда они вернулись, девчонки продолжали играть в резиночки. Слезая с велосипеда, Маша, как бы невзначай, снова коснулась его руки и, не оборачиваясь, пошла к подругам. А Мишка поехал в парк, выбрал место поукромнее, прислонил Верного к дереву и лег на скамейку, устремив мечтательный взгляд на небо, где неторопливо плыли белые клубы облаков.

– Сегодня днем отдыхай, – объявил вернувшийся в субботу Клюв. – А вечером, часов в пять, захвати полкило картошки, больше не надо, кулек покрепче; на сходку поедем.
– Хорошо, – кивнул Мишка.

Глава IV

О велеровских сходках Мишка почти ничего не знал. Клюв бросил как-то мимоходом, что давно сходки не было, уже полгода, и замолчал. Мишка тогда не стал его расспрашивать. Не стал и сейчас, зная по опыту, что если Клюв хочет рассказать, он сам все выкладывает. Если нет – щипцами будешь тянуть, ничего не узнаешь. Поэтому он предпочел набраться терпения и ждать вечера.
Дома никого не было. Мишка решил пока не обедать и завалился на диван, вспоминая, что же ему все-таки известно о сходке. В школе им представляли все это вроде шабаша ведьм, где пьяные, наколотые велеры творили всевозможные мерзости при свете подожженных грузовиков. Но так как сами велеры оказались совсем не такими, как их рисовали в школе, по крайней мере Клюв, то, скорее всего, и сходка была чем-то иным. С другой стороны, а что вообще может делать группа молодых ребят, собравшись вместе? Печь картошку?
Промучившись с полчаса и ничего не придумав, Мишка переключил мысли на другое. Пять часов. Пока доберутся – шесть. Часа три там, и час обратно – десять. Это без задержек. Надо что-то сказать родителям. Но что? Он уже подумал, что в полпятого сходит к Клюву и спросит совета, но все решилось само собой. Когда он сел обедать, зазвонил телефон. Мишка протянул руку к трубке.
– Здравствуйте, – сказала трубка вежливым Машиным голосом, – а Мишу можно?
– Угу, – буркнул Мишка (рот у него был забит картошкой, тефтелей и хлебом).
– Это ты, что ли?
– Ага.
– Как дела?
– Аашо.
– Ты что, кушаешь?
– Да.
– Тогда прожуй, я подожду.
– Я уже прожевал, – он героически сглотнул огромный непрожеванный ком.
– Мы с Надей в кино собрались на восемь, пойдешь?
– Хочу, но вечером не могу, – вздохнул Мишка.
– Понятно, – (кажется, огорчилась).
– Давай завтра.
– Завтра только утренний сеанс.
– А что, ты утром не можешь?
– Могу…
– Так договорились?
– А сегодня ты никак? – (далось ей это сегодня).
– Нет, мы с Клювом уезжаем.
– Понятно. Хорошо, мы сегодня на другую картину пойдем. Значит, договорились: завтра в девять выходи во двор.
– Хорошо. Стой! – Мишку вдруг осенило. – А ты можешь сказать, если мои спросят, что я с вами в кино ходил?
– Могу, но это поздний сеанс, мы к одиннадцати вернемся.
– Это то, что надо.
– Тогда договорились, пока.
– Пока.
Вот и решение проблемы. Сейчас только надо будет велосипед вынести и где-то оставить. Лучше всего в гараж к Клюву, хорошо, что Костик ему дубликат ключа дал. А родителям сказать, что отнес подшипники смазать.
Без пяти пять Мишка вышел во двор, где его уже поджидал Клюв.
– Что такой нарядный? И чего без картошки? – поинтересовался Костик.
Мишка быстро объяснил, что он отпросился в кино, вот мать его и вырядила, а картошку не было никакой возможности взять – мать на кухне все время вертелась, только кулек хороший прихватил.
– Понятно. Но нет худа без добра. Деньги на билет дали?
– Ага, – Мишка вытащил из нагрудного кармана новенькую хрустящую бумажку.
– Отлично. Съездим к деду Пантелею, купим овощей, а картошки, я думаю, и так будет с избытком.
Они пошли к гаражу, где прислоненные друг к другу, как старые приятели, стояли Верный со спортивным TRECK-ом Клюва.
– Так, ну штаны мы тебе прищепками защепим, – критически осмотрел ученика Клюв, – а вот туфли спадут по дороге. Кажется, у меня где-то здесь завалялись старые кроссовки, даже твоего размера. Клюв порылся на верхней полке среди пожелтевших от времени газет. – Отлично, вот они, – Костик протянул Мишке кулек с потертыми, но еще крепкими Adidas-ми. – Не жмут?
Кроссовки жали, но не сильно.
– Знаешь, что? – прищурился Клюв. – Лучше ты совсем переоденься. А то испачкаешься, будешь потом выдумывать что-то и заврешься. Вот тебе полное обмундирование, – и он достал из бездонной глубины гаража еще один кулек, со спортивной курткой и штанами.

Было почти шесть, когда они подъехали к огородам. Солнце только начало менять цвет с желтого на оранжево-красный, а тени удлинились. У забора их встретили оглушительным лаем две серые шавки с белой полосой на лбу, явно одного выводка. На шум вышел дед Пантелей.
– Поздненько вы сегодня.
– На сход едем, дядя Пантелей, хотели овощей взять.
– Хорошее дело. Что именно?
– Лук, помидоры, огурцы.
– А картошку?
– Картошки будет валом, все берут.
– Дело хозяйское, да запас карман не тянет.
– Ладно, – легко сдался Клюв, – штук восемь положите.
Старик скрылся в сарае и вскоре вернулся.
– С вас три шестьдесят, – сказал он, протягивая тяжелый Мишкин кулек.
– Расплачивайся, напарник, – хлопнул Клюв Мишку по плечу.
Мишка вздохнул, думая о том, что рубля сорока завтра хватит только на один билет. Придется у отца просить потихоньку. Или у Машки не стыдно будет взять?
– С богом, – перекрестил их старик, и ребята, махнув на прощанье руками, поехали по тропинке, оставляя в пыли ребристые следы протекторов.
Лохматые дворняги долго сопровождали велосипеды, оглашая воздух лаем и поминутно пытаясь вставить черные носы между спицами колес.
Сходка была назначена недалеко от карьера, километрах в пяти. В густой дубовой роще спряталась широкая поляна, посреди которой зияла большая яма в два Мишкиных роста глубиной. С трех сторон яму обступали высокие насыпные холмы. Мишка прикинул, что самый высокий будет метров шесть. По отполированным тропинкам, избороздившим холмы, он догадался, что это одно из излюбленных мест велеров.
Недалеко от ямы уже собралась толпа ребят, человек пятьдесят, не меньше. Рядом лежали велосипеды всевозможных марок и цветов. «Вот и Клюв приехал», – раздался чей-то радостный голос. Мишка и Костик спешились и подошли к остальным. Ребята в основном были Мишкиного возраста, но были и старше, как Клюв. В стороне Мишка заметил двух совсем юных ребятишек, лет двенадцати.
Клюва здесь хорошо знали и любили. Каждый считал своим долгом лично пожать Костику руку или похлопать по плечу. После долгих приветствий к ним пробился крепкий коротко стриженый парень лет шестнадцати. Видимо, они были с Клювом друзьями, потому что крепко обнялись, а потом парень обхватил Клюва за пояс и поднял в воздух.
– Живой, чертяка?
– Сплюнь, чтоб не сглазить.
– Смену готовишь? – крепыш отпустил Костика и кивнул в Мишкину сторону.
– Приходится, Вова.
– Давно на трассе?
– С месяц.
– Салага.
– Молод, да не промах, еще нас с тобой за пояс заткнет, – в словах Клюва послышалось самодовольство. – Мы с ним только на Лесной еще не были.
– Понятно, – протянул Вова. – Ну, салажонок, бери двух молодых, – он показал Мишке на ребят, стоявших особняком, – и начинайте сушняк собирать. А то скоро солнце сядет, ничего не увидите в темноте.
Их звали Толик и Саша. Толика учил неизвестный Мишке Худо, а Сашу крепыш Вова. Толик уже полгода как вышел на трассу, а Саша катался четыре месяца. Саша прошел Ровную трассу, Столичную и Лесную. Толик обкатал эти трассы, а вдобавок прошел Тоннель, но никто из них еще не был в Карьере. С чувством собственного превосходства Мишка важно сказал, что ничего страшного там нет, просто голову не терять и все. Но потом в нем заговорила совесть, и он рассказал, как сам чуть не грохнулся с обрыва. Ребята аж рты поразевали от удивления, видимо, учителя берегли их, и в серьезную переделку ни Саша, ни Толик еще не попадали.
Когда они натаскали три большущих кучи сушняка, остальные ребята уже вырыли неглубокую, но широкую яму. Скоро в ней заплясал сильный огонь.
– Ну что, Худо покашеварит, а мы на «Восьмерку», – предложил Вова. Все, кроме длинного, худого парня, с готовностью встали и пошли к велосипедам.
Собравшись роями на вершинах холмов, велеры стали с гиканьем и свистом съезжать вниз в яму и заезжать на противоположную гору, выписывая по дороге всевозможные петли. Теперь Мишка понял, почему место называется «Восьмерка». Сам он немного трусил съехать с такой кручи, но, сделав это однажды, почувствовал, что страх уступил место восторгу.
Через некоторое время азарт поутих, и велеры по одному стали возвращаться к костру. Худо уже засыпал картошку красноватыми, пышущими жаром углями.
– Рано вернулись, – лениво бросил Худо Вовчику. – Еще минут сорок, минимум.
– А мы пока посмотрим на аса, – хлопнул его по плечу Вовчик. – Давай, а то подумают, что ты и не велер вовсе.
Худо усмехнулся и все так же лениво поднялся. Теперь Мишка мог его рассмотреть лучше. На вид парню было лет шестнадцать, как Клюву. Лицо изуродовано следами угрей. Неимоверно высокий, под два метра, Худо сильно сутулился. Движения неловкие и в то же время осторожные, как будто он все время боялся что-то разбить.
Худо сел на велосипед, у которого сиденье и руль были удлинены минимум на метр, и поехал к «Восьмерке». Забравшись на самый высокий холм, он постоял секунд двадцать, как бы раздумывая, быстро съехал вниз, а затем поднялся наверх на заднем колесе. Среди ребят пронесся восхищенный шепот. Затем Худо поехал вниз, перед самой ямой рванулся вверх и перепрыгнул на другой холм. Приземлился не совсем удачно, велосипед начал скользить вниз, и, чтобы не упасть, Худо спрыгнул и придержал его за раму. Затем велер поднял велосипед, втащил его на холм.
Мишка не понял, почему Худо стал спиной к спуску. Но тут Худо быстро съехал задом наперед, не оглядываясь, и развернулся в самом низу, в яме, в каком-то метре от стенки. Мишка замер в немом восхищении.
– Вот этот трюк кроме него только Диля может, – тихо сказал Мишке Клюв.
– А ты?! – Мишке стало обидно за своего наставника.
В ответ Клюв улыбнулся и виновато пожал плечами. На этом упражнении Худо решил закончить и все так же неторопливо, вразвалку, вернулся к костру.
– Мастер! – хлопнул его по плечу Вовчик.
Худо молча сел, не отреагировав на похвалу.
Слева раздался мелодичный звук, так, бывает, поет механический звонок, когда велосипед прыгает на кочках. Мишка оглянулся – приехал еще один парень на спортивном красном велосипеде. На багажнике в специальном чехле у него была закреплена гитара. Парень остановился, слез с седла, начал снимать гитару. Когда он закончил и повернулся к ним лицом, Мишка с удивлением понял, что это девчонка! Ей было лет пятнадцать. Темноволосая, коротко стриженая, с острыми скулами и отчаянными глазами, придававшими лицу решительное выражение.
– Жека приехала! – радостно крикнул кто-то. Многие вскочили и побежали к девушке.
– Живем! – хлопнул Мишку по плечу Клюв. – Без Жеки праздник не праздник.
– Почему?
– Увидишь.
Ребята, окружив Жеку плотным кольцом, шли к поляне.
– Я и не знал, что среди велеров есть девчонки, – сказал Мишка.
– Есть, но мало. У нас в городе Жека одна такая.
– И как она на трассе?
– Она не Диля и не Худо, но ездит прилично. Наша наука ей тяжело давалась, но Жека человек упорный.
– А ее парень не против?
Клюв с любопытством посмотрел на Мишку.
– А чего ты решил, что у нее есть парень?
Мишка опешил – в самом деле, почему?
– Нне знаю… Все так к ней кинулись…
Клюв усмехнулся:
– Ну да, Жека – личность популярная… Вообще-то она с Вовчиком встречается, но это тайна.
– Почему?
– Потому что Жека всегда гордилась, что она такая боевая, с пацанами на трассе на равных, никаких сантиментов, а тут любовь, розовые сопли… Словом, на людях они как чужие, хотя все и так знают…
Толпа добралась до поляны.
– Жека, сыграй, Жека… – раздавались отовсюду голоса.
Девушка не стала ломаться, села на пенек, сделала пару пробных аккордов.
– Что желает публика?
– «Бригантину»! – крикнул Худо, и остальные подхватили: – «Бригантину», «Бригантину»!
Жека усмехнулась:
– Погодите, начинать нужно не с «Бригантины».
– «Зажгите свечи»! – крикнул Клюв.
Жека тряхнула короткими волосами, соглашаясь, и запела:

Накренились дерева,
Гнет их буря до земли,
И гудят, гудят слова
В жарких сумерках…

У нее был прекрасный низкий голос. Он то опускался до шепота, звучал мягко и нежно, то вдруг начинал греметь резко и хрипло.

Эй, зажгите свечи,
Встаньте под образа.
В этот священный вечер
Откроются глаза…

Мишка и сам не заметил, как начал петь с остальными, хотя слышал песню впервые. Когда она закончилась, ему очень захотелось, чтобы Жека исполнила ее еще раз, но девушка уже пела:

Капитан, обветренный как скалы,
Вышел в море, не дождавшись дня…

И перед мысленным взором Мишки отчетливо появилось море и бриг, поднимающий паруса в лучах восходящего солнца.
Жека пела много и с удовольствием. Песни были классные, и большинство из них Мишка не знал. Под конец девушка поднялась и стоя начала громко и торжественно:

Надо мною тишина,
Небо полное дождя…

Все ребята как один встали и пели вместе с ней припев. Я свободен… – тихо пел со всеми Мишка. – Я свободен…

Солнце коснулось нижней кромкой верхушек деревьев. В небе летали ласточки, гоняясь за мошкарой. Начали стрекотать сверчки. Ребята устали. Кто сидел, кто полулежал, а кто и лежал, подложив под голову руки, возле едва тлеющих углей. То один, то другой поглядывал на главного кашевара Худо, но он молчал и лишь каждые две минуты срывал новую травинку и начинал жевать.
– А что Диля не приехал? – нарушил всеобщее молчание Клюв.
Мишка заметил, что Вовчик опустил голову, а Худо со злостью выплюнул пожеванный кусочек травинки. Все молчали.
– Нету Дили, – наконец поднял голову Вова. – Три дня как похоронили.
После этих слов Клюв зло сжал зубы, а правый глаз у него стал часто подрагивать.
– Как рассказывают, – продолжал Вова, – он от двух МАКов уходил. Классически стал между ними и затормозил. А один МАК был трейлер. Прицеп вильнул, и ударил его по голове. Мы тебе звонили, мать сказала – уехал.
Наступила долгая пауза.
– Да, – наконец нарушил молчание Вовчик, – помните, ребята, что такое может с каждым из нас случиться. Будь ты хоть асом, хоть суперасом, а один раз удача отвернется, и… А ведь в каких он переделках бывал и всегда цел и невредим. Это он с тобой, Клюв, под брюхом у МАКа прошел?
– Со мной, – нехотя ответил Костик. Помолчал немного, затем тихо продолжил: – Я совсем тогда салагой был, десять лет, год на трассе. И в Тоннеле нас догнали три МАКа. Выстроились в ряд и идут, как стена, промежуток между ними по метру, не втиснешься. Так он меня к обочине прижал, а сам на центр. И вот когда МАК уже был метрах в трех, Диля велосипед положил и прошел у него под брюхом. Тот даже среагировать не успел, вильнул уже метров через двадцать.
– Покажи, Клюв, а то они не знают, что это такое «положить».
Клюв поднялся, несколькими отрывистыми движениями стряхнул со штанин пыль и направился к велосипеду. Вот он поехал, набирая скорость. Привстал на педалях и начал раскачиваться из стороны в сторону. Амплитуда становилась все больше и больше, как вдруг Клюв резко затормозил, и велосипед, качнувшись, не пошел обратно, а мягко упал на траву. Ноги Клюв с педалей не снимал, потому сам тоже оказался на земле. Через несколько секунд он встал, поднял велосипед и поехал обратно. Все зааплодировали.
– Да это на земле, – спокойно сказал Клюв, когда шум прекратился, – а он на асфальте, на полной скорости, да еще когда МАК в спину дышит. Талант, каких мало, уж поверьте мне.
– Можешь записать номер, Клюв, – сказал сидевший рядом парень с черными, немного вьющимися волосами, кажется, его называли Куцый. – Шестьсот один – триста пятьдесят три, региона А.
– Точно?
– Обижаешь, я салагу в бар на карьер посылал. Водилы хвастались, как велера сбили. Подтверди, – кивнул он высокому худому парню.
– Да, – тихо ответил мальчишка, – я два часа с ними сидел, запоминал.
– Хорошо, – Клюв снова зло прищурил левый глаз, – запомню, может, встретимся.
В этот момент Мишка заметил, что Худо уже разгреб угли и выложил горкой черную потрескавшуюся картошку на разложенные газеты.
– Пробуй, – громко сказал он Вовчику.
– Верю, – отозвался тот.
– Давай, давай.
– Ладно.
Вовчик потянулся за тонким прутиком. Заостренный конец без труда вошел в мягкое тельце.
– Разбирай, – торжественно провозгласил Вовчик, и сам тут же начал очищать горелую кожуру.
Отовсюду потянулись мальчишечьи руки. В считанные секунды газеты опустели. Мишка взял свою картошку, по примеру Клюва насадил ее на короткий прут и, ежесекундно обжигаясь, стал очищать от кожуры.
– Соль, – спохватился Худо, доставая из сумки пакет с солью.
– Держи зелень, Мишук, – сказал Клюв, и рядом с Мишкой на газету опустились четвертина ярко-красного помидора и половинка огурца.

Через полчаса сытый и разморенный Мишка полулежал на локте, слушая несмолкающий гул разговоров. А послушать было что. Вот Худо, не вынимая травинки изо рта, рассказывает, как, спасаясь от разъяренного МАКа на Лесной, был вынужден прыгнуть на разделительный бордюр. А вот Вовчик вспоминает, как он, загнанный в угол, прыгал с обрыва в Карьере.
– Высота метров пять, не меньше. Заднее колесо в такую восьмерку согнуло, пришлось новое покупать.
Невысокий светлый парень по кличке Матиз стал спорить с Худо, какой у велера должен быть велосипед.
– Велики нам нужны спортивные, а не игрушечные.
Худо покачал головой.
– Не обязательно. Вот этот, – кивок в сторону Верного, – проходимее спортивного, тоже немаловажно.
– Тебе что, в дождь на нем ездить?
– Утром бывает роса.
– Поставил шипованную резину, и нет проблем.
– Ну, а если ты прыгнешь, и тонкие обода погнутся?
– Много тебе прыгать приходится?
– Не часто, но бывает.
– А скорость? – горячится парень. – Нам же главное скорость!
– Когда-то и я так думал. Но у спортивного максимальная скорость сорок км, у этого тридцать пять, а у МАКа восемьдесят; что тебе дадут лишние пять километров? Для нас главное – маневр.
– А если МАК далеко?
– Каждый волен выбирать, что ему больше нравится…
Внимание Мишки привлек разговор Куцего и Клюва.
– Завтра суббота, ты выходной, – склонившись над лежащим на спине Клювом, говорил Куцый, – поехали на море.
– За сто пятьдесят километров? Два часа в электричке? Никогда, – лениво ответил Костик.
– Полтора, – качал головой Куцый. – Шурка рада будет.
– Шурка-то, конечно, а мне в воскресенье на третью смену. Нет, мы на лиман двинем, – Клюв решительно сел и расправил плечи. – Та же вода и двадцать минут сабвеем.
– От тоски вдвоем подохнете.
– А я салагу возьму, – повернулся Клюв к Мишке. – Поедешь на лиман, Мишук?
– Нет, – мотнул головой Мишка, – я на завтра в кино договорился.
– С этими своими обормотами?
– Нет, с Машкой.
– С какой Машкой?
– Со Светиной.
Клюв прищурился и посмотрел на ученика, как будто видел впервые.
– А у тебя губа не дура. Машка Светина… Так бери ее на лиман, не пожалеете, уж поверь мне.
– Договорились же в кино.
– Кто у вас командует парадом? Скажи: лиман, солнце, вода, теплые голышики…
– Не знаю, – вздохнул Мишка.
– Ты предложи, должна согласиться. Сейчас днем жара, чего в кино париться.
Мишка сомневается. Единственное, что ему в этом предложении нравится, что денег на дорогу ему хватит. Сабвей стоит двадцать копеек.
В девять стало совсем темно. Тонко запищали комары. Все чаще слышались хлопки ладоней о тело.
– Ну что, пора? – посмотрел Вовчик на Худо.
Тот молча кивнул. Вовчик перевел взгляд на Клюва. Видимо, эти трое здесь считались главными.
– Конечно, комары сейчас съедят.
– Значит, все. Убрали мусор, Худо?
– Да.
– Тогда по коням!
Послышались возгласы, стоны, кряхтенье, зазвенели велосипедные звонки. Через некоторое время в темноте замелькали желтые огоньки фонариков. Одни ехали налево – в Южный район, другие направо – в Центральный. Некоторые велеры направлялись прямо – в Рыбачий поселок. Вскоре шум велосипедов затих, и на поляне можно было услышать лишь писк комаров.

Глава V

Маша удивленно посмотрела на Мишку.
– На лиман?
– Ага, – кивнул он. – Солнце, вода, теплые голышики, – все эти слова были произнесены таким упавшим голосом, что Маша невольно засмеялась.
– Да ты голодную собаку не уговоришь съесть кусок мяса. Честно говоря, мы сегодня с Надей на пляж собирались, потому я так хотела в кино вчера пойти. А сейчас возвращаться неохота, мои начнут расспрашивать – что да почему.
Мишка молчал.
– Давай подождем, пока они на базар пойдут, – наконец сдалась девочка. – А я напишу записку, что передумала, идет?
– Идет.
Они подошли к Мишкиному дому и сели на скамейку. Место было выбрано идеально: скамейку закрывали густые заросли сирени, а Машина парадная открывалась как на ладони. Ждать пришлось недолго. Минут через десять появилась мама – высокая, стройная женщина с густыми черными волосами (у Машки такие же), а следом за ней выбежал и отец с двумя большими сумками. Громко разговаривая, они направились в сторону базара.
Подождав, пока родители скроются, Машка встала.
– Я к себе и ты к себе, встречаемся через десять минут.
– Идет.
Мать совсем не удивилась, что ребята решили поехать на лиман.
– Правильно, чего в этой духоте сидеть?
Мишка быстро переоделся, взял приготовленный матерью кулек с подстилкой и полотенцем и пошел к двери.
– Постой, – остановила сына мать, – а деньги?
Мишка смутился: не мог же он сказать, что не ходил вчера в кино, и у него осталась сдача.
– Забыл?
– Угу, – облегченно кивнул Мишка.
– Ну вот, просил бы у девочки. Держи, – и она протянула три рублевые бумажки.
Вместе с толпой отдыхающих Мишка и Маша пошли от станции по утоптанной тропинке вниз, к пляжу.
Клюв ждал в условленном месте: внизу спуска, у ворот. Рядом с ним стояла невысокая полная девушка с коричневыми волосами, собранными на затылке в конский хвост, лицо все сплошь покрыто веснушками.
– Здравствуйте, соседи, как добрались? – радушно приветствовал их Клюв.
– Отлично, – весело ответила Машка.
– Тогда знакомьтесь с Шурой и вперед.
Они спустились к воде, разделись и сели на широкую подстилку Клюва. Сам Костик садиться не торопился.
– Вот что, девчата, – сказал он, – ложитесь, принимайте солнечные ванны, а мы с Мишуком сходим, осмотрим окрестности.
Пляж был небольшой, за десять минут они обошли его весь.
– Так, – задумчиво сказал Клюв, когда они возвращались обратно, – все есть: и мороженое, и пиво, а вот с водой будут проблемы. Не люблю я все эти сладкие напитки.
– У Маши есть литровый термос с чаем, – ответил Мишка.
– Да? Молодец, подумала. Тогда беспокоиться не о чем. Пошли быстрее, девчонки скучают.
Девушки лежали на подстилке, подставляя солнцу и без того загорелые спины.
– Так, вы что, жир пришли нагуливать? – набросился на них Клюв. – Давайте купаться. Шура, пошли плавать, мой верный дельфин, – положил он руки на плечи девушке.
– Костик, вода еще не нагрелась, – капризно надула губы Шура.
Через секунду она дико визжала и дрыгала ногами, пытаясь вырваться из рук Клюва, который, не обращая внимания на протесты девушки, донес ее до воды, поднял повыше и кинул вниз. Фонтан брызг достал даже до подстилки. Машка засмеялась, легко вскочила и побежала к воде.
Сначала Мишка и Клюв кидали девочек с рук. Визг стоял на весь пляж. Затем Клюв посадил Шуру на спину, а Маша оседлала Мишку. Начались конные бои. Клюв крепко стоял на ногах, нанося мощные, точные удары тяжелой Шурой. Разгром для Мишки с Машей был полный. Лишь в последней схватке Мишке удалось обойти Костика сзади и свалить. Уставшие, но довольные, ребята упали на подстилку и открыли Машин термос.
– Только лимона не хватает, а так, что надо, – крякнул Клюв, когда кружка дошла до него.
– Я хотела, но времени мало было, – отозвалась Маша. – Все так внезапно.
– Думаю, ты не пожалела.
– Нет, конечно, здесь здорово.
После этих слов Маша легла на спину. Глаза сразу ослепило яркое солнце. Девочка попробовала закрыться рукой, но, убедившись, что это бесполезно, перевернулась на живот. Легла загорать и Шура. Мишка остался сидеть. Сидел и Клюв, перебирая гальку и складывая отдельно сердолики. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим плеском волн и отдаленным шумом отдыхающих.
Мишка с завистью глядел на худое, крепкое тело Клюва – вон какие мускулы, так и бегают шары под кожей. А какие у него отчетливые мышцы пресса! Нужно будет спросить, как Костик так накачался…
– А ведь вы так сгорите, – неожиданно сказал Клюв, бросая очередной камень в большую кучу сердоликов. – А ну, Мишук, дай-ка мне тот серый пакет.
Порывшись в вещах, он извлек наружу маленькую стеклянную баночку темно-синего цвета.
– Все, Шура, буду тебя спасать.
Шура была не против. Отвинтив крышку, Клюв двумя пальцами зацепил крупный сгусток мази и, подсев к девушке вплотную, стал размазывать белую массу по спине. Мишка с интересом смотрел на друга. Вдруг рука Костика замерла.
– А ты чего смотришь? – обратился Клюв к Мишке. – Или хочешь оставить свою мамзель на съеденье этому пеклу?
Мишка помедлил, ожидая, что Маша начнет возражать, но девушка молчала. Тогда он осторожно захватил немного мази, которая оказалась довольно холодной на ощупь, и опустил ладонь на спину девушки. Затем медленно и аккуратно стал делать круговые движения, втирая крем.
– Нет, Мишук, – в голосе у Клюва прозвучала неприкрытая насмешка, – так работают, если у человека ожог минимум третьей степени. Смотри, – и он начал энергично растирать лоснившуюся от мази спину Шуры.
– Ой, Костик, ты что? – запротестовала Шура. – Ты же кожу сдерешь.
– Это вряд ли, – скептически отозвался Клюв, сосредоточенно продолжая втирать крем, но натиск ослабил. – Ну что, понял? – это уже Мишке.
Мишка кивнул и стал давить сильнее. Поминутно глядя на Машу, он старался понять, о чем думает девочка. Но ее лицо было лишено эмоций, словно маска. Сам Мишка чувствовал себя ужасно неловко, и хотя через некоторое время робость прошла, что-то мешало ему вести себя так же свободно, как тогда, на спуске. Возможно потому, что тогда Маша была испугана и инстинктивно жалась к нему, ища защиты. А возможно потому, что тогда они были одни. Но вот Клюв хлопнул Шуру по спине.
– Хватит с тебя, золотце.
Мишка с облегчением поспешил сложить с себя обязанности массажиста.
Они еще раз искупались, съели по мороженому и в три часа начали собираться домой.
– До завтра, – попрощался Клюв на остановке.
– А вы не с нами? – удивилась Маша.
– Нет, Шура рядом живет, мы пешочком.

Глава VI

Вскоре два события дали Мишке возможность понять, почему Клюв пользуется таким авторитетом в среде велеров и среди других ребят. Однажды вечером Костик пришел во двор раздраженный. Мишка подумал, что у него неприятности на работе, такое случалось, поэтому, памятуя прошлый опыт, расспрашивать поостерегся.
– Свободен сегодня? – отрывисто спросил Клюв.
– Свободен.
– Надо в Южный район съездить, – бросил Клюв и отвернулся.
Мишка уже неплохо разбирался в схеме дорог, поэтому понял, что поездка вызвана чем-то чрезвычайным. В Южный район нужно ехать по Столичной трассе (с нее Мишка начинал карьеру велера). Сейчас три двадцать. Пока соберутся, будет четыре. Пока проедут трассу – семь. Значит, возвращаться придется в темноте. А гонять по трассе ночью, когда не видно ни габаритов машин, ни дороги, где тебя может ослепить фарами… нет, на такое ни один здравомыслящий велер не решится. Тогда, после сходки, все добирались домой по обочинке да тропинками, боялись ночной трассы.
– Ночью будем возвращаться? – осторожно спросил Мишка.
– Вечером, – подтвердил учитель. Потом посмотрел на ученика, поймал ход его рассуждений и рассмеялся. – Не волнуйся, сабвеем поедем. У Худа неприятности с местной шпаной, надо помочь.
Сабвей сабвеем, а пока добрались до станции, пока своей очереди дождались, прошло почти сорок минут. На станции «Южный–1» их встречал Вовчик. Он дружески кивнул Мишке, хлопнул по плечу Клюва.
– Привет, бродяга, я уже волноваться начал.
– Немного задержались, – проворчал Клюв. – Что там Худо?
– Попортили карточку, – нахмурился Вовчик. – Он у Косого девчонку отбил, стали на него наезжать. А ты Худо знаешь, он человек мирный, вот и получил. Да, Клюв, – тут лицо Вовчика приняло сосредоточенное выражение, – ты с Косым поосторожнее, он человек известный.
– По мне что Косой, что Кривой, – зло процедил Клюв, – я за Худо любого порву.
– На то и надежда. Кроме тебя из наших с Косым только Куцый тягаться может, но Куцый в отъезде.
Мишка удивился – внешне Куцый не производил впечатления бывалого бойца, как, впрочем, и Клюв.
Разговаривая, ребята вышли из подземки, сели на скоростной трамвай и сошли на конечной остановке. Вовчик провел их дворами к безлюдному пустырю. Там возле груды мусора слонялась группа ребят, пять человек.
– Вон тот с маленькой головой и есть Косой, – тихо сказал Вовчик.
Клюв кивнул и смело направился к компании. Вовчик и Мишка пошли за ним.
Косой оказался невысоким сбитым парнем с короткой стрижкой и приплюснутым носом. Голова у него действительно была маленькой. Неизвестно, почему его прозвали Косым, с глазами было все в порядке. Ребята насмешливо осмотрели гостей.
– И кто из вас Клюв? – весело спросил Косой, останавливая взгляд на Мишке. – Ты, что ли?
– Мало времени, – грубо оборвал его Клюв. – Начинаем.
– Хамство обойдется тебе в пару лишних шрамов, – пообещал Косой.
Клюв и Косой встали друг против друга, остальные ребята образовали полукруг. Драку начал Клюв. Быстро и уверенно он сделал выпад левой рукой. Кулак отпечатал красное пятно на лбу противника.
– Семечки, – улыбнулся Косой.
Он резко вскинул ногу, и если бы Клюв не увернулся, попал бы в лицо. Потом выпад левой рукой, правой. Косой быстро захватывал инициативу, не давая противнику опомниться. Удары сыпались один за другим, Клюв все время защищался, пока успешно, но несколько раз ему досталось. Мишка чувствовал себя неважно, так как понимал, что Костику приходится туго. Что делать? Стоять и смотреть, как его бьют? Ну уж нет, если Мишка увидит, что дело совсем плохо, он ввяжется в драку.
А Косой продолжал наседать. В какой-то момент Клюв зазевался и пропустил удар ногой в живот. Он охнул, согнулся, Косой подскочил вплотную, замахнулся для следующего удара… но тут Клюв резко развернулся и правым локтем заехал противнику в лицо, кажется, в глаз. Косой дико взвыл и закрыл лицо руками. Костик выпрямился и не спеша нанес несколько сильных ударов по корпусу противника. После третьего удара Косой упал на землю. Его мигом окружили свои.
– Вот и все, – спокойно сказал Клюв, подходя к Вовчику и Мишке.
– Кровь сотри, – улыбнулся Вовчик. – Молодец, Клюв, пускай знают, что значит задирать велера.
Костик достал из кармана чистый платок и вытер кровь с губы.
– Я надеюсь, они больше к Худо не полезут.
– Пусть только попробуют, – с угрозой ответил Вовчик. – Я предупредил Косого, что в первый раз деремся один на один, а потом навалимся толпой.
Был конец рабочего дня. С Южного района в Центральный ехало мало народа, поэтому Клюв и Мишка сидели в полупустом вагоне.
– Где ты так научился драться? – поинтересовался Мишка.
Клюв оторвал взгляд от окна.
– В Первом Уральском ремесленном училище. В городе восемь таких заведений, восемь тысяч пацанов. Почти каждый день драки. Одиночные и групповые.
Он помолчал, потом добавил:
– Если бы я знал, как там будет, плюнул бы, учился где-то здесь. Но в такие моменты как сегодня я рад, что могу метелить таких как Косой.
– Почему? – осторожно спросил Мишка.
– Потому что он сволочь. Ты Худо почти не знаешь, а он и мухи не обидит, даром что велер. Как можно бить пацана, который сдачи тебе дать не может? Это все равно, что девушку ударить или ребенка.
«Тук-тук, тук-тук», – стучали колеса поезда. Мишка сидел и думал. Вот тебе еще одна загадка велеров. С одной стороны Клюв, который отделал первого хулигана района, с другой стороны Худо, который «и мухи не обидит». А их под одну гребенку – велеры, бандиты. Какую же опасность для властей представляет мирный Худо?..

Три дня Клюв где-то пропадал. Встретит Мишку на улице или позвонит домой, скажет: Сегодня гуляй, – и уедет на велосипеде. Мишка, правда, не сильно огорчался, у него как раз дела накопились: к бабушке пойти, матери с базаром помочь, да и с Машей два раза гуляли, но в глубине души он немного переживал: куда это Клюв сам ездит? Может, это такие опасные дела, что Мишке еще рано в них участвовать? Тогда мог бы и честно все рассказать, что, Мишка не поймет?
Но в среду все объяснилось. Утром Клюв позвонил ему и попросил выйти во двор. Мишка, разумеется, стремглав поспешил вниз. Клюв сидел на скамеечке, вид у него был торжественно-загадочный.
– Как дела, Мишук?
– Нормально.
– Это хорошо.
После этих слов Клюв долго молчал, потом улыбнулся.
– Дело у меня к тебе, Мишук, есть, – он снова замолчал, словно не зная как сказать, потом махнул рукой: – Ладно, чего я хвостом виляю, опасное дело, Мишка.
– Какое?
– Хочу расквитаться с водилой, что Дилю убил.
Мишка похолодел. Не думал он, что война у них настолько серьезная.
– А это обязательно? – осторожно спросил он.
– Нет, конечно, – усмехнулся Клюв. – Мы редко таким занимаемся, это я так, в память о Диле, он все-таки мне учителем был и другом. Ты не думай, что я очень хочу, чтобы ты со мной шел, скорее даже наоборот – лучше Вовчика или Куцего взять. Но я подумал, что тебе, наверное, обидно будет, если я сам все дело проверну.
Задумался Мишка. Да, он сам хотел, чтобы Клюв его с собой взял, или по крайней мере рассказал, что за дело. Пожалуйста, рассказал и с собой приглашает. Ох, честно говоря, лучше бы Клюв ему ничего не говорил, не по душе Мишке такие предприятия. С другой стороны, если там опасно, получается, что Мишка друга в трудную минуту бросил?
– А что этому водиле будет? – поинтересовался Мишка.
– Ничего особенного, – поморщился Клюв, – во всяком случае, с Дилей поступили хуже; а водила останется жив. Опасность в том, чтобы власти не узнали, кто в деле замешан, ну да я вроде все продумал.
– Я согласен.
Клюв кивнул, как будто и не сомневался в ответе.
– Тогда будь готов через час.

Они поехали в Тоннель, но не трассой, а огородами, мимо деда Пантелея. Клюв снова прицепил Мишке на велосипед сетку, снятую в первый день, и положил в нее большую сумку с чем-то тяжелым.
– Ты не знаешь, что за человек был Диля, – рассказывал Клюв. – Когда у меня батя умер, мне всего девять лет было, я думал, жизнь кончена. С отчаяния много глупостей наделал и, вероятно, все бы колонией кончилось. Тут встречаюсь с Дилей, внешне культурный мальчик, кепочка, сандалики, голубые глаза, типичный сын профессора, а на деле он уже настоящим велером был, даром, что мой ровесник. Как-то он понял, что со мной происходит, ну, не то чтобы понял, почувствовал. И не утешать стал, а взял на трассу. Тут я как вторую жизнь начал, воскрес. Одним словом, спас он меня. Дружили мы с ним очень, но вот сейчас тяжело мне объяснить, какой он был. К нему можно было прийти с неразрешимой проблемой, и он, конечно, помочь не мог, но после разговора с ним на душе легче становилось. Плюс кругозор у него был широкий, читал много, плюс отец. Помню, я ему говорю как-то: Если в мире все так плохо, на кой черт тогда жить? А он: Хочешь – верь, хочешь – нет, а я, вопреки всему, верю, что все будет хорошо. Да, у компаний вся власть, но все равно мы победим. Ты хороший человек, я хороший, еще куча пацанов, не может быть, чтобы мы не могли ничего в этом мире изменить. Вы, кстати, чем-то с ним похожи, есть в тебе, Мишук, что-то такое, черт, не могу объяснить… вроде этой наивной веры, что ли…
Они выбрались через дыру в заборе и проехали по трассе далеко за рощу, где отдыхали в первый раз. На отметке «32 км» дорога делала крутой поворот.
– Почти приехали, – сказал Клюв.
За поворотом, с правой стороны обочины возвышался большой камень, метров пять высотой. Темно-серого цвета, с белыми вкраплениями, он напоминал гранит. Наверное, это был не гранит, но Мишке доставляло удовольствие считать скалу гранитной. Слева от дороги – откос. По краям дороги – крепкий железный бортик.
Возле скалы Клюв остановился.
– Смотри, Мишук, все просто. Через час из-за поворота выеду я. За мной будет нестись МАК. Твоя задача сидеть на скале и кинуть ему под колеса вот это, – он показал рукой на сверток в корзине. – Тогда он прямехонько залетит под откос.
– А с ним точно ничего не случится? – Мишка опасливо посмотрел вниз, – в этом месте трасса поднималась высоко над землей, метра на два.
– Я тебя часто обманываю? – строго спросил Клюв. – Все с водилой будет в порядке. У них ремни безопасности, две воздушные подушки, и бензобак из титанового сплава. Так что ищи местечко поудобнее, и пусть рука у тебя не дрогнет. Давай.
Все получилось, как планировал Клюв. Мишка забрался на плоскую вершину скалы, развернул сверток, в нем оказалась черная трехлитровая банка с машинным маслом, и принялся ждать. Ждать пришлось долго, Мишка даже заскучал. Зато все «дело» заняло не больше минуты. Сначала он услышал рев мотора. Потом из-за поворота вылетел Клюв. МАК был у него буквально «на хвосте», в каких-то пятидесяти метрах, и расстояние быстро сокращалось. Когда Клюв проскочил мимо Мишки, между ним и грузовиком было метров десять. Мишка примерно рассчитал момент, когда можно бросить банку, но вдруг понял, что не успевает, и кинул немедленно. Банка полетела вниз, перекувыркнулась и разбилась о радиатор грузовика. Масло попало на асфальт под правое переднее колесо. Грузовик вильнул в одну сторону, в другую, пытаясь справиться с управлением, но его уже понесло. Со всего разгона МАК влетел в ограждающий бортик, снес его и полетел под откос…
Мишка стоял и смотрел на грузовик, лежащий на боку. Задние колеса продолжали крутиться, боковые стекла разбиты.
– Ходу, – крикнул снизу Клюв. – Сейчас главное – уйти от погони.
Через поля, одному ему известными тропами, Клюв провел Мишку к огородам.

В то утро они выехали рано – Клюву надо было успеть на вторую смену. Он был в отличном настроении, вспоминал, как они провели время в субботу, и в следующие выходные снова приглашал на лиман.
– Нет, на полном серьезе, хватай Машку за руки за ноги и на пляж.
– Да она, я думаю, и так не против.
– Еще бы, кто ее еще на горбу катать будет. А если между нами, я думал, что она фифа красивая, а Машка человек что надо. Такие девчонки не каждый день попадаются, уж поверь мне.
Мишка в знак согласия кивнул головой.
Возле развилки велеры остановились. Можно поехать в Тоннель «пощекотать нервы», а можно и на Лесную. Право выбора Клюв предоставил ученику. Мишка решил, что надо на Лесную – он там еще не был.
– Хорошо, – охотно согласился Клюв. – Там сейчас почти никого не бывает.
Перед тем, как начать движение, Костик вздохнул:
– Эх, последний год развлекаюсь, хорошо, хоть тебя подготовил.
– Почему? – удивился Мишка.
– А ты думаешь, мы до старости по дорогам гоняем? Нет, шестнадцать-восемнадцать – предел, редко кто до двадцати. Тем более что дальше учеба, работа. А если власти узнают, что велер, можешь на карьере крест ставить, считай, всю жизнь будешь мусором заведовать.
Мишка об этом не задумывался.
– Да тебе рано еще такими вещами голову забивать, – усмехнулся Клюв. – И идти работать в шестнадцать не стоит, это у меня выбора не было. Отучишься в школе до упора, пойдешь в институт, это нормально.
Он уже занес ногу над велосипедом, собираясь садиться, но внезапно передумал.
– Самое интересное, – засмеялся Клюв, – что своего сына драть буду, если захочет покатиться по велеровской дорожке.
– Почему?
– Да потому что, кому хочется, чтобы его ребенок оказался под колесами?
Мишка нахмурился:
– А мы ради чего?
– Это ты меня спрашиваешь? Каждый по своей собственной причине. Я, например, ненавижу, когда мне указывают что мне делать, а что нет. Понимаешь, Мишук, – Клюв наклонился к ученику, заговорил взволнованно, пытаясь убедить, – нас же в угол зажали. Ты должен есть только то, что они продают, неважно, генная это инженерия, или пестицидами пропитанная дрянь. Ты должен отдыхать только там, где они отгородили тебе место, работать там, где они скажут, говорить и думать то, что они считают правильным. Скажи, чем им велосипед мешает, чем?!
– Но ведь велосипед не запрещен. Запрещено на трассу выезжать.
– Правильно. Я выезжаю на трассу не потому, что хочу водиле мешать, а чтобы показать, что у меня свое мнение, не то, что в газетах и по телевизору трындят. Я не согласен с ними, я хочу показать, что плевать мне на их запреты. Вот так-то, Мишук, – Клюв выпрямился и заговорил спокойнее: – А ты, ты сам должен знать, почему ты здесь, а то раздавят в один прекрасный день непонятно за что.
После этих слов он быстро сел в седло и, сильно оттолкнувшись, выехал на дорогу. Мишка последовал за ним.
Разговор сильно «зацепил» Мишку. Машинально крутя педали, он старался понять, почему же он стал велером. Ни до чего определенного не додумавшись, подошел к проблеме с другого конца, а что будет, если он перестанет кататься? Перед глазами встала мрачная картина: и что он будет делать? Ходить к бабушке? Играть во дворе с ребятами? Сейчас это все казалось далеким-далеким детством. Единственная светлая перспектива – это встречаться с Машей. Здесь предстоят открытия, от которых сладко замирает сердце, но лишиться Клюва и всех замечательных ребят, с которыми он познакомился на сходке?.. «А почему лишиться?» – спросил внутренний голос. «Ты же можешь ходить с Клювом на пляж, в кино…» Да, все это так, но, трудно объяснить, здесь, на дороге, Клюв совсем иной. Сосредоточенный, хладнокровный, смелый. Костик готов сражаться с кем угодно, хоть с Косым, хоть с МАКами, главное, чтобы за дело. В нем столько силы чувствуется. И, Мишка был уверен, все это Костик приобрел здесь, в битве с грузовиками. Мишка тоже хочет стать таким. А кроме того, он это только сейчас осознал с такой отчетливостью, его манила трасса, эта темная полоса, убегающая вдаль и сужающаяся к горизонту. Манил риск, когда свое мастерство, реакцию он ставил на весы против умения водителей МАКов. А сколько нового он открыл, какая природа за городом! Мишка раньше и не подозревал. До дружбы с Клювом он дальше аэродромного поля не ходил. Если бы не МАКи, Мишка взял бы у Костика велосипед, дал бы его Маше, и поехали бы они на Лесную или на Восьмерку. Места замечательные, почему их всего этого лишают…
– Не зевай, – раздался строгий окрик Клюва.
Мишка оглянулся, и еще не успев ничего увидеть, услышал характерный нарастающий гул приближающегося МАКа.
– Веером пойдем! – крикнул Клюв.
Мишка кивнул. Подпустив МАК поближе, они резко ушли в разные стороны. Грузовик успел лишь дернуться в Мишкину сторону, но слишком поздно. Через минуту белая громада грузовика скрылась за поворотом.
– Тут осторожней надо, – сказал Клюв, когда они приблизились к повороту. – Случалось, МАКи разворачивались за поворотом и ждали. Ты слушаешь – все тихо. Едешь вперед, а он тебе навстречу, голубчик, вылетает.
Они замедлили ход и метров за пятьдесят до поворота съехали с трассы и проехали опасное место обочиной.
– Нет, все тихо, – успокоился Клюв. – Вон за той рощей, – он вытянул руку вперед, указывая на узкую зеленую полоску, доходящую до самой дороги, – мы раньше сходку делали. Отличное место.
– А чего теперь на Восьмерке?
– Как Южный район заселили, так и ушли на Восьмерку – «южанам» сюда получается шестьдесят километров пилить…
Услышав рев двигателя, оба одновременно вскинули головы. Из рощи, до которой оставалось каких-нибудь сорок метров, ломая кусты, стремительно вылетел обогнавший их белый МАК и ринулся прямо на велеров. Мишка, не тормозя, резко свернул вправо на обочину и дальше на поля, успев заметить краем глаза, что Клюв пошел за ним. МАК прыгая по колдобинам поля, несся наперерез. Раз-два, вдох-выдох, быстрее, Мишка, эх, шины скользят на мокрой от росы траве.
Он проскочил в каком-то метре от белой машины. Через секунду услышал сзади хруст и крик…
МАК давно уехал, а Мишка не мог заставить себя подойти к лежащему на траве Клюву. «А может, жив?» – в который раз приходила в голову настойчивая мысль. Но он знал, что это не так. Грузовик практически передушил тело пополам, оставив жуткое месиво из крови, костей и одежды. Вместо живота каша, чего не скажешь о лице. Не тронутое ни единой царапиной, и даже гримасой (он что, и боли не успел почувствовать?), оно хранило спокойное, сосредоточенное выражение.
«Не люблю, когда мне указывают, что мне делать, а что нет», – вспомнил Мишка их недавний разговор.
Вдали послышался вой сирены…

Глава VII

Дома был жуткий скандал. Верного заперли в кладовке и пообещали в следующее воскресенье продать. Мать больше плакала, отец молчал. Когда мать выдохлась, он забрал Мишку в детскую комнату. Здесь отец вытащил из кармана старую, выцветшую газету и молча протянул сыну. На последней странице Мишка нашел: «Ежегодный марафонский заезд велосипедистов». Фамилии участников: Волчин, Сабич… Векшин – отец. В шлеме и не узнать. Мишка вопросительно посмотрел на отца. Тот отвел глаза и стал рассказывать, что раньше велосипеды были почти у всех. Предлагали даже отменить городской транспорт. Но ничего не получилось, не важно, почему, я не могу тебе сейчас объяснить… Он замолчал надолго, низко опустив голову. А когда поднял, в глазах стояли слезы:
– Ты хоть представляешь, что бы с нами было, если бы ты оказался под колесами?!
Мишка всхлипнул (вот где его прорвало) и уткнулся в отцовское плечо…
Через два дня он пошел в школу. Там ждал очередной сюрприз. На первом уроке старая Зоя Петровна взяла его за руку и вывела на середину класса.
– Посмотрите, – громко начала она, – перед вами велер!
Слово «велер» было произнесено таким зловещим тоном, что Мишка сам содрогнулся. И началось… Выступали Зоя Петровна, Демина, Зина и Лора. Как это он не замечал раньше, что Демина и Зина на Зою работают? Она, наверное, и речь им написала: «Позор школы, предал коллектив, подумал бы о родителях». Так ненатурально, что слушать противно. Правда, про Лору этого не скажешь, человек искренне верит, что искореняет зло. Собственно, три месяца назад Мишка думал точно так же, как она… Взгляды у всех одноклассников уничтожающие, Гусь даже улыбается гаденько. Ни у кого к Мишке сочувствия нет. Ни у кого, кроме Маши. Тем Мишка и вытерпел – посмотрит на первую парту: «Держись, Мишка», – говорит Машин взгляд, и сразу силы появляются. Можно дальше слушать про свои злодейства.
Через час все закончилось. Мишка был осужден. Правда, его обещание «исправиться» было благосклонно принято, но дали испытательный срок два месяца. Под Машино наблюдение. Интересно, как это она устроила?
Уроков в тот день не было, только расписание дали и отпустили. Усталый и потерянный шел Мишка домой, даже ноги поднимать сил не было. На душе очень противно было. Ведь неправда все от начала до конца. И что Клюв поскользнулся, и что водитель не успел отвернуть… Его размышления прервала Маша, она на углу ждала.
– Тяжело?
– Угу, – кивнул Мишка, и неожиданно для самого себя предложил: – Пошли на поле?
Они забрались в самую середину аэродромного поля. На три километра вокруг ни души, только кусты шиповника и трава. Здесь Мишка расстелил пиджак на сухую, теплую землю, и они сели.
– Ты знаешь, что такое отчаяние? – спросил Мишка.
Маша откинулась назад, выставив руки для опоры:
– Знаю, Миша. Я ведь с шестого класса люблю тебя, как ты к нам перешел.
Мишка повернул голову – ну и лицо у нее, аж страшно!
– Как сейчас помню, стоим мы со Светкой на перемене, а она мне все уши о Славке прожужжала, как же – первый красавец! Ну а я ей полуискренне, больше, чтобы досадить, говорю: «Да ладно, Славик красивый, конечно, но очень себя любит. Мишка, например, гораздо лучше его». Она в ответ: «Так Мишка же некрасивый». А я смотрю на тебя, ты как раз у окна стоял, с Генкой разговаривал и улыбался. И такое у тебя счастливое в тот момент лицо было, что я как-будто в первый раз тебя увидела. И все ждала, когда же ты меня заметишь. А ты… Ты маленький еще был. Ну, вот теперь, кажется, дождалась.
Теперь Мишка многое вспомнил, точнее, переосмыслил. И как он должен был играть Ромео, а она Джульетту, и когда он заболел, Машка отказалась играть. И мимолетные взгляды при встречах, как бы ожидающие от него чего-то. Да, он не понимал.
Выговорившись, они стали играть в «терпелку». Маша вслух читала «Экзаменатор по физике», а Мишка щекотал ее травинкой. Ей должно было быть очень щекотно, но по ровному спокойному голосу этого никак нельзя было определить. Она бы, наверное, выиграла, но Мишка сжульничал, прикоснувшись губами к розовому из-под облезающей кожи уху…

– У тебя есть сорок рублей? – спросил Мишка, когда они шли домой.
– Да, а зачем тебе?
– Не хочу велосипед продавать, а родители просят показать деньги.
– Ты что, собираешься дальше ездить? – Машка не на шутку испугалась.
– Да.
– Миша, а если тебя как Костю? Я понимаю – это случайность, что он поскользнулся, а вдруг?
Мишка вздохнул, потер нос и рассказал, как грузовик притаился в роще, подпустил их и настиг на поле. Маша слушала, открыв рот, с расширившимися от удивления глазами.
– Но почему? – только и смогла спросить девочка, когда он закончил.
– Не знаю, – опять вздохнул Мишка, – какая-то жестокая борьба идет между нами и водилами, но причин я не знаю.
– А что со мной будет, если тебя?..
– Но Шура…
– Мне наплевать на Шуру, я о себе думаю!
– Я буду осторожен, – он остановился и примиряюще погладил мягкие черные волосы, – очень.
Было видно, что Маша не согласна, но, взглянув на его строгое решительное лицо, осеклась, решив продолжить этот разговор позже. А Мишка шел и думал о том, что будет ездить на трассу, чего бы это ему ни стоило. Вопреки неприятностям в школе, вопреки обещанию родителям, вопреки сопротивлению Машки. Ради Клюва, ради ребят, ради самого себя. Чтобы никто, и прежде всего он сам, не мог сказать, что его заставили отказаться от трассы. «Не люблю, когда мне указывают», теперь он хорошо понимал смысл этих слов.

Через месяц, в один из выходных, Мишка вышел из дома и направился к Маше. Она ждала у подъезда. Для всех они пошли гулять, а на деле расстались у гаража Клюва. Он сел на Верного, привычно чмокнул Машу в щеку и покатил на трассу. А она пошла в библиотеку, подругам не доверяла. Возле детского сада Мишка встретил Шуру с каким-то долговязым парнем. Девушка отвернулась, сделала вид, что не заметила. Зря, Мишка видел их не первый раз и уже привык.
Мишка медленно крутил педали, он еще не решил, куда поедет: на Лесную, в Тоннель или в Карьер. Проезжая бочку с квасом, заметил мальчишку на велосипеде, его лицо показалось смутно знакомым. Кто-то из молодых велеров? Возможно. Уже отъехав на целый квартал, Мишка хлопнул себя по лбу и остановился: это же Димка, его семья недели две назад вселилась в квартиру Клюва, когда мать Костика уехала жить в деревню. Никогда бы не подумал, что у него есть велосипед.
Мишка развернулся и поехал обратно. Димка к тому времени уже катил по направлению к дому. Мишка обогнал соседа и резко затормозил перед самым его носом. Молодец, реакция есть, успел отвернуть.
– Куда едешь?
Димка помедлил, видно пытался понять, к чему эта остановка и вопросы, не таится ли здесь опасность? Возможно, он чем-то обидел нового соседа и забыл об этом?
– Домой, – наконец осторожно ответил мальчишка.
– А чего не в парк?
– Скучно там.
– Ясно. А во дворе?
– Никого не было. Может, сейчас вышли.
– Ясно.
Мишка испытывающе посмотрел на парня.
– А хочешь на трассу?
…
– Хочу.
Твердо сказал и паузу сделал, значит, знает, о чем речь идет, говорили им в школе.
– Тогда поехали, – Мишка улыбнулся. – Только сначала твой драндулет приведем в чувство.
– Это не драндулет, – твердо сказал Димка.
Серьезный парень!
– Ну, извини, – примиряюще сказал Мишка.
Через час, на Ивановской улице, Мишка еще раз внимательно посмотрел на новоявленного ученика:
– Ты пойдешь первым. Дорога сначала узкая, потом расширяться будет на восемь полос. Посмотришь наверх – увидишь светофор…

Из статьи А. Мухина “Несколько страниц истории”.

Когда в 2089 г. разразился Экологический скандал, казалось, что партии Зеленых и Медиков смогут сыграть значительную роль в его разрешении. Им удалось представить серьезную программу, одним из основных пунктов которой был частичный запрет деятельности, связанной со сжиганием топлива, и постепенный переход на экологически чистые виды производства. Их программу поддерживала часть группы Ученые. Но нефтегазовым компаниям после объединения в Единый Концерн удалось завоевать большинство во время Второго Всемирного голосования, хотя не обошлось и без крупных уступок, как например, запрет частного автотранспорта.
Когда большинство людей проголосовало за Умеренную программу, вряд ли кто-то догадывался, насколько широкие полномочия они дали Единому Концерну. Результатом стала диктатура, длившаяся сорок девять лет. За эти годы от партий Зеленых и Медиков осталась лишь формальная видимость оппозиции. Программа перехода на экологически чистые виды производства была замедлена настолько, что, по подсчетам специалистов, должна была завершиться через сто двадцать лет! (К тому времени должны были полностью истощиться природные ресурсы газа). Об искажении истории, чудовищной школьной программе и службе Бдительности писали слишком много, чтобы сейчас останавливаться на этих вопросах подробно.
В этих условиях «вакуума правды» единственные, кто реально боролся против деспотии Концерна, были движения Молодые ученые и Велеры. Никак не связанные между собой внешними связями, они не были похожи и внутренне. Движение Молодые ученые было организовано в 2095 г. Самуэлем Керро. Члены организации прекрасно понимали обстановку, сложившуюся в мире, выработали способы противостояния и конечную цель. Основным недостатком движения была оторванность от масс. Девяносто девять процентов населения просто не знали о его существовании.
Движение Велеры, напротив, было изначально стихийным и таким осталось. Никто не знает, когда оно было основано и кем. Конкретных целей и задач не было. Но именно оно сумело стать той кузницей, которая выковала оппозицию существовавшему порядку. О велерах знали все. Каждый двадцатый мальчишка от двенадцати до восемнадцати лет был велером. Их, и именно их, справедливо боялся Концерн. Чего стоит, например, тот факт, что секретным предписанием всем водителям было поставлено в обязанность «сбивать хулиганов, заполонивших дороги…» А знаете ли вы, что из семидесяти членов группы Противостояние шестьдесят два человека в прошлом были велерами!
Будем откровенны, движение Велеры вело настоящую войну. Приведу цифры ужасающей статистики: с 2089 по 2138 гг. на дорогах погибло сто сорок семь тысяч ребят, средний возраст которых четырнадцать лет…