Людмила Машковская
                                                                     

          За окном тоскливо завывал ветер, отчего было ещё горше… Пришла зима и с ней новая жизнь к которой Алька был не готов… Он курил одну за другой сигареты, не заметил сбежавшего кофе… Сильный телом и духом, он реально не знал как понять и , что ещё хуже, как принять ситуацию в которой он оказался. Его израненная душа металась в поисках подпитки, чтобы обрести силы жить дальше… 
             С раннего детства Алька слыл смелым, отчаянным и справедливым парнем. И за эту самую справедливость сражался, как волк! Возможно, это гены не давали ему безразлично  смотреть, как обижают слабого. Он всегда вставал грудью за сирых и убогих. Именно таким сирым был в классе Анатолий: тихий, робкий, трусливый. При знакомстве, потупив взгляд, он протягивал руку и застенчиво произносил: «Толян».  Учиться не хотел и как девчонка плакал от насмешек и подзатыльников одноклассников. 
 Жили мальчишки в одном дворе, рядом со школой, в одном  доме и даже в одном подъезде. Алька – на третьем этаже, Толян – на первом. Вместе ходили в школу, вместе во дворе гоняли мяч. Толян старался не отходить от Альки ни на шаг, везде афишировал – это мой дружбан! И Толю, конечно же,  оставили в покое. Все панически боялись Альку – кареглазого Аполлона, с волосами чёрными как смоль. Его отец – азербайджанец,  мама – русская, жили дружно и счастливо. Всегда вместе – в магазин, на дачу, на пляж. Алька бережно брал за руку маленькую сестричку, так и шли: он – огромный и тёмный, как Демон, она – беленькая, хрупкая дюймовочка (в маму).
             У Толяна тоже была младшая сестра, но он не то, чтобы гулять с ней за ручку, он её вообще не замечал. Его родитель пил, причём беспросветно, обижал мать. Дети, боясь его гнева, прятались в шкафу. Две семьи – два разных полюса.
 «Как такое возможно», – удивлялись учителя – дружба  детей из разных  миров! Алька занимался  боксом. Толян, не имея интереса ни к учёбе, ни к спорту, просто в поисках приключений,   бродил по городу или валялся на песке у реки.  
  Алька решал за Толяна все математические задачки, ведь тот совершенно ничего не смыслил ни в алгебре, ни в геометрии. Смотрел на учителя, моргал глазами, морщил свой маленький лобик, пытаясь  создать видимость хоть какой-нибудь мысли на лице, не обезображенном интеллектом – тужился, но безрезультатно. Получалось, что Алька учился за двоих. Какая – то странная дружба была у них. Алька для Толяна был защитой, опорой,  делился   деньгами, выданными ему на завтрак. Толян всё это принимал как должное, во всём пытался подражать Альке и ничего не давал взамен. Да и что тут дашь? А Альке ничего и не нужно было.   
              Годы летели стремительно. Вот и выпускной отгремел – позади школа!  Со школой прощались все, пьяным, в дрова оказался один Толян. Алька его чуть живого на себе притащил домой и, прислонив к двери, нажал кнопку звонка. Сам поднялся выше. Он слышал как запричитала мать Толика: «Дождались. Пьянь! Весь в отца.»  Толян хорохорился, размахивая руками что-то бормотал, пытался оправдаться. Алька хмыкнул, услышав его: « Я взрослый! Всем смирно!»
«Ты смотри, расхрабрился», - пронеслось в голове. 
               Началась взрослая  жизнь, где нужно было принимать важные решения, выбирать профессию. Алька легко, без подготовки, поступил в институт на серьёзную специальность, Толян сдал документы в местное профтехучилище.  
    Толян изменился. Из сопливого, вечно хнычущего подростка, он превратился в высокого брюнета. Объемная рубаха скрывала его худобу. Вьющиеся длинные волосы были его гордостью. Он с превосходством поглядывал на мир с высоты своего огромного роста;  на первый взгляд тихий и скромный, на самом деле глупый и недалёкий, в компаниях многозначительно  помалкивал. О чём говорить, если не прочёл в жизни ни единой книги?  Научился, правда, бездарно, кое-как бренчать на гитаре и сексуально мурлыкать. На этом его достоинства заканчивались.  
Алька же, напротив, много читал, блистал эрудицией и обладал прекрасными ораторскими способностями.
 После ПТУ   Толян  устроился на стройку простым водителем грузовика. Автомобильный парк располагался недалеко от супермаркета, куда Толян частенько забегал перекусить. Именно здесь ему повстречалась красавица, глаз не отвести. Девушка работала в магазине старшим продавцом – консультантом.  Спокойная, умная – все  удивлялись, как она могла обратить внимание на недотёпу Толика,  но любовь – зла! . 
 Алька блестяще закончил ВУЗ. Получил прекрасную должность. В отличие от Толяна его дама сердца, голубоглазая блондинка Глафира – далеко не красавица, любила ночные клубы и умом особо не блистала. Не зря говорят – притягиваются противоположности. Единственным достоинством Глафиры была её молодость (моложе Альки на пять лет). Глафира пустила в ход все свои чары и Алька, не искушённый женским вниманием, женился. 
Не долго думая и Толян последовал его примеру. И так, в один месяц  друзья обзавелись семьями. А спустя год в обеих семьях произошло пополнение. Родились девочки. Алька ликовал! Его дочь, как две капли воды, была похожа на его младшую сестрёнку. Он заботился о малышке, вставал к ней по ночам, носил на руках, волновался, когда резались зубки и она плакала… Толян же всем своим видом показывал недовольство. Он хотел сына и попрекал жену, что посмела ослушаться и родить девку…
Вначале молодые жили со стариками. В трёхкомнатной квартире всем места хватало. Но спустя несколько лет родители Альки перебрались на дачу, на свежий воздух, решив, что так будет лучше всем. На даче, с добротным домом, горячей водой, прекрасным садом и огородом им действительно было комфортно.
 У Толика всё было иначе. У него в квартире отсутствовали элементарные условия, необходимые для нормальной жизни. А когда родился второй ребенок, вообще стало невыносимо. Быт захлёстывал. Не утихали скандалы. Его родителям ничего не оставалось, как переехать в деревню, в старый, хилый от времени домик, доставшийся им по наследству . 
Нина работала по двенадцать часов в супермаркете. Толян выходил в автомобильный парк на смену через сутки. В свободный день бездельничал: валялся на диване, пил пиво в прикуску с таранью, смотрел телевизор, в основном боевики или порнушку. В общем, жил в своё удовольствие.
 Алька же трудился в поте лица. Его старания увенчались успехом – получил чин, возглавил серьёзную службу.
     Время никого не щадило – вот и первая седина на висках. Алька по долгу службы   был вынужден часто и надолго уезжать в командировки. Его семья ни в чём не нуждалась. А вот семья Толяна по-прежнему бедствовала, держалась на хрупких плечах его миловидной супруги.
   Однажды, когда Толян в свой очередной свободный день прожигал жизнь на диване, к нему зашла соседка. Глафира – Алькина жена пожаловалась, что в ванной не закрывается кран. Толян лениво, нехотя поднялся с дивана, взял разводной ключ… Ванная комната соседей сверкала голубой плиткой с замысловатым узором до самого потолка. На потолке красовались встроенные маленькие цветные светильники. После своей ванной комнаты, выкрашенной в зелёный цвет ещё его родителями с торчащей лампочкой на потолке, Толяну показалось, что он попал в сказку. Когда с работой было покончено, Алькина жена накрыла стол, поставила бутылку виски. И снова Толян обалдел глядя на сервировку стола: большой горкой лежали бутерброды с красной  рыбой, рядом – с чёрной и красной икрой. Дымилась молодая картошечка, щедро посыпанная укропом.  Толян в жизни своей не пробовал чёрную икру. И, признаться, даже молодой картофель был ему пока не по карману… Хотя можно было бы вырастить свои овощи, но это на огороде надо вкалывать, чего ему откровенно, не хотелось… Вот и довольствовались малым –  всё макароны, да лапша... Раньше Толян никогда не был в гостях у друга.  Лучше бы он ничего этого не видел, чёрная зависть захлестнула его, и ком подступил к горлу… 
- Ща приду, – бросил  небрежно. Спустился вниз, быстро переоделся в новую футболку, шорты, облился дешёвым одеколоном и, взяв гитару, бегом, через две ступеньки полетел обратно. Глафира, в отличие от скромницы Нины – супруги Толика,  была разбитная бабёнка. Она  давно положила глаз на тихого, добренького Толю. Бутылку виски быстро опустошили.  Толян снова и снова возвращался к бутербродам:  «Живут  же люди, – не покидала его злая мысль, – всегда и везде этот Алька был лучшим! И в школе, и в спортзале,  и в институт поступил, и карьеру сделал. Одна его квартира чего только стоит: шикарная мебель, дорогой  линолеум, бархатные жёлтые шторы, отливают золотом, а люстра… вообще нет слов. А он, Толян Самойлов как был, так и остался лохом и  неудачником».                      
Всё это вихрем пронеслось в голове у Толяна. Он кипел завистью. Всю свою жизнь он завидовал другу. Завидовал, тихо ненавидел и боялся! И вот, подходящая ситуация отомстить! Толян встал, отшвырнул   гитару  и страстно обнял жену друга, которая не думала сопротивляться. Так для Толяна началась сладкая счастливая жизнь. Теперь каждый последующий день, он прямо с утра мчался на 3-й этаж, к чужой жене, где его ждала вкусная еда, разнообразный секс, уютная постель. Как же прекрасна и сладка месть! За всё! За свою никчемность, слабость, неустроенность. Теперь он гордо, петухом расхаживал перед своей Ниной,  даже стал покрикивать на неё, и на Альку начал смотреть свысока. Здороваясь, снисходительно повторял: ”Ну, привет, привет…”
                        Алька ничего не замечал. Он трудился, порой без выходных, забывая об отдыхе.. И только его ангел-хранитель, искренне жалея его, плакал по ночам…Его жена и раньше  изменяла  ему и умело   скрывала свою похотливую суть от строгого супруга. А сейчас особенно угождала ему, выполняя все его желания. 
                     Толян всё больше наглел. Со своей супругой он виделся всего несколько часов в день, она его не раздражала. В тягость стали дети. В его дурной голове крутились мысли только о Глафире. И всё бы хорошо, но страх быть разоблачённым не давал ему покоя. На свою жену и детей чихать он хотел, а вот Алька… Он панически, всю жизнь боялся его, как огня.  Его, справедливого, с каменными мышцами и горячим нравом. 
 Однажды, когда Толян в очередной раз поднялся на третий этаж, дверь ему открыл Алька. Толян стоял, испуганно тараща глаза, не зная, что придумать, как объяснить свой неожиданный визит к соседу, да ещё с гитарой. Алька тоже удивился:
 -Тебе чего?
- Да, нет, ничего! – Толян смущённо опустил глаза, – давно не виделись, хотел пообщаться. 
- А как узнал, что я приехал? Я ведь поздней ночью вернулся!  Алька испепелял его взглядом: смотрел прямо в глаза, не мигая.     
  - Мне не спалось, курил, в окно видел, как ты подъехал – сбиваясь, лепетал Толян. 
   - Для общения существуют выходные, – Алька ответил резко, как всегда, – можно на базу отдыха выехать на озеро, я оплачу, – сказал, как отрезал.
 Затем взял барсетку, запер дверь, стал спускаться вниз. Толян засеменил следом. Алька снова спешил в командировку, теперь на три дня. Толян в окно наблюдал, как отъехала машина друга, и почти бегом поднялся на третий этаж, где ему тут же охотно распахнули дверь. 
    Впервые   Толян не ночевал дома. Он по- хозяйски пользовался всеми благами друга, заработанными честным и тяжким трудом. Теперь даже спал в его постели. Утром, едва рассвело, он как вор, тайком спустился по лестнице, неслышно открыл дверь в квартиру.                 
  Нина не спала. В кухне горел свет. Женщина давно поняла, что творится с её мужем. Тихая, не скандальная, она просто задала вопрос в лоб: 
- У тебя это серьёзно? 
 -Что серьёзно? – насторожился Толян.
 -Ты не спишь со мной уже полгода. Значит, спишь с другой, - спокойно сказала женщина.
-Ты дура! – заорал  Толян угрожающе, – лечи голову! Я был на работе!
- В тапочках? – Нина горько усмехнулась, – не к Алькиной ли супруге ты зачастил?
Толян испуганно закрылся в спальне, стал судорожно натягивать рабочую одежду. До начала смены оставалось полчаса…
  В выходные Алька, как и обещал, устроил пикник с шашлыками и вином у чудесного озера, где отдыхали только избранные. Простому люду туда дорога была заказана. Толяна снова охватила зависть, граничащая с яростью.
                    – И как тебе всё так легко удаётся? - после третьей рюмки вдруг выпалил он. Алька впервые посмотрел на него другими глазами.
   - Легко даётся, говоришь?  - резко поднялся.
- Кто тебе мешает пахать, чтобы не голодали твои дети? Кто или что? Диван, леность, неспособность вообще к труду? Крутишь баранку через день, но в свободный – то день можно было ещё чем-то себя занять. Хочешь, иди ко мне, в транспортную службу, я тебя водилой устрою? Ты ведь больше ни хрена делать не умеешь! Будет дополнительная  копейка в семейном бюджете.
 Нина с надеждой оглянулась на Толяна. ”Хотя бы согласился, сил нет тянуть весь дом на своих плечах,- да ещё работа по 12 часов», - мелькнула мысль.
- Я подумаю, – Толян замялся, – это очень утомительно каждый день работать. Уже ж возраст наступает на пятки, - оправдывался   он. 
- Мы с тобой одногодки, если ты забыл! О детях подумай. В институты надо бы их пристроить. Деньги будут нужны.
- Да какие там институты, – хмыкнул Толян, – херня всё это! Я вон прожил без институтов и ничего!
- Прожил? Нет, ты у Нины на шее всю жизнь просидел, – Алька вышел из себя, – Не стыдно? Ты ж, мля, мужик! Как был ты никчемным тюфяком, так и остался!
 Толян скривился и из боязни продолжать спор, дабы не получить по физиономии, замолчал. 
 Пикник как-то не задался. Алька обнял супругу, увёл в домик. Толян от неожиданности подпрыгнул. Засуетился, забегал по территории базы отдыха, не обращая внимания на жену. Нина прилегла на кресло- качалке, любовалась природой. Толян слонялся по берегу, затем неожиданно свернул к дому. Резко распахнул дверь, вошёл внутрь и невозмутимо спросил: ”Здесь есть удочки?” Алька с супругой предавались любовным утехам.  Алька опешил. Поднялся, взял Толяна за шиворот, молча выставил его за дверь и закрыл засов. Толян кипел злостью. Со всей дури лупанул ногой в дверь и быстро спустился со ступенек. Он привык кувыркаться с женой друга, тем более, что Глафира ему твердила, что у них с мужем давно ничего нет… А тут… такое…
На глазах у изумлённой жены Толян быстро побросал в сумку вещи и дёрнул её за руку. -      - Пошли отсюда!  
 -Куда пошли? И чего ради? До города восемь км, транспорт здесь не ходит!- Нина удивлённо повернулась к нему. Толян бешено сверкал глазами.
- Сказал тебе, уходим, значит уходим! – не успокаивался и снова потянул её за рукав.
-Тебе надо, ты иди! Нина отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Я поеду обратно с соседями. 
Толян  с остервенением громыхнул калиткой металлического кованого забора и побрёл вдоль трассы. Два часа стоял на солнцепёке, пытаясь поймать хоть какую-нибудь попутку. Наконец ему повезло:  остановилась какая-то рабочая машина.
       Толяна как подменили. Из тихого, забитого (не выдавишь и слова), он превратился в наглого и хамовитого. На детей повышал голос, сыпал оскорблениями в адрес супруги.
В тот вечер Нина сдавала смену, задержалась на работе. Вернулась поздно. Мужа дома не было. Не появился он и утром.  Он не просто исчез, он забрал все сбережения, которыё Нина откладывала из своей зарплаты  на новый телевизор.   
 В пятницу Алька вернулся домой раньше обычного. Дома – никого! Дочь уехала по путевке в Турцию. Глафира, скорее всего вышла в магазин. Прилёг в гостиной и уснул. Проснулся от резкого звука сработавшей сигнализации. Вышел на балкон. Заматерился – снова кошка прыгнула на капот. Жены всё ещё не было. Только сейчас заметил какой-то хаос в квартире. Разбросанные вещи, открыта папка с документами, пустая коробка, где хранились сбережения… Итак, кто-то похозяйничал в их гнёздышке. Пропали деньги. Стал вспоминать…Сколько там было? Тысяч тридцать – сорок – зелёных! Попытался дозвониться супруге, тщетно. Взглянул на часы – четверть двенадцатого ночи.  И где может быть Глафира? Спустился к соседям. Нина ожидала его. Она давно всё поняла.  Толян и Глафира исчезли в одно и то же время. Их телефоны не отвечали. Нина рассказала, что в последнее время Толян не ночевал дома. Алька сопоставил дни и понял: в эти дни он ездил по служебным делам, в командировку.  
                  В голове не укладывалось: Толян – хлюпик, нытик, недотёпа, неуч по определению, увёл у него жену? А Глафира – молодец! Выгребла из общего кошелька всю наличку.
                    Алька не мог смириться с предательством людей, которых он считал своими близкими. Те, за кого он стоял грудью, кому всю жизнь был защитой и опорой, беспощадно всадили ему нож в спину. По своим каналам Альке не составило особого труда пробить их место нахождения: поганцы сбежали за 350 км от дома в глухой приморский посёлок. Спустя месяц Алькина машина остановилась у торца старого двухэтажного дома, где беглецы снимали квартиру. Квартира в ста метрах от моря – дорогое удовольствие. Алька прикинул по деньгам: финансы у них скоро закончатся. Такими темпами – через полгода точно… Никто из этой парочки не умеет зарабатывать деньги. Как они собираются жить? 
Время на часах показывало полдень. В это время Глафира только просыпалась. Ну, ещё минут пятнадцать-двадцать и они выйдут. Алька закурил, жадно вдыхая дым…   Он хорошо знал свои кадры: спустя двадцать минут действительно открылась дверь подъезда. Толян, дурачась, расшаркивался, придерживая дверь, прыгал вокруг Глафиры, изображая угодливого принца, делал реферансы, Глафира громко хохотала… Обнявшись, они  направились к морю. Алька осторожно объехал влюблённую парочку и заслонил им путь. Вышел из машины и молча, хмуро скользил взглядом по своим ещё некогда близким людям. Глафира опешила, увидев Альку, закричала как подбитая чайка и, сломя голову, помчалась вниз по дороге к морю. Толян – бравый водитель, включил, было, здоровый пофигизм, но увидев сумасшедший горячий взгляд бывшего своего друга, после минутного замешательства ринулся вослед за ней. Алька в два прыжка настиг его, выбил почву из-под ног. Толян оказался на коленях. Так и стоял на коленях, дрожа всем телом, вытирая сопли, пускал такую мужскую слезу, скупее которой не бывает! Твердил как мантру: ”Только не убивай! Только не убивай! Прости!” Алька, собрав волю в кулак, остановился. Одного его удара хватило бы, чтобы сделать Толяна инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Как-то не так он представлял себе эту встречу. Алька отвернулся, его чуть не вывернуло. Неожиданно ощутил всю мерзость и никчемность человека, которого он  защищал всю жизнь. Брезгливо сплюнул и сел в машину. 
                       Идиллия у беглецов, действительно закончилась через полгода, вместе с  украденными деньгами. Куда- то испарилась романтика. Настали злые будни – закрылись аттракционы, разъехались отдыхающие; приморский посёлок опустел. Мало того, что тоска смертная, так ещё и о куске хлеба надо думать... В захолустье найти работу – пустая трата времени. Но Толяну повезло: он сумел устроиться водителем трактора. И тут же стал упрекать Глафиру, что она бездельничает…  И что делать ей,  не привыкшей к труду? Нет и ещё раз нет! Не станет она после двадцати лет роскошной жизни прозябать в нищете. Какая может быть работа? Нет у неё ни образования, ни специальности 
Когда Толян в очередной раз, поворчав, ушел на работу, решение пришло мгновенно.. Она, наспех собрав вещи, вызвала такси и отправилась на вокзал, в  тайне надеясь вернуться под надёжное крыло своего мужа. Ведь на развод он так и не подал.
                Алька не мог справиться с ситуацией. А тут ещё дочь собралась замуж. Ушла на квартиру к будущему супругу. Алька остался совершенно один… За что судьба так с ним? Он мучительно искал причину происшедшему и не мог найти. Единственным его утешением стал алкоголь. У него не укладывалось в голове: Толян – сопливый, безвольный, бесхребетный, презираемый всеми – тот, за которого он везде стоял грудью, увёл у него жену… Перед глазами стояла Глафира. Как вообще такое возможно: друг и любимая… У него, ведь собственно, кроме них никого в жизни не было…
 Каждый Алькин день начинался с бутылки коньяка. Он таким образом пытался заглушить боль, чтобы не сойти с ума. На службе старались этого не замечать, понимая ситуацию.
 Многочисленные девицы сражались за его внимание. Но никто из них не мог заполнить его душевную пустоту.
…Глафира неслышно открыла дверь своей бывшей квартиры. «Надо же, даже замок не сменил. Ждёт меня!» – пронеслось в голове. . Алька спал, склонив голову на стол. На столе стояли бутылки с дорогим коньяком. Одна почти пустая. Из закуски - ничего 
Глафира воспрянула духом: « Он страдает из-за меня... Запил! Прекрасно! Сейчас она его разбудит. Потом – секс! Он любит секс по утрам… И всё вернётся на круги своя». Осторожно прикоснулась к его плечу. Алька открыл глаза. Спокойно взглянул на Глафиру. Налил в бокал виноградный сок. Пил медленно, маленькими глотками. Глафира сбивчиво что-то бормотала,   оправдывалась. Наконец он встал. Произнёс кратко: «Давай!» Та поспешно стала стягивать с себя платье. Алька ухмыльнулся: «Ключи давай!» - и выставил её за дверь.