Михайлов Владимир

На душе было дискомфортно, как в вагоне пригородного поезда. Войдя в него, отыскал удобное место и сел.
- Теперь можно ехать, - доставая свои кроссворды и ручку, сказал сам себе.
Отгородившись от окружающего мира, погрузился в свободные клетки, заполняя их нужными словами.
А между тем, суета множила число пассажиров. Спрессованные теснотой, они ждали отправления поезда. От жары таяли голоса. Лишь один капризный ребёнок громко плакал, испытывая нервы терпеливой мамы.
Вдруг, совсем внезапно, меня оторвали от кроссворда и пронизали насквозь невидимые лучи, умывая мягким светом глаз. На меня смотрела женщина. От её взгляда в вагоне стало уютно и светло. Совсем рядом, словно журчащий ручеёк, уже не плакал, а смеялся ребёнок. Взбадривалось тело, не замечая, как душа и сердце вступали в сговор против ног.
- Нам пора выходить! - кто-то слегка толкнул меня в плечо.
Ноги послушно выполнили команду, а душа и сердце настаивали остаться.
Тронулись колёсные пары, унося поезд с женщиной. Ноги продолжали путь в противоположную сторону.
Эх, знали бы ноги, уносящие тело, что душа и сердце остались в ушедшем вагоне - около женщины с шалью.