Владимир Михайлов
Асфальт продавливался под тяжестью машин. Он, как живое существо натружено дышал, признавая силу воздействия жары, и горячим дыханием отравлял воздух.
Птицы прятались в тени, не подавая признаков жизни, а мозги большинства взрослого населения варились в черепных котелках. Варились, но не у всех варили…
Остановился троллейбус. Открылись двери, желающих выйти не нашлось. Стоящие на остановке лениво разглядывали, изнурённых теснотой пассажиров, но никто не пожелал разделить их участь. Люди продолжали стоять, ожидая очередного троллейбуса.
Внезапно появились два крепких парня, за ними, едва успевая, следовала женщина с пышными формами. Парни ринулись к дверям, грубо спрессовывая, находящихся в салоне людей. Вероломно став пассажирами, они сумели найти место и для женщины с крупными формами, замкнув её с двух сторон, как заложницу, атлетическими фигурами.
Троллейбус тронулся. Довольные собой, мужчины беседовали. Спутница же, тяжело дыша, молчала. Её крупное раскрасневшееся лицо украшали счастливые зелёные глаза. Вздымалась декольтированная грудь, как свидетель не восстановившегося дыхания. Язык постоянно пытался увлажнить сухие губы.
Отдышавшись, она оживлённо вмешалась в разговор мужчин. И теперь, казалось, что ни духота, ни теснота – условия, в которых находились все пассажиры - не удручали её. Разве что раздражал один из приятелей, стоящий сзади. Он постоянно исподтишка щупал спутницу, при этом продолжал беседу с товарищем. Сначала это забавляло пышную даму, но вскоре стало надоедать. Из её уст полилась «украшенная» скверными словами речь.
- Заткнись! – грубо прервал спутницу стоящий к ней лицом приятель,- ты привлекаешь к себе внимание людей.
- Мне наплевать! – громко сказала она, - меня здесь никто не волнует.
- А я говорю, молчи! – повышая голос, угрожающе процедил сквозь зубы мужчина.
В это время у стоящего приятеля сзади, мозги от жары достигали «готовности». Так, во всяком случае, казалось, когда он без стыда и совести назойливо поглаживал талию подруги.
- Убери свои клешни! – очередной раз потребовала она, - а то, как ё…, мало не покажется.
В салоне сказанное приняли молчанием.
Совсем неожиданно для окружающих, стоящий лицом к ней приятель, сильно ударил подругу по лицу. Она удержалась на ногах благодаря лишь тесноте. Опустив голову, пострадавшая под козырьком блайзера спрятала глаза, но не смогла спрятать катящиеся по щекам слёзы и вздрагивающий подбородок. Вспухала покрасневшая щека, но женщина не издавала ни единого звука. Молчание было бессилием и силой, которые мужественно сдерживали рыдание.
Троллейбус проехал мимо три остановки, на четвёртой остановился. Открылись двери. Из салона вываливались освобождённые люди. Женщину толкали, но она не замечала физических воздействий. Обида была сильней всяких внешних раздражителей, она отгородила пострадавшую от внешнего мира и жгла уязвимую женскую душу.
Не замечая душевного состояния спутницы, мужчины без слов направились к выходу.
Словно опомнившись, дама быстро смахнула со щёк слёзы и рабски последовала за обидчиками.