Владимир Михайлов

Назгул
Летний дождь принёс радость грибной охоты, и я уже предвкушал прогулки по лесу. Грибы только появлялись, тем не менее, их было достаточно, чтобы получить удовлетворение от любимого занятия.
Увлечённый, брёл, любуясь шапками собранных грибов. Как здорово! Даже забываешь об усталости.
- Ещё десяток, - настраивал себя, - и домой!
Только подумал, и предо мной, радуя своей красотой, появилась семья красноголовых подосиновиков. Опустившись на одно колено, срезал толстоногих и отправил в ведро. Вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Медленно поднял голову и, буквально в двух шагах, увидел человека. Его таинственное появление напугало меня. От неожиданности стал хитрить. Сначала посмотрел направо, заговорил вслух и медленно пополз назад.
- Ох, ты, а вот ещё, - воскликнул я, продолжая отползать от таинственной фигуры, - ну-ка, полезайте-ка в ведро. Срезая грибы, делал вид, что не замечаю незнакомца, на самом деле пытался получше разглядеть его. Рука сжимала нож. По телу пробегал холодок. Таинственный незнакомец оставался неподвижным, казалось, он пронизывает меня своим взглядом насквозь.
- Откуда он взялся? - спрашивал я себя, - вокруг ведь никого не было.
Чувство страха не снимало мышечного напряжения. Поднявшись с колена, уже не украдкой, а откровенно разглядывал пришельца.
- Где глаза? Где лицо? Как угадать намерения человека, если не видишь лица?
У высокой фигуры в чёрном длинном плаще вместо головы под капюшоном зияла чёрная дыра, в которой при всём желании не мог увидеть лица.
- Бомж какой-то, - подумал я, когда разглядывал старый выгоревший на солнце плащ.
Мало ли бездомных людей живут в лесной чаще. Приходилось видеть примитивные жилища похожие на землянки.
Всего несколько минут для меня показались вечностью. Вдруг, совсем неожиданно,незнакомец медленно направился к большому дереву. Почему-то захотелось увидеть его ноги, но они, как и лицо оставались невидимыми. Длинные полы плаща, касаясь густой травы, тщательно скрывали конечности. Спрятавшись за крупным стволом дерева, человек больше не появлялся. Желание увидеть его снова, было больше страха, не покидавшего меня и после исчезновения таинственной фигуры. Я ходил вокруг дерева, но незнакомца уже не было.
Долго хранил в тайне увиденное в лесу. Кто мог бы поверить рассказу о сказочном появлении и исчезновении странного человека?
Прошло несколько месяцев. В одной из газет я увидел статью под названием «Назгулы». В глаза бросился снимок с изображением человека в чёрном плаще с капюшоном. До чего же он был похож на моего лесного незнакомца. Из прочитанного узнал о «призраках кольца». Это бесстрашные существа, которых невозможно поразить ни холодным, ни огнестрельным оружием. Девять человек, порабощённые Кольцом Всевластья, стали слугами Саурона. Предводителем их был человек, при жизни искусный чародей. Точного имени его никто не знает. В летописях Средиземья его называли «Король Чародей» из Ангмара. Возглавив это королевство, он сокрушил арнорские княжества.
Первые упоминания о назгулах отмечены 2250 годом Второй Эпохи. Видели их в Средиземье и около 1300 года Третьей Эпохи. А в 3017 году, Третьей Эпохи, Саурон узнал о нахождении Кольца Всевластья у Бильбо Беггинса в Шире и отправил назгулов на его поиск. Преследуя хоббитов, назгулы потеряли своих коней, поэтому вернулись в Мордор бесплотными духами.
Это далеко не вся информация о назгулах. Я поставил перед собой задачу лишь рассказать об увиденном.

Генеральский китель

Лето 1941 года не радовало отпусками мирных тружеников, не нежило водоёмами, не ласкало солнцем. С пустынных пляжей веяло тоской, а в город прибывали люди, грубо говорящие на чужом языке. Совсем не похожие на курортников, они вероломно устраивались в домах коренного населения, ломая их привычный уклад, навязывая новый образ жизни.
Генерал барон фон Герлах, чувствуя себя победителем, был в приподнятом настроении. Ещё бы, продвижение войск успешное. Сопротивления противник почти не оказывает. Всё хорошо, но одна проблема серьёзно беспокоит его. Это – рожистое воспаление. Болезнь не смертельная, но всё-таки болезнь. Нельзя сказать, что генерал не доверял современной медицине. Нет, хотелось случившееся с ним сохранить в тайне, поэтому решил лечиться методами нетрадиционной медицины. К тому же барон помнил, что в его семье всегда отдавали предпочтение знахарям.
Но я в чужой стране, - рассуждал он, - можно ли доверять славянам?
Отдавая предпочтение народным целителям, генерал понимал и верил, что нацистская пропаганда не сломает крепкий стержень консерватора, да и не перекуёт в его сознании всё то, что цементировалось десятилетиями.
Ганс Герлах искал знахаря и, он нашёл.
Ею оказалась тётушка Настя. Так с большой любовью называли народную целительницу. Как верующая, добрая женщина считала, что дар, полученный от Бога, должен служить людям, поэтому денег не брала, ограничивалась небольшими подарками, и то, лишь потому, чтоб не обидеть благодарных пациентов.
Анастасия Белова не отказала генералу вражеской армии в медицинской помощи. Добросовестно избавив барона от недуга, неожиданно удивила его. Она отказалась от денег и подношений.
- Но я ведь обязан вам, - промолвил растерянно генерал.
- Нет, нет! –спокойно возразила целительница, - но если вы настаиваете, то будьте любезны, оставьте мне, пожалуйста, на память ваш китель.
- Простите! – не сдерживая любопытства, неожиданно сказал Ганс Герлах, - зачем вам мой китель?
Тётушка Настя таинственно улыбнулась и многозначительно промолчала, а воспитанный дворянин, несколько смутившись, больше не проявлял любопытства. Он снял китель и отдал целительнице. Она же, приняв подарок и поблагодарив за него, аккуратно повесила на спинку стула около стола, в самом центре комнаты.
Шёл второй месяц войны. Всё реже и реже бесцеремонно врывались в дом Анастасии Беловой непрошенные вояки. Разве что изредка находились желающие поселиться под крышей целительницы но, увидев при входе на стуле генеральский китель, извиняясь, быстро исчезали, стараясь обойти жилище десятой дорогой.

КАКАЯ ХАМКА!

Её мечтательный вид свидетельствовал о полной отрешённости от мира, который повседневно доставляет хлопоты. Откинувшись на спинку сидения старого троллейбуса, она представила себя в салоне шикарного автомобиля. Небольшая хозяйственная сумка уже казалась дорогим ридикюлем из крокодильей кожи, а ведро с рассадой, стоящее рядом на сидении - огромным благоухающим букетом цветов.
Опьянённая мечтательными грёзами, дама не замечала рядом стоящей старушки, ноги которой едва удерживали старческое тело.
Но кто-то в троллейбусе заметил и пожалел седовласую. Бедняга присела и облегчённо вздохнула.
Дама с рассадой этого не заметила. Не заметила она и вошедшую на очередной остановке молодую беременную женщину, большой живот которой упёрся в её упитанное плечо. И стоило ли обращать внимание на то, как этот живот, ударяясь, во время движения троллейбуса, вышибал сочувствие из дамы, которая, возможно, неоднократно становилась матерью? Толчки живота, всё же были заметными, ведь они, в какой-то мере, становились помехой мечтательной мечтательной даме.
- К чему удручать себя такими мелочами, - подумала дама и закрыла свои слащавые глазки.
Но можно ли продолжительное время испытывать блаженство?
Внезапно голос кондуктора разорвал кружева грёз.
- Может быть для ведра с рассадой, вы найдёте другое место? - одновременно спрашивая и делая замечание сказала хозяйка салона.
- Будьте спокойны, - невозмутимо ответила дама, - моё ведро чистое и не течёт, поэтому совсем не причинит вашему сидению ни малейшего вреда.
- Меня совсем не волнует качество вашего ведра, - с небольшим раздражением сказала кондуктор, - у меня стоят люди...
- Какая хамка! - сказала возмущённая дама с рассадой, - ну почему всегда на моём пути встречаются люди, которые портят хорошее настроение?


ПЯТАКИ
--
До открытия магазина оставалось 15 минут. Возле него неподвижно с сумкой, опираясь на палку, стояла пожилая женщина. Платок скрывал от окружающих большую часть её лица, а старенькое тяжёлое пальто сутулило плечи, без того согнутые временем. Женщина стояла спиной к улице и глядела на дверь. Казалось, что она умоляет её отвориться.
Но дверь открыли строго по графику, а к этому моменту, около магазина собралось около 10 человек. Войдя в помещение, пенсионерка торопливо приблизилась к прилавку. Все вошедшие выстроились за ней в одну линию.
Через несколько минут очередь удвоилась. Одни - терпеливо стояли в ней, а другие - покидали её.
Неожиданно тишину ворчливо разрезал мужской голос:
- Что там случилось? Почему нет движения?..
На вопросы никто не ответил. Молчание не устроило нетерпеливого, и он отправился к прилавку. Но не дошёл. Остановился.
Глядя на мужчину, не трудно было догадаться, что он пожалел о содеянном и осуждает себя за несдержанность. Повернувшись спиной к прилавку, мужчина как провинившийся мальчишка опустил голову и зашагал обратно к своему месту в очереди.
И снова воцарилась тишина. Старушка бережно, как нечто хрупкое и драгоценное - батон и две буханки пшенично-ржаного хлеба - опустила на дно сумки, но уйти не успела. Её остановила продавщица.
- Бабушка, - сказала она,указав рукой на деньги, - здесь не хватает ещё 25 копеек.
Женщина растерялась. Затем, освободившись от палки и сумки, занялась поиском денег в карманах пальто.
Из очереди вышла девушка, подошла к старушке и предложила свои деньги, но гордая даже не пожелала взглянуть на добродетельницу.
Обнаружив в одном из карманов дырку, пенсионерка подняла полы пальто и тщательно прощупала ткань. Внезапная радость выпрямила её плечи.
- Да вот же, вот они! - облегчённо вздохнув, сказала женщина, - я дома пересчитывала, у меня дома всё сходилось...
Она вытащила из кармана 25 копеек и положила на горку белых монет.
Новенькая монета с гордостью засияла, как золотая, поблёскивая своим достоинством и преимуществом над пятаками.
Вздохнула очередь. И ещё долго царила тишина.