И. А. Черняев

 
Третьего сентября Серёга праздновал свой двадцать второй день рождения. Прекрасный, многообещающий возраст: служба в войсках гражданской обороны была позади, в следующем году он закончит угольный техникум, и пойдёт покорять глубины донецких недр, а в далёких планах у Серёги – горный университет, хотя бы заочно. Отмечать свой праздник именинник пригласил друзей загород, на дачу своей бабушки в Царское Село. Царским Селом у них в городе называли выселки совхоза Красный Партизан на чернозёмном слегка заболоченном узком клину между речушками Широкая Балка и Лебяжья.
Серёга пригласил свою новую пассию Иру, с которой познакомился на дискотеке две недели назад и уже был полностью покорён её красотой, опьянён и одурманен. Они с Иринкой в этот период переживали бурный роман. Сергей уже был на сто процентов уверен, что это не мимолётное увлечение, что это всё куда серьёзней. Заодно именинник пригласил и Иришкину подружку Лену, а так же своих друзей одноклассников Юрку и Димку, который был со своей девушкой Аней. Серёга ещё бы пригласил своего дружка Саньку, но для него не нашлось девчонки, и чтобы не допустить гендерного дисбаланса, и как следствия ненужного соперничества, приглашения Саньке не последовало.
Дачный дом был просторный, с гостиной, в углу которой находился камин, и с широкой кухней на первом этаже, а также с двумя спальными комнатами в мансарде. Все комнаты были обставлены весьма неплохо. Обычно на дачи люди свозят мебель, которую стыдно оставлять в своей квартире, а выкинуть жалко, а дед Серёги, который работал начальником шахтостроительного управления, заказывал мебель специально для дачи. Всю душу вложил в неё, а пожить на даче не успел. Вышел в шестьдесят пять лет на пенсию, а через полгода попал в больницу, да так и не выкарабкался, старые фронтовые раны дали о себе знать, да ещё ссора с женой доконала его, сгорел буквально за неделю на глазах у врачей. Бабушка, которая постоянно бранилась с дедом из-за этой дачи, не любила здесь бывать, а Серёга и его родители, напротив, души в загородном домике не чаяли. Насадили фруктовые деревья, пробили артезианскую скважину, пользуясь блатом в ШСУ. А чуть позднее на закате Советской Власти, получив разрешение поселкового головы, запрудили речушку Лебяжью, которую местные жители называли Лелечкой. И стал их участок курортным, берег пруда получился как раз на краю их участка, а потому и баню там соорудили и мостки на берегу установили, одним словом, создали себе растворённый рай.
Не смотря на то, что на календаре уже было начало сентября, и вода разумеется была прохладной, Серёга с Юркой с утра растопили баньку, с умыслом потом охладиться в пруду, и стали ждать гостей. На помощь девчонок особо не рассчитывали, так как у них не получалось приехать заранее, поэтому готовили на скорую руку вдвоём. И когда приехали Дима с Аней и Ира с Леной, всё уже было готово. Стол особо не блистал изысканными блюдами, в центре стола стояла миска картофельного пюре с тушёнкой, мясной салат и колбасная нарезка, а также овощная и фруктовая. Зато на фоне таких яств выпивка выглядела вполне презентабельно. Главным украшением стола были две литровые бутылки водки «Карл Маркс» и «Кровь сибирского тигра», а так же писк застольной этики 1993 года – чёрно-фиолетовый смородиновый ликёр «Гарибальди». Девчонки приехали не с пустыми руками, Ира подарила Серёге четырёхтомник Джона Толкиена, в начале девяностых книги как подарок ещё имели вес, а Лена привезла хрустальный штоф, в который тут же перелили «Гарибальди».
- Ну что, вздрогнули? – торопил друзей Юрка, разлив парням водку, а девчонкам ликёр.
- За тебя, дружище, – крякнул Димка, вывернув правую руку с рюмкой так, чтобы была видна татуировка на нижнем торце ладони, гласящая: «За вас!»
Выпили, закусили, и тут же налили по второй. Время было уже около пяти вечера, и Юрка начал поторапливать:
- Давайте, ребятушки ещё по паре рюмок и в баньку, чтобы потом и в пруду поплескаться.
- Как в баньку? – спросила испуганно Лена, – я купальник не брала, меня не предупреждали.
- Да ладно, Лен, – попыталась Ира успокоить подругу, не хочешь, посидишь на бережке.
- Дитя моё, – обратился Юра к Лене, после того как выпили по второй. – Ты эти заморские штучки брось, в баню и в купальнике. Это тебе не сауна. Единственная одежда, которая допускается в бане, это войлочная шапочка и дубовые или берёзовые листики, прилипшие к телу.
При этом Юра умудрился, заговаривая своей потенциальной пассии зубы, в ликёр подлить полстопки водки.
Когда после четвёртой рюмки включили музыку, уже зардевшаяся от выпитого Лена, возмутилась:
- Вы чего тут, танцевать собрались, а как же баня? – и схватив Юрку за руку, скомандовала, – веди!
И все дружно высыпали во двор и весёлой гурьбой двинулись по деревянным полка́м на противоположный край участка. Скромница получасовой давности раздеваться начала ещё на полдороге и в баню заходила уже топлес. Скинув одежду в предбаннике, ребята забежали в парную, сполоснув полки холодной водой, и заняли места, поначалу пару минут просто полежали, попривыкли, а уж потом перешли к процедурам. Поддав парку, парни хорошо прошлись друг по другу дубовыми вениками, девчонок тоже похлестали, но так, больше для виду. И когда Лена начала икать, решили, что самое время нырять в пруд. Как были нагишом, так и попрыгали в воду, пруд возле двора дачи был не глубоким, по грудь, поэтому резвиться распаренной молодёжи было одно удовольствие. Плескались не слишком долго, вода быстро охладила ребят и они, выскочив, двинулись назад в баню. Серёга шёл назад замыкающим и любовался точёной фигуркой своей зазнобы, которая на фоне полноватенькой Ани, у которой, несмотря на её юный возраст, был явно выражен целлюлит на бёдрах и ягодицах, и на фоне тощей, хотя и грудастой Лены, Ирочка выигрывала своими ладно скроенными формами. Даже не смотря на то, что лодыжки у неё были чуть полноватенькие, Серёге она казалась просто античной нимфой.
Когда вернулись в дом, допили первую бутылку водки и включили музыку. Стали танцевать. Лена уже практически висела на Юрке, который мурлычаще что-то ей нашёптывал на ухо, а она глупо хихикала. Дима с Аней выдавали какие-то замысловатые па, а Серёга с Ирочкой, протанцевав под одну песню «Лук май айс», пошли на кухню варить кофе. Серёге просто нравилось быть рядом с Ирой, пока он насыпал кофе, наливал воду, включал газ, слушал, умиляясь, как она щебечет. После того, как Серёга поставил турку на плиту, он резко развернулся к Ире, прижал её к себе и поцеловал. Она обвила его шею и прямо впилась в него своими мягкими губами. Буквально на минуту они отключились от общего мироощущения и, конечно же, их привёл в чувство сбежавший кофе. Посмеявшись, поставили кофе заново.
- Ира, как ты думаешь, – спросил Сергей, – если я попрошу тебя перейти жить ко мне, как твоя мама отреагирует?
- Не знаю как мама, но мой Жора будет против.
Жора был Ирининым любимцем, чёрно-бархатным английским догом с некупированными ушами, а потому, несмотря на свои габариты, очень забавным.
- Так может с Жорой ко мне и перейдёшь?
- Давай об этом поговорим завтра, а то за такими разговорами волшебство сегодняшнего вечера уходит, – сказала она и погладила Серёжку по предплечью.
- Хорошо, завтра.
И подхватив с плиты закипающую джезву, он разлил кофе по чашкам, слив первую пенную порцию себе, так как турецкий кофе в компании любил только он. В гостиной Димка с Аней всё ещё танцевали, но уже без выкрутасов, а Юрка с Леной сидя на тахте целовались, но как-то забавно, сидя не вплотную к друг другу, а чуть ли не на пионерском расстоянии.
- Ребятушки, кофе! – объявил Сергей.
Все потянулись к столу. Пить спиртное никто желания не выразил. Юрка опрокинув чашечку, выпил кофе одним глотком, и, нагнувшись к имениннику, прошептал:
- Сергуня, какую спальню нам можно занять?
Тот таким же заговорщицким полушёпотом ответил:
- Правую.
Юра наклонился к Лене, промурлыкал ей что-то, и она, улыбнувшись, призывно кивнула ему. Они поднялись и по лестнице пошли в спальню.
Дима, Аня, Сергей и Ира, сделав музыку погромче, чтоб не слышать, чем занимаются их товарищи, сидели, беседовали ещё около двух часов. В основном балагурили о книгах, о новых фильмах, которые с приходом почти в каждый дом видеоплейеров просто хлынули в жизнь постсоветской молодёжи, курили, пили кофе и наслаждались тёплым сентябрьским вечером.
- А чья это гитара, – спросила Ира, глядя на висящую на стене шестиструнку с красным бантом. – Ты играешь, Серёжа?
- Нет, это дедовская. Отец на ней иногда играет, а я, так и не научился.
Ира подошла, взяла гитару в руки и вдруг, накинув ремень на плечо, выдала на гитаре каприс Паганини №24.
- Ах, ты ж моё золотце! – умилился Сергей, подошёл к ней и чмокнул её в ушко.
- Если честно, то я только этот фрагмент и умею, на большее меня тоже не хватило.
- Ну, я вообще, только «Кузнечика» на одной струне могу, так что твой фрагмент мне вжисть не осилить.
Посидев ещё около получасика, постелили Димчику и Ане постель на софе в гостиной, и Ира с Сергеем пошли в свою спальню.
Долго не могли насытиться друг другом, а потом, обнявшись и укутавшись в одеяла, сидели у открытого окна, курили. И вдруг в дверь раздался тихий стук.
Сергей, натянув трусы, подошёл к двери.
- Кто там? – тихо спросил он.
- Сергуня, – послышался голос Димки, – у нас там домовой расшалился.
Серёга открыл дверь, за которой стоял Димчик с прижавшейся к нему испуганной Аней.
- Какой домовой? – удивлённо спросил Сергей.
- Не знаю, но он на гитаре бренчит. Мы свет включим – тишина, но только гасим свет, как явно слышно, кто-то перебирает струны.
- Да ну, бред, какой-то. Пойдём посмотрим.
Ира, накинув старенький вельветовый халат Серёгиной мамы, пошла за ними.
Сели на софе, выключили свет и через минуту действительно услышали, как кто-то невидимый перебирает струны. Не громко, как бы едва касаясь, но в тишине это было очень заметно. Включили свет – звуков нет. Выключили – и вот опять пошёл перебор. Опять зажгли электричество. Серёга не выдержал, подсел поближе к гитаре и скомандовал:
- Выключайте!
Он приложил ухо к гитаре и услышал внутри шорох, даже не шорох, а трепыханье, а через несколько секунд трепыханье раздалось на уровне резонаторного отверстия, и гитара забренчала.
- Включай! – скомандовал Серёга, и в тот миг, когда загорелся свет, он успел увидеть внутри гитары какое-то движение.
Сняв гитару со стены, Сергей потрусил её и увидел на дне крупную ночную бабочку.
- Вот твою дивизию, ты гляди, какая скотина, – показал он содержимое Димке.
- Зараза, – выругался тот, – ты представляешь, а если бы мы не стали допытываться, а попробовали бы спать со светом, так бы и думали потом всю жизнь, что нам домовой спать не давал.
Сергей вышел на террасу и попытался вытрусить непрошенную гостью, не с первого раза, но всё таки ему это удалось. В это время в туалет спустился Юрчик.
- Вы что, ещё не ложились? – спросил он.
- Мы тут с домовым воевали, – ответил Димка.
А Юрчик, почесав свою короткостриженую тыковку, пошёл в санузел, будто ничего удивительного в ответе друга не прозвучало.
 
Разошлись по своим койкоместам и дрыхли аж до полудня. Когда Сергей проснулся, он, чмокнув Ирочку в её миниатюрно-пуговичный носик, пошёл варить кофе. Оказалось, что Юрка с Леной вскочили раньше всех и убежали, оставив записку, что, мол, укатили гулять в парк Горького.
Когда Сергей наливал напиток в чашку, на запах из гостиной высунулась сперва голова Димчика, а потом Ани.
- Поделишься кофе? – спросил Димка.
- Конечно, я на всех заварил, заходите, или если вы уже оделись, давайте в гостиной сядем.
Когда расставляли чашки, со спальни спустилась Ира во всё том же потёртом халатике. Такая домашняя, но такая светящаяся, такая милая, такая уютная, что Сергей просто растрогался и вдохнул полной грудью, потому что на миг ему показалось, что ему не хватает воздуха от накатившего ощущения счастья.
Пили кофе, в который добавили по столовой ложке ликёра, вернее того, что от него осталось, из незакрытого штофа улетучился краситель и этот пафосный напиток превратился в бесцветную двадцатипроцентную сладкую водочку. Доедали оставшуюся колбасу и смеялись, вспоминая ночное происшествие, а потом Дима с Анной засобирались и скрылись в направлении автобусной остановки.
- Может, тебя на автобус проводить, поедешь в город вместе с ними, а то мне ещё порядок наводить нужно.
- Никуда я без тебя не поеду, я тебе помогу, к тому же мы вчера не договорили. Ты ещё не передумал?
- Эх, Иришка, я теперь этого ещё больше хочу.
- Ну, тогда наводим порядок и поедем ко мне вещи собирать.
 
Закончили уборку они ближе к вечеру и, торопясь на последний автобус, выскочили из дома, когда на тёмно-сером небе уже загорелась Венера. Они шли по просёлочной дороге прямо на «вечернюю звезду», и Серёга нежно прижимал к себе тоненькую фигурку своей будущей жены.