Елена Георгиевская
 Брошеный посёлок (окончание)

6.

"Полковнику Петрову М. А. от гр. Фреймана Р. Б., проживающего в п. ..., ...ского р-на,
Заявление
7 сентября сего года Вы, в присутствии меня, а также работников УВД и Наркоконтроля дали конкретные поручения по изоляции наркопритона в посёлке, а именно - хорошо закрыть и опечатать.
Наркоконтроль мероприятия проводил частично и на протяжении двух недель, после чего граждане Литвы цыганской национальности возобновили свою "официальную" работу. Всё те же лица - Юргис Юраускас и его сыновья с женой Саррой Юраускене.
В отделе писем Администрации мне сказали, что мои заявления якобы переслали одно в прокуратуру области, второе в УВД, однако никаких ответов я не получал.
Я обратился в Совет Федерации ответ получил от Х., что я переселенец с проблемами регистрации и чтобы уладил сначала это.
А нам нет житья ночью не дают спать, машина за машиной идут, гудят, сигналят, стучат, кричат!
В соседнем посёлке сразу две школы и школьный автобус едет мимо этого притона, всё на глазах в открытом виде. С уважением к Вам!!!
Дата, подпись".
"Принято.
Подпись (неразборчиво)".
После грозы на тротуаре образовалась яма размером с канализационный люк. Старухи сметали туда окурки, шприцы и листья. Обычно дыры в асфальте остаются после вырванных ветром сигнальных столбов, но здесь их никогда не было.
Феликсу вспомнился старый сон о детях, которых утаскивали под землю. Они шли через лес, и над головами у них всё было затянуто чёрным и зелёным, чтобы никто сверху не увидел, что происходит. Там был подземный интернат, переступая порог которого дети мгновенно взрослели на шесть-семь лет, и странные неразговорчивые учителя воспитывали из них юберменшей. Сами преподаватели выглядели ненамного старше воспитуемых, и посторонний зритель никогда бы не заподозрил, что они - не люди; скорее всего, они действительно были людьми - в обычном, примитивно-биологическом понимании этого слова. Специального лектория не было, здесь всё противоречило принципу коллективных занятий: учащемуся запускали в мозг объёмные картинки, отдалённо похожие на слайды. Одна из них изображала "человеческое", навязываемое обычным воспитанием человеку другой породы, случайно родившемуся у неправильных или просто нищих родителей: оно могло выглядеть, как привитый к яблоне дичок, но под микроскопом проявлялось, как куски сырого мяса, пришитые к телу суровой ниткой. Это грубая работа, слышится невидимый голос; если поместить его под стекло, он станет серой движущейся стеной. Теперь мы слышим невидимый скальпель, отрезающий нитки вместе с кусками кожи, и другой голос [говорит для тебя одного]: наркоз запрещён.
Иногда сюда приезжала мусоровозка из МУП ЖКХ. Парни в оранжевой форме поджигали помойку и, посмеиваясь, пиздовали обратно в город. Никто не писал на них жалоб - местным было не до этого.
- Вот, опять дым, я когда в Балтийске жила - было то же самое, - прицепилась к Феликсу жирная торговка. А он-то думал, что спокойно выбросит пакет и пойдёт домой, ни с кем не здороваясь.
"Домой", блядь.
- Ты бы мне картошку выкопать помог, - продолжала баба, - а то еврей по шабашкам таскается, ему некогда.
Феликс недоумённо посмотрел на неё.
- Ну, ты же встречаешься, это, с жиличкой моей.
- И что?
- Как - "что"?!
- А что ей будет, если я не выкопаю вашу картошку?
- Ничего. Ты какой-то прямо как не наш! Нехорошо это.
- Пускай тебе твой работодатель копает, - спокойно ответил Феликс. - А если нехорошо тебе - иди поблюй и не забудь вымыть пасть перед возвращением. Если вымоешь, хотя вряд ли, - я тебе, так и быть, навалю, ударница капиталистического труда.
Работодатель давно перестал сюда приезжать: наверно, нашёл себе хабалку помоложе или с менее поганым характером.
Из цыганских ворот вышел щекастый лейтенант под руку с Саррой, пошептался с ней и направился на край посёлка.
На этот раз пришлось открыть. Мент долго осматривался, видимо, размышляя, к чему придраться.
- Паспорт, пожалуйста.
- У вас есть ордер на обыск? - поинтересовался Феликс.
- Нет. Тут ваша соседка, старушка, говорит, что вы психически больной, и что у вашего дома шприцы валяются.
- Шприцы везде валяются. Как я понял, это специфика вашей области. А почему больной?
- У вас же телевизора нет. Это ненормально.
- Покажите мне, пожалуйста, научные статьи экспертов, доказывающие, что просмотр новостей по интернету, а не по телевизору - признак психического заболевания.
- Кстати, вот... про интернет. Наш хакер вас в поисковике набрал. Оказывается, вы книги пишете, а ещё один человек пишет, что вы псих. - Мент с детским любопытством уставился на собеседника. Вот бы взять и уебать.
- Мало ли кто что болтает в сети, это завистливый графоман один сказал, которого я поругал за бездарность.
- А что, есть такое литературное слово - "графоман"?
Нету, сука, нету. Есть только слова "мент", "вертухай" и "зона".
- На учёте в диспансерах этой области я, как вы, возможно, уже выяснили, не состою, - вежливо ответил Феликс. - Какие ещё будут претензии?
- Не выяснили. Запрос подадим.
- Спасибо вам большое, я несказанно рад. Вышлите мне, пожалуйста, копию заключения на память, если я к этому времени не перееду.
После мента остались грязные следы и окурок "Дуката" в прихожей. Что, подумал Феликс, не удалось тебе за мой счёт развлечься, обидно? Впрочем, если бы скотина в погонах по-настоящему хотела развлечься, она бы привязалась к чему угодно, просто очередная цыганская благодарность повысила ей настроение.
Феликс был почти уверен, что на ментовских компьютерах установлен только эксплорер, а ментовский хакер умеет максимум брутить, да и то - через пень-колоду. Однако живут же люди, и взятки им дают. Долго ли они так проживут - отдельная тема.
Зачем ты здесь, спрашивает она.
Остановился подумать. Мне легко останавливаться: я не боюсь, что меня где-то сильно задержат, что обрасту вещами. У меня же всё на флэшках: бумажные книги и письменные принадлежности ненавижу, ножи с собой возить легко, остальное можно купить на месте.
Зачем именно здесь? Я забыла, как разговаривать с людьми, я хотела помнить на этом языке только "да" и "нет", а теперь, мне кажется, знаю, что так не надо.
Это совпадение, говорит он. [иронически] Хочешь сказать, что это судьба, что я здесь ради тебя, чтобы тебе было где спрятаться?
Я плохо понимаю, что такое судьба. Мне не нужны люди. Я бы вернулась в Германию только потому, что мне здесь неудобно.
Домой, к маме, продолжает иронизировать он.
И она смотрит на него с некоторым даже изумлением. Как ему в голову пришло, что она хочет "домой", "к маме"? Мне всё равно, говорит она, мне с матерью тоже не о чем разговаривать, просто в той стране больше денег, и посторонние не так лезут в чужую жизнь. Моя мать дура, а отец - сумасшедший, а я не знаю, кто я. Мне хочется изобрести панель управления, где будет на всякий случай кнопка уничтожения всей системы цифр. Если ты научился уничтожать цифры, то рано или поздно доберёшься до людей.
А братья и сёстры?
Дети, говорит она, бегают и орут. За ними надо следить. За детьми скучно следить, они глупые. Если их оставить в покое, они сами быстро умрут, а взрослые - совсем другое дело.
И ещё говорит: ты жаловался, что какая-то женщина тебе мешала. Я могу взломать её почту. Хочу потренироваться, а то скоро забуду, как это делается.
Нет, я не жаловался, отвечает он после недолгой паузы.
Извини, я иногда забываю русский язык. Нужно другое слово. Не знаю, какое.
(Угнанный мыльник Нади Розенталь, к слову, почти пустой.)
Я бы мечтала вернуться к матери, если бы она была похожа на Диаманду Галас, говорит она и смеётся.
У таких, как Диаманда Галас, не бывает детей.
А когда ты допишешь свою книгу?
Не знаю. Может быть, я её сотру. Если ты научился уничтожать собственные книги, то рано или поздно доберёшься до людей. Видишь, нас тут никто не трогает. Они чувствуют, что лучше не надо.
(Остановился подумать.
Значит, там только проблемная мамаша-акушерка, к которой девочка не хочет возвращаться. А неплохо было бы уехать в Германию. Значит, не получится. Он и дня не выдержит в семейке дебилов.)
7.
Юлиана попыталась разобрать каракули на тетрадном листке - бесполезно. Если бы она интересовалась поэзией, сказала бы, что это похоже на визуальные билингвистические стихи, но это была всего лишь домашняя работа. Похоже, старшеклассники сами не понимали, что пишут. Детей надо учить набору в ворде с третьего примерно класса, а такое рукописание - только перевод бумаги и нервов.
В этом классе почти все были из семей переселенцев или азиатских мигрантов, все какие-то пришибленные, даже матом ругались смущённо и с вежливой интонацией. Кроме Карины, стройной пятнадцатилетней армяночки, - ей была свойственна ласковая наглость. Немецкий язык ей, конечно же, на хуй не всрался, на уроках она спала, изысканно хамила Юлиане и писала эсэмэски.
Ну, вы же знаете, кто мой отец, однажды намекнула она. Все знали, кроме Юлианы.
Отец, директор магазина, предложил позаниматься с дочерью после уроков. Учителя ходят на дом к детям приличных людей, но в каменном салатово-зелёном доме с декоративными башенками, по слухам, наблюдались скандалы и прочий компромат, который нельзя выносить за порог. А возможно, жена приличного человека (расплывшаяся корова) не хотела видеть рядом молодых женщин.
- Я вместо "fruher" уже читаю: "fuhrer", - капризно сказала Карина, - можно выйти?
- Если хочешь, можешь вообще пойти домой, - холодно ответила Юлиана.
- Вам папа доплачивает за то, чтобы вы тут сидели, а не за то, чтобы я шла домой.
- Тогда выйди, вернись и читай дальше, - сказала Юлиана, понимая, что так с подростками нельзя, но как надо - не имела ни малейшего представления.
- Да ну вас на фиг, - девчонка тряхнула кудрями, проплыла мимо учительского стола, как новая яхта - мимо захламлённой туристами Куршской косы, и хлопнула дверью. На парте остался валяться недешёвый телефон. Юлиана подождала несколько секунд и взяла его. Переписку врага надо изучить.
В папке "Сообщения" нашлись новые немаловажные вещи (Ира, номер 8911-...):
"Карина, положи мне денег на телефон, а я тебе ммс-ки вышлю, ну прошу, зая, в последний раз, я больше не буду просить! я думала ты обидилась, а эта сволочь лежит рядом и даже трахнуть меня нехочет! а я хочу ужасно, моё тело требует этого! а ты мне 500 не одолжишь, потому что он все деньги у себя спрятал, я уже незнаю, где искать! вот пишу, думаю о тебе, а деньги кончаются, я уже чуть ли не реву, Карина, умоляю, пришли денег, я с ума сейчас сойду! он такая сволоч".
"Озадачила ты меня, конечно! когда мы встретимся?! надо решаться, а то так и буду прозябать с этим уродом! прикинь, он сказал, я достала его! а ты веришь в любовь между женщинами или только в секс? я сегодня смотрела объявления на кв. 1-комн. недалеко до клгд! после обеда позвоню, узнаю! вышли денег мне на тел., а то меня заблокируют за неуплату! целую тебя!"
Карина распахнула дверь и остановилась на пороге.
- Юлиана Романовна! Вы охуели? Кто вам разрешил читать?
- А кто тебе разрешил читать порнографию на уроках?
- Это не порнография.
- Скажи этой дуре, чтобы зарабатывала сама, - мягко посоветовала Юлиана. Девчонка села за парту и разревелась:
- Вы скажете отцу, да?!
- Нет.
Юлиана села рядом и обняла её за плечи:
- Перестань, я не люблю, когда плачут.
Как она не обратила внимания раньше: эту девочку что-то неуловимое выдавало, и ещё манера одеваться - однотонные футболки вместо кофточек со стразами, джинсы с высокой талией, - вроде бы, не к чему придраться, но всё равно что-то не то.
Подростки любят, когда их обнимают молодые люди немного постарше. Ещё многое зависит от того, как обнять, но этого мы не расскажем.
После этого Юлиане больше никто не хамил, и так продолжалось ещё неделю, пока не пришли цыгане.
8.
...ровно в десять. Накануне Фрейману снился удивительный кошмар, как Юраускас влезает в окно с топором, а дальше - ничего, ни крови на полу, ни перекосоёбленной рожи, лёгкая такая смерть, как будто не от топора, а от прикосновения ризы ангельской.
Фрейман вышел во двор. Теперь, когда они с Юраускасом стояли почти лицом к лицу, было видно, как они похожи. Сыновья отравителя носили толстые серебряные цепи с православными крестиками поверх белых футболок. Фрейман подозревал, что в карманах у них заточки.
- Что, всё жалуешься? - задумчиво спросил Юргис. - Ну, ты у меня попишешь... Я ведь тоже куда следует обратиться могу.
Электрик не знал, что ответить. Язык не ворочался, как после инъекции лидокаина.
- Мне будет плохо, - наконец проговорил он, - но и вам будет плохо. Не только мне.
Он вернулся в дом и сказал Юлиане, что надо уезжать. Снять комнату в Братском или ещё где-нибудь.
- В Братском не у кого, - ответила она, - а деньги, на которые можно было бы снять квартиру в Калининграде, ты пропил. Хотя их всё равно только на месяц хватило бы.
Она ждала, когда эти дебелые тётки с незапоминающимися отчествами выключат ящик в учительской и уйдут. Последнее время в телевизоры хотелось стрелять. Один заряд - в экран, другой - в голову зрителя. Хорошо ещё, что здесь нет видеокамер, но лет через двадцать (когда нас всех уже убьют, мелькнуло в голове) будут, - наверно, раньше, до разрушения старой цивилизации, видеокамеры уже кто-то придумывал, а потом возникла сказка про всевидящее сокрытое божье око. На самом деле никто ничего не видит, и если рядом не было приборов слежения, значит, можно считать, что ты не делал ничего.
- Ты зря думаешь, что мне очень хорошо живётся, - сказала Карина. - Для калининградцев мы все деревенщина. И ещё, говорят, нацмены. Я, правда, не понимаю, что это значит. Меньшинства, да? А вроде армян в России очень много, какие же мы меньшинства?
Слова ребёнка - это ещё не слова. Они значат ещё меньше, чем пустые обещания мужчины. Не надо обижаться на детей, которым не хватает конфет, только потому, что у тебя нет даже хлеба.
- Ты обязательно уедешь, - сказала Юлиана, - туда, где много таких, как мы. Это совсем рядом.
- И найду любовницу, которая опять будет просить у меня денег на телефон!
- Я бы тебя попросила только поговорить с отцом, он ведь знает полковника наркополиции.
- Ага, - лениво ответила девочка, - на выходные они ездили на шашлыки. Напились ужасно. А что, у вас там правда наркопритон?
- Да. Цыгане угрожают, что подбросят нам первитин или дом сожгут. К ментам обращаться бесполезно.
- Это интересно, - Карина улыбалась. - Я такие пытки иногда представляю: человека связали, насильно вкололи ему наркотики, а потом подожгли. А если тушить такой пожар, то лучше кипятком. Но это нужно долго думать, как вскипятить несколько цистерн, чтобы залить весь дом.
- Ты чокнутая маленькая шлюшка, - ответила Юлиана. - Я тебе поставлю в четверти, если меня не убьют до окончания четверти, то, что ты заслуживаешь, - "два". Подумай, почему.
- Я скажу отцу. Только другое - что ты приставала ко мне.
- Не сочиняй ерунду: за такое отец скорее тебя выпорет, чем засудит меня. Он же высокоморальный, денег на церковь дал. А тут дочь-лесбиянка.
Карин снова засмеялась:
- Пиздец, если нас подслушают.
- Говори по-немецки. Тогда русские не поймут. А переселенцам уже на всё наплевать, хоть молчи, хоть говори что угодно.
- Ладно. Как по-немецки: "мы все сгорим"?
Когда русские выгнали немцев, в этой глуши начали строить такие дома, что старики говорили: тут проще дому сгореть, чем бездомному выжить. Всё ёбнется, только не церковь: дерьмо не тонет, мраморные сараи 7 не горят.
В западных школах случалось такое: две старшеклассницы ходят, взявшись за руки, и смеются - подростки вообще над всем подряд смеются, кроме собственных выдуманных трагедий, - но это другое, это смех над непонятливыми людьми, не знающими про них главного. То есть, им, девчонкам, кажется, что это главное, хотя на самом деле это мало что значит.
Теперь, когда можно чаще говорить правду, тайна спускается всё ниже, и вот уже осенила своим багряным крылом бывший Линденау.
Феликсу стало скучно, он решил добраться до школы, встретить эту странную девушку, развеяться, в общем. Его роман в последней редакции вот что напоминал:
".............................................................................
...............................................................................
..............................................................................."

Всё это мы уже видели. Подсказываем, где:
"Спасибо, друзья. Я вас всех люблю.
[пробел]
Спасибо, друзья. Я вас всех люблю.
[пробел]
*баный кошмар
[пробел, конечно]".
Он понял, что надо убираться отсюда. Люди везде достанут. Нет, он это и раньше знал, тоже мне открытие. Но они начали доставать раньше, чем хотелось бы, даром что здесь их почти нет.
Сегодня у Фреймана не было ни одного вызова. То ли от нечего делать, то ли дождавшись своего часа, он явился к Феликсу и понёс чушь.
Цыгане - наше основное зло. Инженер из Линденау предложил поджечь их дом, а я сказал, что даже если эту "дачу" поганую на кирпичи разобрать, цыгане сядут в канаве или в дощатом туалете и там будут торговать. Они ещё так смотрят, вы обращали внимание, как они смотрят и на кого?
[ёбаный пробел]
Вы не могли бы увезти отсюда мою дочь?
Конечно, судьбу человека выпрямить легче лёгкого: сейчас некто относительно приличный (в смысле, не в тренировочных штанах и не с пакетом семечек, значит, деньги есть) забирает твою главную проблему (дочь), а ты остаёшься с толстой торговкой, в качестве надомного электрика и плотника. Через месяц вы продаёте дом и убираетесь поближе к Неману: там у родственницы торговки проснулась совесть, и если её как следует попросить...
А что Юленька вам обо мне говорила?
Что вы тоже преподаватель информатики. Вам есть куда уехать, у вас же своя квартира. Вы здесь отдыхали, на природе, после больницы. Она девушка сложная, но умеет готовить.
Ёбаный пробел...
Дело в том, что цыгане смотрят, как вы понимаете, вот так. Они что-то хотят внушить.
Дыра на тротуаре всё расширялась. Края асфальта будто плавились, хотя погода была пасмурная, сырая. Под ними образовалась полутораметровая пустота.
Да, безусловно, сказал Феликс, я заберу отсюда вашу дочь. Главное, что вы продлили ей регистрацию. А там мы всё уладим.
Девочки, улыбающиеся друг другу так, что сразу всё становится ясно.
Если бы Юлиана не рассказывала ему о вольных нравах в баден-вюртембергской гимназии, он бы не сразу понял, наверно. Оказывается, в Германии выросло новое поколение нордических лесбиянок, которые трахаются прямо в школьном туалете.
Возле Братской школы больше никого не было, только белокурый мальчик лет восьми с упорно-сосредоточенной рожицей швырял в стену кирпичные обломки.
- Здравствуйте, - ровным тоном сказала Юлиана Феликсу, - я, к сожалению, уже закрыла компьютерный класс. Приходите завтра.
Всё же она слишком взрослая, подумал Феликс. Как дети из его сна, только это ребёнок, которого заставили быстро вырасти, но недоотсекли человеческое.
Армянка смотрела на него, как и подобает дочери директора магазина смотреть на дауншифтера. Даже если ты носишь марку "Levi’s", тебя что-то выдаёт. Хотя бы то, что в дальних краях эту марку носят только заезжие дауншифтеры: состоятельные люди затовариваются на местном мелком рынке. Каринин мобильник заиграл какую-то черножопую попсу - видимо, папаша забеспокоился.
- Не волнуйся, - насмешливо сказал Феликс, когда они подошли к автобусной остановке, - я не сяду рядом с тобой.
В автобусе звучала та же самая чёрная попса. Или очень похожая.
- Я её просто попросила, чтобы она...
- Ага, - ответил Феликс. - Но можно обойтись без деревенских мажорок. Кавказцы хитровыебанные, как и цыгане, - постоянно врут. Мало ли что она обещала. И отмазка у неё всегда найдётся: строгий папа не стал слушать, я сделала, что могла, но...
За окнами сыпался мелкий дождь.
- Хочешь чаю? - спросил Феликс. Юлиана кивнула.
Все эти люди, которые спокойно пьют кипяток, будто не обжигаются, смотрят сквозь сильный ветер, и у них не выступают слёзы, - болезненно чувствительны к действиям других людей, не оправдывающим их ожидания.
- Я сказал твоему отцу, что заберу тебя отсюда. Обязательно заберу. Ты забудешь этот хутор, как страшный сон, - интересно, сколько людей, пользующихся этим штампом на полном серьёзе, понимают, что по-настоящему страшные сны не забываются? - Конечно, будь ты обычной посудомойкой из гаштета, ни за что бы.
Знала бы она, как любят его "дома".
Расчётливая сучечка, легко добивающаяся расположения подростка, о котором он, Феликс, может только мечтать. Конечно, ей проще: женщину скорее возьмут работать в школу, даже если у неё на лбу написано: "ненавижу детей", и мало кому из женщин можно успешно припаять растление или изнасилование. Вот только она не понимает, что перед ней псих. Не иначе, переселенцам все русские кажутся психами, это как для европейца монголоиды - все на одно узкоглазое лицо.
По разбитой дороге ползла машина очередного дилера, замаскированная под такси.
- Мне ничего от тебя не надо, - сказала Юлиана.
"Я буду делать безразличное лицо и просить, чтобы меня не жалели, и тогда меня пожалеют и похвалят за мужество, и дадут денег", - так это называется в переводе на нормальный язык.
- Понимаю. Не хочешь уходить?
- В такую погоду - не хочу, - усмехнулась она.
- Wohl. Давай я тебе расскажу что-нибудь хорошее, пока не закончился дождь.
И он стал вспоминать свои старые стихи, какие похуже:
словно девушка в белом шарлотта, а я марат
словно чёрным мигает сломанный светофор
отчего-то обидно, что хочется умирать
до сих пор
ветер жжётся и неба разлом беспрестанно бел
этот гул в голове, словно вражеский, бля, налёт
нет, не надо меня любить, говорю тебе
только мокрое полотенце набрось на лоб

(ты сольёшься в другую плоскость, другую ось
на скамейку с дешёвкою сядешь, как на иглу
и посмотрят, как я справляю свой лохокост
твои дети на том углу)

это всё проходит, это волна о борт
это щепки высокой радости на волнах
да, тут был соседский чёрноодетый бог
но съебался нах.
Скажи приставшей гопнице, что ты кандидат наук, скажи служителю маммоны, что ты оппозиционер, покажи хрупкой критикессе матерную прозу, - они сразу же исчезнут. Чужие, совсем чужие слова. За них тебя оставят в одиночестве или захотят побить.
Мои кармические братья и сёстры пользуются стихами, чтобы прогнать ненужное.
Разве можно рассчитывать на материальную поддержку того, кто такое пишет? Вы с ума, что ли, сошли? Рассчитывайте на автора милицейских протоколов.
Любая девочка с упругой грудью и нездешним холодком в глазах должна понимать, что так глупо строят планы только существа простые, люди тепла и света, которым планы противопоказаны.
Пускай будет всё холоднее и холоднее, а напоследок надо сделать то, что надолго запомнится. Не зря же я здесь побывал.
Она говорит, что забыла дома какую-то хуйню (на немецком языке), что сейчас вернётся. Не вернётся, конечно, - этого он и добивался. Интересно, она будет плакать или думать, в чём дело - ведь всё так сложно, с первого раза не расслышишь, не усвоишь, не сочинишь оправдание себе и другим?
9.
"Федеральная служба Российской Федерации
по контролю за оборотом наркотиков
Гр. Фрейману Р. Б.
проживающему по адресу: ...

Уважаемый Роман Борисович!
Управлением ФСКН России по Калининградской области внимательно изучено ваше заявление от ...сентября 200* г.
В настоящее время информация о сбыте наркотических средств в результате тщательной проверки не подтвердилась. Однако, Управлением к уголовной ответственности за организацию и содержание притона для потребления наркотических средств по ст. 232 ч. 1 УК РФ привлечён владелец дома - Юраускас Юргис, который в настоящее время находится под стражей. Уголовное дело в отношении него направлено в суд ...ского р-на".
Свет в окнах переселенцев не горел: все уехали, умерли или подохли.
"Дорогая L, помнишь, как мы собирались снять пару для свинга, открыли анкеты на BDSM-сайте и увидели в одной, в разделе "мне не нравится": "не люблю грязь, кровь, дожди"? Сейчас то, что я вижу вокруг, можно обрисовать именно этой бесхитростной фразой, годящейся в название для трэша: грязь, кровь, дожди.
Как же меня всё это заебало, блядь".
Зачем-то он авторизовался на полузабытом контркультурном литпортале и написал новичкам пару матерных отзывов. Тут же всплыл один из модераторов, калининградский поэт-программист, и забил во "who is" его новый адрес. Минут через десять пришло письмо:
"Б., ты паходу ебанулся на отличненько. Сидишь здесь и ничего не говоришь. У нас мероприятие послезавтра на Московском проспекте, приходи. Или нет, пожалуй, не приходи - я тебя напою, а тебе пить вредно".
Вместо "пожалуй" Феликс прочитал: "похуй". В углу экрана висела реклама, не вырезаемая никаким адблоком:
"Как заработать состояние, потратив всего 70 рублей?"
Нет, я не зайду по этой ссылке, умники: и без вас знаю ответ - никак. Всё остальное - комментарии.
Когда он вышел на улицу, ещё не знал, что будет дальше. Окна Юраускасов, казалось ему, горели особым, самодовольным светом. Здесь никого нет, только цыгане, как средневековые алхимики, травят и наживаются, и в этом есть своеобразный циничный героизм.
Сарра в прозрачном дождевике, накинутом поверх халата, отперла калитку.
- Не боитесь одна открывать? - зачем-то спросил он.
Так я же не одна, - улыбнулась она, - и... вы не знаете, наверно, что наши цыганские мужчины по дому ничего не делают - и не открывают. Обычай такой.
В доме было светло и чисто. Сидевшие на кухне братья не выказали удивления, только переглянулись. Каждый может оказаться на операционном столе, каждый может придти за наркотиком, такие дела.
Сарра, быстро и деловито пересчитывающая ампулы со следами перепайки, напоминала медсестру - что самое смешное, она и оказалась медсестрой по диплому.
Первитина у них уже не было. Давайте, что есть, сказал Феликс.
- Смотри, менты увидят, - предупредил старший брат. - Отца уже забрали.
- А я скоро уезжаю. Ну, и у вас же хорошие отношения с ментами, разве не так?
- Тут сука одна пишет, - сказал старший брат, отодвигая бутерброд с маслом, - много пишет. Скоро до мэра дойдёт.
10.
Писатель Феликс Б. запаролил свой компьютер, а флэшку с отчётом о произошедшем - нет, как будто хотел облегчить работу следователю: ведь ментовские хакеры в этом краю - такие ламеры. (Это всего лишь мнение Феликса Б., уточняем мы.)
Эксперты сочли его версию плодами галлюцинаций. Дочь гастарбайтера Фреймана якобы пыталась ограбить Б., пока он спал. Проснувшись, он выгнал её; в результате ссоры у него что-то в голове замкнуло, и он решил поджечь дом ларёчницы. В ночь на пятое октября Фрейманы находились в посёлке Братское у пастора протестантской кирхи и помешать злоумышленнику не могли. Ещё говорят, что на самом деле никто у пастора Юлиану не видел - она осталась ночевать у какой-то девушки.
Основное подозрение падает на цыган, которые в ту же ночь или ранним утром покинули посёлок на машине с поддельным номером, забрав с собой вещи, деньги и документы. Следы возле дома пострадавших могли принадлежать как Б., так и старшему сыну Юраускаса.
В тексте, датированном пятым октября и сохранённым в двадцать три часа семь минут, Б. сообщает, что выдавил стекло ледорубом, высыпал на подоконник таблетки метальдегида и подождал, пока загорятся занавески. На самом деле преступник использовал роликовый стеклорез. Нам точно не известно, был это действительно сухой спирт или жидкость для розжига. Сам Б. в личной переписке сообщал, что после трепанации у него возникают проблемы с пространственной ориентировкой, см.:
"...в Пскове у меня был припадок, я ёбнулся на одной стороне улицы, а ключи от квартиры потом нашлись на другой, в кустах. Физически меня там быть не могло. Я просто раздвоился, и вторая моя часть... и т. д., и т. п.", -
поэтому воспринимать на голубом глазу его исповеди - признак или паранормальных способностей, или, что называется, большого ума.
Второй файл содержал следующую информацию:
"это пожану чо, блоготворное вуй похну чо, блоготворное веще
............................................................
............................................................
............................................................"
Пожарные явились в половине седьмого, когда тушить было уже нечего.
Юлиана, приехавшая на место происшествия, ничего не смогла сказать, и вскоре выяснилось, что она вообще не может говорить. В больнице Фреймана спросили, почему он не дал ей тридцать капель валокордина. У людей, стоящих на обочине напротив сгоревшего дома, возле ямы с расширяющимися краями, нет никаких "тридцати капель", сказал Фрейман и долго смеялся, пока его не увела медсестра.
Электрик настаивал на виновности Юраускасов, но тут необходима скидка на его цыганобоязнь. Мы делаем вывод, что доверять нельзя никому, и что мечтающий молчать рано или поздно получит желаемое. Бог тут ни при чём: это теория вероятности. Другое дело, что потеря дара речи и благородный обет безмолвия несопоставимы.
Поэт N сообщил, что во время пожара Б. в посёлке просто быть не могло - он уехал в Калининград на последнем рейсовом автобусе.
Я стараюсь аккуратно расставлять в памяти слова по условному полузабытому порядку. Мне кажется, что между слов кто-то живёт. Он и дальше мешает мне, протискиваясь в незанятые куски пространства.
Сегодня снилось, что я выглянул в окно, а там висит труп моего врага, и настроение сразу повышается, только я не знаю, кто мой враг. Скоро здесь останется одна старуха в чёрном платке, но не повесится, а будет бродить с преисполненным важности видом. Больше она ничего не умеет.
Сказал цыганам, что если им самим западло, то сам всё спалю, потому что ненавижу стукачей, а ещё девчонка пыталась украсть мою наличку. Они поверили, с ними легко договориться, особенно если опыт есть: я часто общался с бывшими зэками и гопотой, пока им не разъяснили, что я "пидарас".
Я хочу, чтобы меня запомнили. (Раньше я хотел любить ваших детей, а не обучать их чужому, государственному, языку.) Я хотя бы что-то сделаю. Оставлю после себя пустое место в буквальном смысле этого слова. Теперь я понял, что именно об этом мечтал, что тварь, которая тут - не живёт, не мрёт, не знаю, как произнести, - звала меня издалека, чтобы сделать мне что-то хорошее. Здесь будут пустые-пустые дома, и я представляю себе свою биографию, состряпанную любопытным заочным учеником лет через двадцать. Если вы мешаете осуществлять то, что я хочу, - я найду место, которое сделаю полностью пустым. То, что начало вымирать, нужно вымереть до конца.
Я ничего не пишу, потому что мне хочется жить по-другому.

А теперь я не хочу ничего ни на одном из ваших..........

........................................................

Сухой спирт горит жёлто-голубым, золы от него не останется".
Возле фонарного столба, напротив Южного вокзала, валялись обломки мраморной плиты, а столб украшала листовка с пентаграммой:
Пусть наша злость разумна и жестока,
Пусть наша ненависть в умах пылает смело,
Но нету в них разврата и порока -
Сплотило мысль идеи левой дело!
Феликсу это понравилось, а вот библиотека - не очень: сбежались овцы в очках и жакетах, что-то умильно блеяли, разбавив своим маленьким стадом толпу длинноволосых парней в толстовках. Один из выступающих читал очень хорошо: таким голосом надо подавать как минимум Мандельштама, но, к сожалению, это были его собственные стихи. В предбаннике - нет, блядь, не так: надо называть это: "холл", - на тесно сдвинутых партах стояли коробки молдавского вина. Всё помещение казалось неумело, но старательно склеенным из цветного картона.
Поэт-программист подробно допросил Феликса и сказал:
- Ты спятил. Так жить нельзя. Продай эту халупу, устройся на работу, накопи денег и купи квартиру. А это X, это Y, это Z. Когда выпьешь, они кажутся чудесными людьми.
Здесь и правда красивых лиц было больше, и писатели носили неброскую одежду, словно им было наплевать, выделяются они из толпы или нет. Феликс полистал книжечку на финском, лежавшую возле винной коробки. Автор маячил (-а) тут же, сразу видно, что иностранка, - стрёмная располневшая барышня в красной юбке, рваных чёрных кружевных лосинах и с мужским рюкзаком. На её жидкие пегие нечёсаные волосы и бородавки было неловко смотреть. Надо ещё выпить.
Феликсу стало её немного жаль. Вот эту стройную, с надменным профилем, брюнетку - ни разу, а страшных баб можно даже любить, если постараться. Они не избалованы вниманием, у них множество полезных качеств и умений. Если такой поэтессе задурить голову, она тебя увезёт в Финляндию, тоже на хутор, только цивилизованный. Кондиционеры, пол с подогревом, белые холодильники во всю стену.
- И в холодильниках - трупы, трупы, - сказал поэт-программист. - Смотри, какая у неё улыбка плотоядная.
- Это признак скрытой страстности.
- Да ну её к чёрту, - сказал поэт-программист. - Она же базаром задавит. Ты ей: дорогая, принеси кофе, - а она тебе: "Minä antaisin pois koko sydämeni, se on pieneksi käynyt ja ahdas ja veisin Uffille koko sieluni joka kiristää".
Он захлопнул книжку и кинул её на подоконник.
- Б., когда ты делом уже займёшься? Пишешь какой-то панковский хоррор. В тридцать три года пора уже думать о вечном, а не вылупливать чёрные яйца педофилии, каннибализма и проч.

"Теперь моя биография будет в одну строчку: отвык от литсреды, легкомысленных разговоров и провокаций. Раньше ничего не было. Хочется никуда".
Непонятно было, что отвечать собеседнику. Феликс поймал в толпе финскую поэтессу и обратился к ней на скверном английском, а у той было на лбу написано, что она скорее пойдёт на костёр, чем на контакт. Несчастную спас программист:
- Феликс, ты бы отстал уже. Пошли, нельзя столько пить: мне же на работу.
Сейчас, кивнул писатель Б., подожди немного.
В библиотечном туалете не было даже сушилки. Жалюзи напоминали сильно пожёванные листья папоротника. Ладно, плевать, что сквозь них со двора дохуя видно.
Ампулу и шприц он бросил в ведро и прикрыл подобранной в коридоре глянцевой брошюрой с фотографиями зданий из красного кирпича.
В тридцать три года ты уже знаешь, что фентанил не надо сочетать с алкоголем, особенно если врач тебе и то, и другое запретил.

Эпилог
From: L, ***@rocketmail.com
Я догадываюсь, почему ты не пишешь. Общие знакомые не подсказали мой новый ящик? Или ты всё ещё на меня сердишься?
Мне написала Марина - вы с ней в прошлом году печатались в одном номере. Говорит, что когда смотришь в иллюминатор, сквозь кучевые облака, - эта область, исполосованная реками, напоминает морозные узоры на стекле. Местные вода и почва странно влияют на людей: если ты приехал сюда здоровым, тебе станет ещё лучше, а если постараться, можно остановить время и не стареть, но больным здесь становится хуже и хуже, как будто отрастает лишняя душа и давит изнутри.
За это время произошло многое, и сейчас я хочу сказать, что была неправа. Если мне в детстве казалось, что взрослые - непривлекательные уёбища, это не значит, что так казалось всем детям. Do what thou wilt: страна живёт по другим законам, но какое нам дело, по каким законам живёт страна?
Пожалуйста, напиши, когда и где. Не то чтобы я связана обязательствами, просто мне есть с кем прощаться. Пока что прощаться не буду, только сменю sim-карту и молча уеду. Два часовых пояса - это не страшно: посмотрим, что получится, и если да, я действительно попрощаюсь со всеми, кто всё это время, как это принято говорить, "был рядом со мной".
З. Ы. Еврейскую суку я послала долгим маршрутом. С любовью, L".
To: L, ***@rocketmail.com
"Delivery to the following recipient failed permanently.
The email account that you tried to reach does not exist".
2009 - 2010

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Название города изменено из этических соображений.
2 "...Попавший в твою власть и потерянный, молча умираю и лишь мечтаю о тебе ". - Из песни Тило Вольфа "Versiegelt Glanzumströmt".
3 Приблизительно: "черножопые свиньи" (нем.)
4 Аттестат, выдающийся по окончании высшего гимназического класса (т. н. абитуры).
5 Малоумная (нем.)
6 Извините, могу я узнать, где продуктовый магазин? (нем.)
7 Der Murmelschuppen - презрительное наименование церкви.