Анна СОЛОДКАЯ  

                              С голубого экрана, ставшим от событий багровым, лилась жуткая информация. Температура воздуха в это время года колеблется в пределах сорока градусов, теперь же континент превратился в сущий ад. Огонь наступал отовсюду. Пожарные службы сообщали о ста пятидесяти очагах одновременного возгорания. Бедствие множилось. Пострадало уже более двух тысяч домов. Престижные коттеджи, находившиеся вдали от городов, в экологически чистых зонах, пылали как стога сена. Проблем добавляло тотальное игнорирование Австралией многотонного сухостоя, заполонившего леса. Из-за веками поваленных деревьев и густого буша, зеленые массивы попросту непроходимы. Под ногами — толстый слой валежника. При тотальных засухах и высокой температуре — полная катастрофа! Однако здешние экологи не вмешиваются в жизнь дикой природы, настаивая на том, что вывоз бурелома отрицательно сказывается на флоре и фауне. Пожары прошлых лет, к счастью, миновали эти райские уголки и были сравнительно небольшими, но сейчас произошло наихудшее — огонь бушевал везде. Остервенелое пламя, гонимое обжигающим ветром, добралось и до этих мест, в мгновение ока испепелив девственные леса вместе с элитными поселками, в одном из которых обитали родители Ника. Позже очевидцы расскажут ему, как, среди ночи, жители выскочили из домов на улицу. Пожилые супруги спасались вместе со всеми. Женщина держала на руках вырывающуюся, испуганную болонку. Вдруг муж ее, уже подойдя к эвакуационному автобусу, оглянулся и, растолкав преграждавших путь, пожарных, бросился назад, в полыхающий дом. Это вызвало недоумение. Никто не знал, что в кабинете, на рабочем столе, лежали папки с уникальными исследованиями последних лет, бесценный научный труд — дело всей его жизни! Он хотел спасти хоть что-нибудь, но, проломив ногой подгоревший пол, споткнулся и упал. Жена, отпустив собачку, кинулась ему на помощь. В это время рухнула крыша. Толпа с ужасом наблюдала разыгравшуюся трагедию.           
.                                                                               ***
                Неукротимое пламя продолжало бушевать на обширных территориях Нового Южного Уэльса, Виктории, Южной Австралии... Огонь смёл тысячи гектаров эвкалиптовых лесов, истребил плодородные сады и виноградники, зреющие хлеба; уничтожил фермы с заживо сгоревшими буренками... Всюду стоял жуткий, отчаянный вопль. Из загонов выскакивали обожженные овцы, руна их полыхали. Беспорядочно мечась по обугленным полям, живые огни догорали в страшных муках. Над континентом исчезло солнце, небо превратилось в жуткие, апокалиптические, клубы дыма. Зловещие переливы менялись от ярко-оранжевого до черно-багрового, и, стелясь по земле, удушали все живое на своем пути. Лесное зверье гибло тысячами — бежать было некуда, на всех направлениях его ждала смерть. Многие виды уникальных животных и растений оказались на грани исчезновения. Пострадавшее население вертолетами вывозилось в безопасные зоны. С таким масштабом бедствия Австралия еще не сталкивалась. Довлела мысль: что же явилось причиной катастрофы? На кого пенять? На сухие грозы? На безответственность человеческую? На умышленный поджег или, может быть, на глобальные изменения климата? Климат на планете стал другим — научный факт, однако такой подход дает возможность ловко уходить от ответственности, списывая все на неумолимый рок.    
                                                                           ***
                      Тома разбудил телефонный звонок.
 —   Привет, это Стив, — послышался знакомый  голос бывшего шефа, — зайди в авиаклуб, дело есть.
 —    Какое у тебя дело ко мне может быть теперь? — буркнул Том спросонья.  
 —     Мэрия просит принять участие в устранении последствий пожаров. Уже задействована вся легкая авиация. Помогают, как могут. Я бы не хотел оставаться в стороне… Ну так как, придешь?
 —   Ты же знаешь: я лишен лицензии и не имею права летать.
  —   Оставь. Кто сейчас на это смотрит? Из ада надо спасаться любой ценой, а у меня — одна молодежь необученная! Сам подумай, разве я могу на нее рассчитывать? Условия экстремальные, видимость плохая! А садиться придется на выгоревшие лесные поляны, а то и прямо на автострады! Это тебе не просторы аэродрома! Тут нужен асс или сам черт, не знаю! Помоги по старой дружбе.
  —   А Джек, а Билл где? —  Том спрашивал о работавших в авиаклубе инструкторах.
 —    Джек — астматик. Какой в нем толк? Дым он не переносит — задыхается. Еще умрет в полете! А Билл — в отпуске! Как назло, на прошлой неделе уехал в Новую Зеландию. Так что, один я остался!
 — Ладно, через полчаса буду.
                     Заглянув в комнату матери, Том попросил, чтобы она никуда не отпускала Ника. Тот был в подавленном состоянии, все время молчал и, отвернувшись к стене, тихо плакал. Перед глазами всплывала картина натянутых отношений с родителями. Он укорял себя за ссору с отцом, за то, что отказался поступать в университет, а вместо этого пошел искать золото. Его не остановили слезные уговоры матери. И вот, теперь уже ничего исправить было нельзя — он остался один на белом свете. Горе и раскаяние терзало Ника. Том считал разумным как можно дольше задержать его у себя, а то и вовсе оставить жить.
                   Наспех выпив кофе, бывший инструктор поспешил в авиаклуб. По дороге, отчего-то, вспомнился  Джеймс: «Интересно, как он там со своим золотом? Не много ли одному? — размышлял он. — Столько лет дружили... и так испортить отношения! Жаль. Не понимаю, зачем ему, старому дураку, на склоне лет такое богатство? Детей у него нет, оставить наследство некому... Ну, что ж? —  Пусть кувыркается, как знает. Сам выбрал.»
                     Между тем, Джеймс крепко обдумывал, как легализовать краденный самородок. Это было очень непростым делом — кому зря не доверишься! Нужен надежный, проверенный человек! Закон такое не прощает. Старик потерял покой и сон, замкнулся в себе, затравлено глядя по сторонам. Жена даже боялась к нему подойти, и, поставив на стол ланч, тут же уходила. Джеймса в таком состоянии она еще не видела, а о золоте, спрятанном в чулане, ничего не знала! Она думала, что муж переживает из-за пожаров. Хотя, поселок их находился вне эпицентра бедствий, на отдаленном скальном участке, и сокрушаться, что здесь что-то может сгореть, не стоило. На этой высоте постоянно бушевали шквалы, погода всегда была плохой. Вот и сейчас дул сильный ветер, но шел в безопасном направлении. Он неистовствовал в равнине, разнося пламя на еще не тронутые участки леса, добавляя хлопот измученным пожарным. Все это хорошо наблюдалось из окон дома. Панорама происходящего удручала, в новостях то и дело говорили об ухудшении ситуации, а объявленное правительством, чрезвычайное положение, еще больше осложняло проблемы Джеймса: поездки были запрещены, дороги перекрыты и круг общения сократился донельзя! «Как все плохо складывается!» — сетовал он, упрямо ища выход из создавшегося положения. Наконец, в голову пришла идея расспросить здешних парней, может, у кого-нибудь в друзьях есть аборигены? Мысль была трезвой, но незадачливый старатель упустил из вида, что абориген этот должен быть не просто аборигеном, но принадлежать к очень малочисленному теперь, древнему племени нунгаров.                 
 
                                           ***
              Со стороны пылающих лесов полз черный удушающий дым. Взобравшись на крутой холм, Гоутухелл видел, как, спускаясь в долину, смертоносные массы заполняли ветхие хижины. Стелясь по дворам, они вызывали у жителей сильную панику. Гоутухелл однако выглядел безмятежно. Устав жить, он давно потерял счет годам, время от времени злясь, что смерть не приходит за ним. Он готов был умереть хоть сейчас, мысленно прощаясь со своими детьми. Особенно с младшим — Кумуларной. В прошлый приезд сын настойчиво звал его к себе, но Гоутухелл отказался. Что за жизнь — в городе? Голым ходить — нельзя, разводить костер у порога — нельзя! Лежать, где хочется, и курить ибогу — тоже нельзя! Всё — нельзя! Какая это жизнь?! Лучше умереть здесь, на воле. Так думал старый абориген, спускаясь вниз песчаной тропкой, оставляя за собой неровный след босых ног. 
            Тем временем стоянка превратилась в гудящий улей. Роковым обстоятельством было то, что здраво мыслящая молодежь разъехалась по городам, в селении остались только пожилые и очень старые люди. От ужаса они совсем сбились с толка. Гоутухелл посоветовал им искать спасения у Яилармы. Старейшины рода тут же отправились к колдуну. «Яиларма сильный, Яиларма все может!» — успокаивали они друг друга привычной мантрой. Преодолев неблизкий путь, ходаки остановились у входа в Вандималунгу. Наскоро исполнив священные ритуалы, спустились в холодную пещеру.
                 В дальнем углу тускло мерцал жертвенник, царило звенящее безмолвие. Приняв от деда священное право беречь огонь, Яиларма ни разу не нарушил обет. Жертвенник никогда не гас. Дни и ночи он следил за ним, бросая в пламя, угодные Великим Духам, травы. Молодой жрец находил в пустыне редкостные галлюциногенные растения, грибы и кактусы, сушил все это на горячем австралийском ветру, перетирал в порошок и добавлял небольшую щепоть к тлеющим листьям эвкалипта. Сбор и ритуалы совершал в зависимости от фаз Луны. Отшельник до тонкостей знал воздействие небесного светила на магическую силу трав и психоэмоциональное состояние человека, чем с успехом пользовался при лечении больных. Но сейчас в жертвеннике дымились ритуальные травы, предназначенные для заклинаний духов на новолуние. Когда же Луна начинала расти, состав курения постепенно менялся: в очаге появлялись измельченные ветки акации вирра — сильного галлюциногена, вызывающего тени предков и голоса духов. Этот сбор он применял в первой четверти лунного цикла. Во второй — добавлял сухие листья диких сортов табака. А когда Владелица Звезд превращалась в полноликую красавицу, колдун воскуривал кору ибоги, обильно кропя жертвенник смертельными ядами. На убывающую Луну — приходилось ублажать духов едким дымом питурии…  Обыкновенный человек, попав сюда, впадал в полное безумие. Но Яиларма хорошо знал действие курений и великолепно умел ими пользоваться. Сакральные обряды позволяли ему не только общаться с духами и видеть их, но и ощущать незримые, тайные энергии окружающего пространства. 
                  Сидя к вошедшим спиной, он творил заклинания. Едва ему удалось вызвать дух Матери Змеи, как не званные гости грубо прервали видение. Перебивая друг друга, старейшины требовали немедленно отвести наступающий пожар от их жилищ. Слегка покачиваясь в стороны, Яиларма повернулся лицом, тревожно глядя на соплеменников, а когда те немного успокоились, сделал отрицательный жест и мысленно объяснил, что стихия огня не подвластна ему. Перед пожирателем лесов Духи бессильны. Старейшины не хотели этого слышать и, грозя  проклятьем, продолжали настаивать, чтобы он заставил ветер дуть в другую сторону и немедленно погасил пламя. Яиларма терпеливо внушал сородичам, что огнем объята колоссальная территория и нет такого колдуна, который мог бы справиться с таким бедствием. Он указал на горизонте полуразрушенную скалу, в направлении которой, не мешкая, надо уводить племя. Там будет безопасно. Ответ Яилармы взбесил старейшин. Один из них, пнув ногой дымящиеся чаши, окружавшие жертвенник, сказал:
—   Мы не покинем землю нунгаров и никуда отсюда не уйдем, мы родились здесь! Если ты не хочешь защитить племя, значит, ты предатель, а если не можешь... 
Тут его перебил беззубый старик с сакральной татуировкой на груди:
—   А если не можешь, — прошамкал он, — то еще и дохлая крыса! Ты заплатишь за все наши несчастья!  Мы знаем, почему ты потерял силу! Ты всю ее истратил на белого чужака! Ты принес горе своему народу! 
 — Потерявший силу колдун достоин смерти! — заключил, молчавший до сих пор, самый старый из них. Таков закон.
    Яиларма не сводил глаз с разъяренных сородичей. Отойдя в сторону, они решали дальнейшую его судьбу. Отцы рода имели на это право. Посовещавшись, зло объявили:
—  Прими наше проклятье. Ты больше не жрец и не служитель огня! Ты — позор нунгаров! Ты пойдешь к своим духам, умрешь страшной смертью, без воды и воздуха, задохнешься дымом, который не можешь отвести от наших жилищ!  Ты больше нам не нужен! Ты погасший очаг! Но у нас еще хватит сил замуровать тебя. Мы заложим Вандималунгу камнями.
Старейшины вышли. Никто не вспомнил, как немой жрец в страшные годы засухи вымаливал для них дождь, наполняя колодцы живительной влагой, спасал племя от эпидемий, лечил от укусов змей и возвращал с того света безнадежно больных. 
Послышался грохот. Яиларму хоронили заживо. И, чтобы завершить это черное дело, прикатили еще два огромных валуна и застопорили вход. Вернувшись в селение, они однако вывели племя в указанном Яилармой направлении.
                                                             
 
                                                                  ***
                    В тесном подвальном помещении, находившемся под павильоном, на каменном полу, лежали Гарри с Энтони. При плотно закрытых дверях, здесь кое-как можно было дышать. Охранники по-прежнему оставались в зале. Услуги были оплачены за весь период работы и покинуть объект они не имели права. Подоспевшие на помощь полисмены снабдили их респираторами. Оставалось только ожидать перемены ветра, когда свежие воздушные массы вытеснят дым и смрад с этого района.
                     Один день работы выставки не мог покрыть огромных затрат Гарри. Показ самородков был сорван. В ближайшее время предстояло вернуть экспонаты владельцам. Звонки от них не прекращались ни на минуту. Никто не хотел рисковать потерей дивидендов, а тем более — золота. Потери нес только он, осипшим от дыма голосом, гарантируя участникам экспозиции целостность и сохранность вещей. Мучительно хотелось курить. С болью в сердце, бизнесмен подумал: «Господи, где же я так нагрешил? Истинно — не собирай сокровищ на земле»... Он вспомнил, как вчера не удалось передислоцировать самосвалы из котлована. Прогноз, опубликованный в интернете, оказался неверным, огонь шел быстрее, чем предполагалось и, когда он позвонил в офис, окрестности были уже объяты пламенем. Трубку никто не взял — сотрудники эвакуировались. Обширная площадь прииска утопала в густом черном дыму, сквозь который нелепо проглядывали торчавшие зубья экскаваторных ковшов. Прилегающий лесной массив являл собой обугленную бескрайнюю равнину. Злополучный отвал, до недавнего времени мешающий строительству трассы, оказался теперь как-то в стороне — пролагай дороги, где хочешь, строй космодром! За короткое время жизнь изменилась кардинальным образом, и серьезные неприятности, суды и штрафы, терроризирующие Гарри, потеряли всякий смысл.            
                                                                      ****
              Нежные руки тронули Ника за плечо. Парень обернулся. Над ним склонилась Каби, мать Тома.
    — На свете много горя, — сказала она, —  но надо как-то жить... Не отчаивайся, оставайся у нас. Мы будем рады тебе. 
Вытирая кулаком запекшиеся слезы, Ник встал с дивана.
   —  Где мне можно умыться? — тихо спросил он.
    —  Хочешь — в ванной комнате, а хочешь — во дворе, прямо из бочки. Мой сын и зимой, и летом моется на улице. Мы — люди простые. 
        Ник решил умыться на улице . Под развесистым платаном стояла огромная бочка с водой. Он заглянул внутрь. В зеркальной глади отражалось его опухшее лицо. Сбросив рубашку, юноша стал истово обливаться холодными струями. Это привело его в чувства, однако из-за резкого запаха близких пожаров, дышать было тяжело. Ник поспешил в дом.
 В это время Каби везла к столу молодую девушку в инвалидной коляске.
 — Вот, познакомься. Это наша Ванесса, — улыбнулась она, — да ты проходи, проходи! Садись, будем чай пить.
Интуиция не обманула Ника, еще вчера он почувствовал в доме чье-то присутствие.  
  — Привет, а я — Ник, — грустно представился он, — новоиспеченный сирота и погорелец. 
После таких слов улыбаться было глупо, девушка учтиво кивнула. 
   — Сырок, салями, — угощала Каби. 
Ник заметил, что у Ванессы не работает правая рука. Среди тягостного молчания, кое-как, она справлялась левой. Мать Тома пыталась ей помочь. Ланч был невеселым. Вскоре старушка отвезла девушку в спальню. Ник озадаченно сидел за столом. Во рту пересохло. Он попросил налить себе чая еще. Подав ему чашку, Каби сказала:    
 —  У каждого свой крест, мальчик. Не знаю, рассказывал ли тебе Том об ужасной аварии… О разбившемся самолете… Наверно, рассказывал. Сейчас ты видел последствия всего этого. У Ванессы серьезная травма позвоночника, ходить она никогда не будет. «По вине инструктора курсантка стала инвалидом» — таков был вердикт. Сыну грозило долгое лишение свободы. Адвокат насилу добился замены реального срока условным. Слава Богу, суд принял во внимание добровольное возмещение ущерба авиаклубу и взятие на себя реабилитации пострадавшей.
Подсев к Нику ближе, Каби прослезилась:
  — С работы Тома уволили... Сбережения истратили…Ванессе нужны дорогие лекарства и серьезный уход. Из родственников у нее — только пожилой дядька, средств у которого нет. Да мы и не надеялись… Вот Том и занялся золотоисканием, стал мало-помалу зарабатывать. Для лечения этой девушки мы делаем все возможное, только мне кажется, что она все равно ненавидит Тома. Да и он старается не попадаться ей на глаза. Так и живем.   
            У Каби зазвонил мобильник. Это был Том. Он сообщал, что вылетел мониторить ситуацию в районы бывших пожаров: нет ли там новых локальных возгораний? Обнаружение очагов тут же передавалось пожарным бригадам.
 «Когда вернешься?» — спросила его мать. «Ночью», — услышала в ответ.
                                         ***

                                                                                                                  Продолжение следует.