Марго была в замешательстве, она знала своего компаньона многие годы, но ещё никогда его волевое лицо не выглядело таким озабоченным.
− Силуянов! Что случилось? Обанкротился? Завели уголовное дело? Впрочем, это вряд ли. Ты же народный избранник, лицо неприкосновенное и неподсудное, [1] –она хотела ещё что-то добавить, но компаньон её бесцеремонно перебил:
− Батуху час назад арестовали. В городской бане.
− Твоего зама? Батуханова? Да ещё где? − Крулевская округлила глаза, − миллионера и в народной парилке? Сила, ты часом не пьян? У него же особняк по размерам не уступает губернаторскому! Неужели там финской сауны нет? Или какого-нибудь хамама.[2]
− На зоне пристрастился. Он во время отсидки банщиком там работал. А как откинулся, так поход в это место для него – обязательный элемент повседневной жизни. Наколки свои воровские всем любопытствующим демонстрировать. Сколько раз говорил, тщеславие − смертный грех. Да всё без толку. Вот и подсунули ему в пиджачок от Кардена волыну палёную и лопатник[3] чиновничий, с позавчерашнего убийства, − олигарх устало опустился в кресло и налил себе из графина воды.
− Понятно. А с меня что хочешь? Свора твоих борзых адвокатов его на раз из КПЗ вызволит.
− Да знаю я. Копию заключения уже у экспертов за приличное бабло выкупил. Нет на уликах Батухановых пальчиков. И те, кто подлянку устроил, тоже об этом знают. Если не совсем идиоты! Должны соображать, на кого свою поганую лапу подняли. Но всё равно, как минимум, трое суток Бату за решёткой останется. Будут проверять по другим делам, возможно, чего и нароют. С них станется...
− Силуянов! Я ещё раз повторяю: что с меня надобно? Согласно лицензии, дающей право на частную сыскную деятельность, бюро не может нос совать в уголовные дела. С тобой же вместе много лет назад её получали. Забыл?
Посетитель жадно допил воду и буркнул:
− Твой заместитель, Половинкин, если я не ошибаюсь, имеет статус адвоката и может осуществлять такую деятельность, а лично ты можешь оказывать независимые консультационные услуги как дипломированный советник по правовым вопросам.
− Ну, допустим, − Маргарита Сергеевна лихорадочно соображала, куда клонит олигарх.
− Я вас нанимаю. Готовь договор между сыскным бюро и моим «ЛизингБанком».
За два дня до описанных выше событий.
Репортёрша Люсьен, она же Людуха, Людуся, Людонька, Милка, Милушка, Финолетова, больше всего в жизни любила две вещи: флиртовать, то есть морочить головы особям противоположного пола, и фотографироваться. Сегодня ей удалось и то, и другое, ибо она раскрутила молодого фотокора Тимофея Гущина на поездку за город, к песчаному карьеру. Там Мила собиралась забабахать шикарную фотосессию на фоне «дикой и первозданной пустыни», а затем отправить получившееся портфолио в пару тройку журналов мод. Чем чёрт не шутит. А вдруг кому-нибудь из редакторов приглянется её почти безупречная фигура. И тогда... она вместо очерков и фельетонов будет красоваться на обложках в сногсшибательных нарядах!
***
Они штурмовали рукотворные дюны карьера четвёртый час к ряду. Вспотевший Тимоша то и дело присаживался на остатки деревьев, полузасыпанных песком. Его силы были на исходе. Но Финолетова неутомимо бегала от одной коряги к другой и требовала непременно запечатлеть её на фоне заката как в широкополой шляпе, так и без неё. А в награду за то обещала пару раз поцеловать фотомастера и даже (если Гущин будет паинькой!) обнажиться топлес.[4]
Уже смеркалось, когда парочка заметила вдалеке внедорожник и пикап. Минуту спустя машины остановились, и из первой во вторую двое перенесли тело мужчины, после чего облили ту из канистры и, сняв с тормоза, толкнули машину с обрыва. Секунду спустя где-то далеко внизу прогремел взрыв, и молодые люди увидели поднимающийся к небу столб огня и дыма.
− Успел? Сфоткал? − прошептала Мила, наклонившись к самому уху парня.
− А то! Даже объектив заменил на длиннофокусный.
− И номера машин тоже?
− Это вряд ли. Песок же кругом. Попробую на компе вытянуть, но ничего не гарантирую.
Когда будешь сенсацию публиковать? Завтра?
− Во-первых, до открытия уголовного дела нельзя. Потому как мы, законопослушные граждане, обязаны аж бегом эти улики передать следакам. И только с их соизволения..., а во-вторых, это же бабки и очень крупные.
− Не понял, поясни. Ты имеешь в виду премиальные от Воробьёвой, нашего главреда? Хотя от неё дождёшься. Держи карман шире. Наш «Информационный портал» итак еле-еле концы с концами сводит...
− Вот и я о том же, − Финолетова поднялась и стряхивала с себя песок, − есть у меня в друзьях один человечек, будем называть его Литагент. Так вот, он сможет эти кадры пристроить за рубежом. Оплата, понятное дело, в свободно конвертируемых тугриках. Это же самая настоящая сенсация! Усёк? − женщина сняла с шеи парня фотоаппарат и ловко извлекла из него карту памяти.
Три часа спустя. Особняк в пригородном посёлке Громово
− Егорчик, любимый, − женщина порывисто обвила руками шею хозяина дома, − представляешь, я сегодня придумала тебе кличку. Отныне ты будешь именоваться Литагентом.
− Кем-кем? − абсолютно лысый мужчина с удивлением посмотрел на позднюю гостю.
− Агентом. Литературным. Но это пока. Потом слово «литературный» мы удалим, − Мила рассмеялась и достала из серванта два бокала и бутылку «Киндзмараули».
− По какому поводу предстоящая пьянка? − Егор вынул из ящика штопор и отобрал у женщины вино.
− Я принесла тебе деньги. Большие. Можно сказать − огромные.
− Давай. Бабули я люблю.
− Больше баб? − съязвила Финолетова.
− Одинаково. Но тебя всё же чуточку больше.
Они выпили и переместились в кабинет, где над старинным дубовом столом возвышался огромный монитор.
***
Хозяин дома с помощью компьютерной мыши то увеличивал изображение, то удалял. Наконец, развернувшись на крутящемся кресле, обернулся к женщине, сидящей сзади на диване.
− Пять. И ты забываешь о существовании этой карты.
− Не поняла? Чего пять? Долларов? Ты что, сейчас меня оскорбил?
− Миллионов. Рублей. Прямо здесь и мгновенно.
Гостья открыла рот, да так и застыла.
Между тем Егор Барейский подошёл к встроенному сейфу, затем бросил ей на колени кусок пластика − неименная банковская карта. По-советски − сберкнижка на предъявителя.
– Там пять лимонов. ПИН сейчас скажу. Не вздумай записывать! Четыре цифры, я надеюсь, запомнишь.
− Но я хочу валюту, − подавив предательский комок в горле, вымолвила Милка, – у меня же есть напарник, наш фотокор Тимоха Гущин, надо же и ему...
− Валютная гвардия, Центральный банк, Федеральная таможенная служба, налоговая и обычная полиция. Дальше перечислять? Оно тебе надо? Снимай потихоньку наличку и топай в обменник. Не наглей. Покупай баксы помаленьку и подельнику скажи, чтобы тратил деревянные разумно, без излишеств. Кэш[5], он кэш и есть, − хозяин дома демонстративно достал мобильник и вызвал такси.
− Разве я сегодня не здесь ночую? − Мила обиженно захлопала глазами.
− Увы. От такого «подарочка» мне сейчас не до любовных утех. Буду голову ломать, что со всем этим делать. И, главное, как при этаком богатстве с головой не расстаться!
Ночь. Песчаный карьер.
− Что скажете? − обратился дежурный следователь Иван Калюжный к эксперту-криминалисту и вылил себе на голову остатки воды из бутылки, прогоняя сон.
− Темно. При свете фар мало чего соберёшь. Надо будет вернуться сюда утром. Но предварительно могу сказать, что это очень хорошая постановка.
− И как вы сей факт определили?
− Наверху нет никаких следов торможения. Это раз. Далее. Теперь да. Дорогие очки, я их нашёл не здесь, а в десяти метрах от края обрыва. Получается, что шофёр их снял и выкинул, прежде чем сигануть сюда. Согласитесь, водитель выбрал весьма оригинальный способ самоубийства, предусмотрительно облив всю машину и себя значительным количеством бензина... − он хотел ещё что-то добавить, но следователь остановил его знаком руки и поднёс к уху телефон.
− Определили владельца пикапа? Кто? Неужели?! − даже при свете фар было видно, как побелело его лицо, − Черемисову? Главному архитектору города?!
Кабинет управляющего «ЛизингБанком»
− К вам из сыскного бюро Виктор Борисович Половинкин, − пропел голосом секретарши селектор громкой связи.
− Пусть войдёт. И приготовь чашку кофе «Лювак»[6], я знаю, он его любит, − Силуянов хотел уже нажать кнопку отбоя, но секретарша уточнила, − только одну?
− Ты же знаешь, я эту гадость на дух не переношу.
Минуту спустя хозяин кабинета протянул гостю газету.
− Читал? Задержали моего зама. Подозревают в убийстве главного архитектора. Каково? Он мне нужен здесь и сейчас. Что собираешься предпринять? Ты как адвокат Батуханова уже ознакомился с материалами дела?
− Конечно, я к вам прямо оттуда.
− И когда его выпустят? Ежу ведь понятно, что улики ему подсунули. Ни он, ни я многие годы даже не прикасаемся к волынам[7].
− Для следователя это слабый аргумент. На свете существуют перчатки и прочие тряпочки, надёжно избавляющие правонарушителей от отпечатков пальцев. И я больше чем уверен, срок пребывания Бату будет продлён. Для хорошей отчётности им нужен подозреваемый. Ваш человек подходит на эту роль идеально...
− Я для чего тебя нанял? Ты представляешь, какие сделки не состоятся без его прямого участия? Миллионы долларов могут легко уплыть к конкурентам. Мне нужна конкретика, точнее план по скорейшему вызволению невиновного человека!
− Всё просто, − Половинкин, смакуя, сделал глоток из маленькой кофейной чашки.
− Не понял? Поясни.
− Мы должны обменять его на реальных убийц. То есть раскрыть преступление. Чего тут непонятного?
Продолжение читайте через неделю.
[1]− см. Рассказ А. Ралот «Лебединая песня» или десять лет спустя. https://psygazeta.ru/rubriki/chitaem-ne-otorvatsya/1852-lebedinaya-pesnya-ili-desyat-let-spustya.html
[2]− турецкая баня-вид паровой бани, связанной с исламскими традициями.
[3]− кошелёк, портмоне (воровск. жаргон)
[4]− англ. topless, дословный перевод «без верха», то есть без одежды для верхней части тела.
[5] − наличные деньги.
[6]− самый известный сорт кофе, который производится из помета животного. Делают его в странах Южной и Восточной Азии. Прежде чем зерна проходят “человеческую”, промышленную обработку, они проходят “природную”. Зверёк съедает самые спелые и вкусные плоды кофейного дерева...
[7]− пистолетам.(воровск. жаргон)
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.