Фаина Савенкова


Случилось это в давние времена, когда мир еще был более цветущим и юным, тайга - куда больше, чем ныне, а всякий зверь охотился днем. Жила тогда на свете Рысь - украшение всей тайги, - и была у нее подруга - Лиса, такая же красавица. Всюду они появлялись вместе: где одна, там и другая. Даже дичь ловили вдвоем - и веселее, и полезнее, ведь от таких охотниц ни одна добыча не ускользнет. Но особым поводом для гордости у обеих был их превосходный мех. Такого больше не сыщешь ни у кого во всей тайге! Густой, шелковистый, без единого пятнышка! Загляденье, а не мех!
Случилось как-то хищницам добычу выжидать: Рысь на дерево забралась, а Лиса подле него затаилась. Вдруг откуда ни возьмись, на поляне чуть поодаль появился человеческий детеныш. Сам крохотный, неуклюжий, меха и в помине нет, ходит у всех на виду, как будто и не боится ничего.
"Тоже мне, охотник нашелся! - подумала Рысь, с ленцой потянувшись на ветке. - И вот кто его в лес отпустил?"
А ребенок, между тем, ходил по залитой солнцем поляне и даже не думал прятаться. И откуда в такой крохе столько смелости? Пригляделась Рысь, а у него щеки-то на солнце сверкают, ослепляют. Неужто плачет? Отстал от родителей, поди, да и заблудился. Жаль стало Рыси глупого детеныша, да что она может сделать? Даже если тот ее не испугается, так вскоре старшие с ружьями придут и несдобровать ни ей, ни лисичке-сестричке - мигом шкурок своих лишатся!
- Шел бы он отсюда... Дичь ведь всю распугает. Вдруг не только у нас сегодня неудачная охота? Того и гляди без ужина детей оставим и сами оголодаем, - посетовала Рысь.
- Ох, да куда же он, сердешный, пойдет? Опасно в тайге таким малышам находиться. Кругом лес, медведи да волки гуляют. И нам-то лучше держаться от них подальше, а уж такое дитя тем более не справится!
Покачала головой Рысь, но так ничего и не ответила подруге. А что тут сказать? Права она. Кто же захочет своей шубкой рисковать, будь то хоть зверь, хоть человек?
Едва начало смеркаться, когда рядом с ребенком появились несколько волков. Окружают малыша, все ближе и ближе подбираются, а деваться ему некуда - стой да жди, когда съедят.
Смотрела-смотрела со своей ветки Рысь и не выдержала:
- Сестричка, съедят ведь бедолагу. У меня же у самой котята родителей с охоты дожидаются, и у тебя дети малые. Как им в глаза смотреть после этого? Давай поможем?
- Да куда мы против волков? Съедят нас и забудут. На кого своих котят оставишь? На меня? Тут и своих детей надо как-то прокормить. Ты как знаешь, а я побежала отсюда. Мне мой мех дороже будет, чем чужой детеныш.
Скрылась Лиса в чаще лесной, и следа не осталось.
Боязно Рыси с дерева спускаться, но бросить кроху на верную гибель совесть не позволяет. В несколько прыжков добралась она до ребенка, только что она сделает стае волков? Не одолеть ей в одиночку недругов, как ни старайся. Поэтому закрыла Рысь малыша собою, да и всё.
Впивались острые волчьи клыки в спину, но терпела хищница всю боль и продолжала защищать ребенка, несмотря ни на что. Так бы и погибла она, если бы не подоспели охотники, отогнавшие волков. Тогда-то люди и обнаружили под телом еле живой израненной Рыси невредимого потерявшегося ребенка.
Животное люди выходили в благодарность за спасенную человеческую жизнь. А после хищница вернулась к своей семье в тайгу. Но с тех пор у всех рысей на их великолепных шубках появились темные пятнышки - следы от волчьих зубов - как вечное напоминание о самоотверженности той первой дикой кошки, спасшей человека. А вот лис потомки матери-Рыси стали недолюбливать, хоть обе по-прежнему боятся волков.