Андрей ЖЕРЕБНЕВ

Помнится, когда я через месяц после дембеля, подался на другой край необъятной нашей страны, то меня в городе на Балтике, кроме очередей с самого раннего утра у газетных киосков следящих за перестройкой граждан, валяющегося под ногами хлеба и бакланов с чайками над мусорками, поразило тамошнее отношение к пельменям. Как ко вполне обычному и обыденному, рядовому и ничем не примечательному блюду.

Да, разве ж так можно!.. Впрочем, чего было взять с отечественных европейцев мне – восточному человеку? Родившемуся и выросшему в тех землях, где жаркие среднеазиатские степи встречаются с заснеженными горами Алтая. Где в соседстве и слиянии культур жили вольные и сильные духом люди. Откуда и до Китая – спорной родины пельменей – рукой подать.

И пельмени были повсеместно праздничным блюдом. Праздничный стол был не стол, если не венчался он большим блюдом, усыпанным ароматно дымящимися, сочно поблескивающими пельмешками. Прямо скажем , за отсутствие таковых блек и тускнел любой натюрморт, пусть и украшенный разноцветно винегретами – салатами, холодцами – заливными, закусками всякими – холодными ли, горячими. И возникал тогда к хозяевам хоть и немой, но вполне логичный, естественный, человеческий вопрос: а вы, вообще – гостей ждали?.. Да, за такой фортель – праздничный, якобы, стол без пельменей – можно было и в сердцах дверью хлопнуть: «Видали мы ваши именины, подайте шляпу и пальто!».

Но, конечно, пельмени те были не покупными – домашними, ручной лепки.

Впрочем – домашние пельмени сами по себе были праздником! Устраиваемым в нашей семье чуть не каждое зимнее воскресенье. Когда часам к десяти утра начинались на кухне хлопоты. Отец, привинтив механическую мясорубку к табурету, степенно крутил из порезанного кусочками мяса и лука фарш – сугубо мужская, в пельменном приготовлении, работа. Мать заводила в меру крутое тесто. И тогда, посыпав стол и деревянные доски мукой, усаживались всей семьёй за лепку. Мать, сформировав колбаску теста и разрезав ее ножом на одинаковые комочки, скалкой раскатывала те следом в почти идеальные кружочки. На которые в три вилки поспевали укладывать фарш отец, я и старший брат – отменный ленивец до любой работы, но это занятие неизменно чтивший. Умостив - уторкав вилку фарша на середину, приступали к немудрёной художественной лепке вкруговую, придавая пельмешкам форму ушек.

Однако, мне слепленные пельмени скорее напоминали планету Сатурн с картинки энциклопедии. И видя, сколько маленьких планет уже слеплено и уложено ровными рядами на доски, и вот-вот отправятся на орбиту - в закипающую водой кастрюлю, - восхищенно цокал я языком в предвкушении...

Старший брат обязательно лепил своего "Наполеона" - в треугольной форме вареника, и защепляя поверху "треуголку" на манер гребней дракона. И горе было мне, несчастному, если осмеливался посягнуть, без церемоний ткнув вилкой в самый живот Его Величества - расплата старшего брата ("Потом... без родителей!") была неизбежна.

И мороз скрипел за разрисованным узорами окном.

За время лепки успевали переговорить о многом. И о насущных делах – куда собирается поступать старший брат («Да, не знаю я пока!»), и о хоккее – выиграют ли сегодня наши у чехов (« У чехов вратарь: сколько вчера канадцы по воротам его бросали – как в стенку!»), и о вопиющих, имеющих еще место в социалистическом обществе, безобразиях:

- У сотрудницы одной муж с работы шел выпивши – после получки. В милицию забрали, всю зарплату вытащили, положили в карман железный рубль, и заставили бумагу подписать, что претензий не имеет никаких.

Суд, да дело – а давно кипела уже подсоленная вода, и наконец заканчивалась лепка. Как правило, израсходовав фарш, оставалось немного теста, из которого вольным уже порядком и формой вылепливалось то, я любил даже больше пельменей – сочни из теста!

И пока варились пельмени, стол уже был свободен для семейной трапезы. Происходившей всегда «на сухую» - отец был почти абсолютным трезвенником. Так что, пили компот, или домашний консервированный сок.

Правда, я однажды махом опрокинул целую кружку разведённого уксуса: пить захотелось до зарезу. Родители и старший брат в ужасе обнаружили это только в конце обеда: « Мы ж тебе уксус поставили, чтоб ты в него пельмешки макал!». Да – и так ништяк пошло!

Да, конечно – уксус: куда ж без него! Разведённый водой уксус обязательно подавался к пельменям в соуснице – чтоб окунали в него едоки пельмени. А без уксуса – что это было бы за блюдо?

Особенно ярко запомнился мне тот день, когда к столу невзначай пожаловал лучший друг брата Сашка. Обычно, они встречались по вечерам, бренча на гитаре, да втихомолку покуривая в форточку в нашей с братом комнате. Но, тут, видимо, унюхал через пару улиц пельменный дух весельчак и балагур: "О, это я удачно зашел!". За теснотой кухоньки, нас втроём посадили в зале – за журнальным столиком.

Помнится, пельмени в тот день исчезали действительно с космической скоростью – конечно, я не мог поспеть за парнями. И когда оставалось тех страшно вкусных пельменей совсем чуток в большой тарелке, брат придумал хитрый ход:

- Сходи на кухню, масла еще принеси!

Подхватив блюдечко, метнулся в сторону кухонных дверей, нечаянно наступив на лапу путавшегося под ногами, матёрого котищи Тюпы. Отчего тот взвыл истошной сиреной, и ломанулся в детскую.

- Догони, извинись! – в короткие мгновения между проглоченным и тут же нанизанным на вилку пельменем, обрадовался брат.

- Как бы я мог после такого есть, вообще? – поспевая за другом, недоумевал Сашка.

Да, к тому моменту в тарелке уже почти ничего и не осталось…

Да, не жалко совсем! Главное – осталось замечательное послевкусие – на всю жизнь. Тёплое, доброе, прекрасное. О том празднике, который и состоял в том, что были все вместе. И все были еще живы – здоровы, и даже полны надежд и мечтаний, дельных мыслей и воздушно – зАмковых проектов. И за узорчатым окном был мир, полный добрых людей и славных дел. И за морозной, бодрящей тело и дух, зимой обязательно настанет буйная в наших краях весна, а там и жаркое, страдное лето. И будут еще сотни будних, важных, неотложных дел и благородных начинаний. И всё непременно получится, обязательно сбудется – как иначе!

Эх, много ли нынче не святых семейств пельмени на кухне сообща лепит?!.