Алевтина Евсюкова 

На заре постхрущёвской эпохи группа туристов из Алма-Аты отправилась в братскую страну. Главной особенностью в пути трёхнедельного турне было сервисное обслуживание. Туристам не нужно было тащиться с поклажей – от этих хлопот их избавляла туристическая система обслуживания. Были и другие приятные стороны сервисного обслуживания туристов в ту пору. Жаль только, что для конвертирования валюты разрешалось брать с собой не более семидесяти рублей. Понятно – на такие денежные средства не разбежишься. Но вместо денег в ту пору разрешалось брать с собой ликвидные товары для обмена с коммерсантами на таможне. Список этих товаров  был обусловлен в перечне, предусмотренном квотой. Какие вещи? Да, обыкновенные. Это были: хлопчатобумажные ткани, фарфоровая и эмалированная посуда, фраже и… водка . Столичная или Особая – не больше пяти бутылок. И, разумеется, значки, открытки.
          По прибытии на таможню туристов уже ожидали толпы коммерсантов, где и происходили операции по заполнению таможенных деклараций и по обмену конвертируемых товаров. Наверное, невозможно не сказать, что цены на идентичные товары в этой стране были значительно ниже, нежели в нашей стране. Например, у нас болоньевый или иной плащ стоил семьдесят рублей, модельные из натуральной кожи туфли – от тридцати рублей и выше, а шерстяной джемпер или пуловер также от тридцати рублей до шестидесяти. У них за семьдесят конвертируемых рублей можно было купить все три товара: такие же плащ, туфли и джемпер, или пуловер. Да ещё и оставалось кое-что на приобретение всякой мелочёвки (дешёвой, но привлекательной бижутерии), или на прохладительные напитки. А пить хотелось особенно – период путешествия пришёлся на конец мая – начало июня. 

          Удивительно, но  задекларированных товаров вполне хватило на приобретение добротной одежды и обуви (при умеренных аппетитах). А деньги туристами тратились на напитки, фрукты и на приобретение понравившихся сувениров для дарения родным и близким. Женщины могли себе позволить приобрести что-то из бижутерии и из товаров парфюмерии и галантереи.
          После удачных сделок по обмену товарами, наши туристы, получив заряд бодрости и оптимизма, чувствовали себя несказанно счастливыми владельцами красивых добротных вещей. Ещё бы! Постой-ка за ними у себя на родине в жутких очередях, да ещё и не известно – не попусту ли! Да и когда-то там «выбросят» в продажу качественные товары, ставшие острым дефицитом?! Ну, а если желаешь приобрести такой товар без изнурительных отстаиваний в километровых очередях, плати кому-то через кого-то в полтора, а то и в два раза дороже и получай обновку в своё удовольствие.… Да, но при этом, ещё и знать бы – к кому обращаться…
          И вот, пройдя первый этап благополучного обмена товаров с расторопными коммерсантами, туристы прибыли через пару часов в первую точку маршрута – назовём её под литерой «А». Первое, что всеми ощущалось в зарубежье, – это напряжение всех чувств и, конечно же, глазных орбит. Бесконечные ряды всевозможных объектов обслуживания, а именно: всяческих магазинов (с множеством названий), питейных, общепитовских и развлекательных заведений, занимавших чуть ли не все первые этажи всевозможных зданий, тянулись практически на всех улицах всех населённых пунктов страны. Это ныне наших граждан этим уже не удивишь – сейчас едва ли невозможно столкнуться с этим даже в сёлах, деревнях, и дачных посёлках. Были бы деньги…. А в ту пору всё это туристам представлялось неким нечто, из ряда вон выходящим(!)  Можете себе представить, как разбегались глаза, как блестели они огнём восхищения? Звучит, может быть смешно, но наш народ, – как те же дети(!) Причём, на протяжении всех эпох, – далеко не избалованный житейскими и бытовыми благами(!) И в силу этого, он искренне восторгается всем тем красивым вещам, которые, как правило, ему малодоступны, или не доступны вовсе. Он верит во все сказки, придуманные для него в целях оболванивая его разума! Да, что там!? Он верит даже в то, что придумал себе сам! ...
          Стоит ли удивляться, когда, очутившись на так называемом Поле Чудес, наши туристы растерялись, увидев блеск роскоши в витражах столь многочисленных заведений, расположенных  по всей протяжённости проспектов и улиц всех городов и весей? Какие, там, этика поведения, правила хорошего тона, проявление чувства такта и прочее, уроки которых были предварительно преподаны представителями особых органов, где каждый из туристов оставил свою подпись под обязательствами выполнять вышеназванные предписания?! А потому, конфузы и прочие парадоксы у отдельных лиц тургруппы начались с первого же дня приезда. У работницы торговли, неизвестно какими путями попавшей в тургруппу медработников, таможенники изъяли непомерное количество золотых украшений. Найдены они были частью в её причёске «а ля – Вавилонская башня» – в недрах начёса шиньона, а частью – там, где и представить-то невозможно(!) Разумеется, её задержали.
          По прибытии по маршруту в пункт «А», туристы получили «добро» на посещение торговых заведений, в сопровождении экскурсовода. Посетить успели несколько магазинов, заглянув и в кафе, заодно прослушав и экскурс в историю возникновения архитектурных строений, расположенных  в лабиринтах старинной части города. Неожиданно для всех две дамы (тоже работницы торговли…) на одном из красивейших небольших проспектов безоглядно ринулись через проезжую часть в неположенном для пешеходов месте. «Как?!» и «Почему?!» – спрашивать излишне.  Именно, в этой части города, напротив – через дорогу, громоздко возвышалось великолепное здание, название которому в нашей стране ГУМ или ЦУМ.
          Всё просто! Им непременно надо было попасть в него и, именно, мгновенно! Даже ковра-самолёта не потребовалось.… Чуть далее, справа, видна была площадь, в центре которой возвышалось двухъярусное сооружение милицейского дорожного поста, в обрамлении ограды, состоящей из низких чугунных столбиков, соединённых между собой тяжёлыми чугунными цепями. У порога постовой будки стояли два чёрных мотоцикла с коляской, похожие на «Урал» советского производства. За движением автотранспорта (всевозможного вида и назначения), велосипедов (их было немало) и пешеходов следил с высоты своего поста регулировщик. Не успели эти дамы пересечь дорожное полотно одностороннего движения, как оба мотоцикла уже оказались возле них. От досады ли, непонимания или шока обе стали, громко возмущаясь, нести несуразные для служителей порядка этой страны угрозы.
          – Как вы смете?!
          – Мы будем жаловаться!
          – Чёрт бы вас побрал!
          – Да не хватайте меня своими лапами!
          – Да, я…
          Дальше их монологи вряд ли стоит продолжать.… В  нашей памяти ещё не стёрлись запасы лексики советских работников так называемого культурного обслуживания рядовых граждан, как не забыты и словарные запасы, рассыпаемые ими же перед высокопоставленными лицами из всех сфер лестничной структуры госуправления. Видимо, не добившись от этих дам должного понимания, и, разгневанные такой обескураживающей лексикой и крайней их экспрессией, стражи порядка, надев на них наручники, с трудом усадили бурно сопротивляющихся мегер в коляски и тут же увезли нарушительниц порядка, установленного в этой стране. Туристы только и успели всё это увидеть…
          – Инна Сергеевна, и что теперь?
          – Результат один – отправят их на родину, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
          – И почему же постовые не обратились к Вам за объяснениями или с претензиями?
          Пожав плечами и, она слабо улыбнулась.
          – Это выяснение обстоятельств произойдёт там, куда их отвезут. Да и меня ждут не лучшие последствия – я же за всех вас отвечаю перед вышестоящими инстанциями…

          А теперь, наверное, будет не безынтересным для читателя самый любопытный эпизод из всех, какие произошли во время поездок по стране. Одна из экскурсанток – Ирина Георгиевна – купила себе чемодан, роскошный по тем временам и привлекающий к себе завистливые взгляды отдельных дам. Свой старый пообшарпанный чемодан перед отъездом в следующий город она спрятала за шезлонгом на лоджии. Но по прибытии к месту назначения она обнаружила рядом с новеньким и свой старый чемодан. Её чувства выражали её слова:
          – Б…дь, какого чёрта?! Я же ясно дала им понять, что он мне не нужен! Эти венгры явно без мозгов…
          И снова перед отъездом она постаралась избавиться от него, затолкав его под ванну. Но и в следующем городе в номере рядом с новеньким стоял и старый чемодан. И где бы она не прятала его, он прибывал вновь, словно возникая перед её ошалелым взглядом, как «чёртик из табакерки». Не выдержав такого прессинга высококлассного сервиса, разъяренная женщина (а была эта дама не в меру гневливая), сорвав ключи от ручки чемодана, резким движением открыла замки, откинула крышку и, наступив ногой в нижнюю полость его, в порыве бешенства оторвала крышку. Нижнюю часть чемодана она задвинула на антресоли, а крышку его  поместила в узком просвете между стеной и шкафом для одежды, на всякий случай плотнее придвинув его к стене.
          Параллельно с Алма-Атинской тургруппой соседствовали Ленинградская и две группы из ГДР. Всех размещали в тех же гостиницах, и питались все четыре группы при тех же гостиничных ресторанах. Оживлённые толки и смех привлекали внимание представителей этих групп, и они, желая знать, что происходит, получали исчерпывающую информацию. В обеих русских группах находились знатоки немецкого языка. В итоге, где бы они не встречались, поводом до всяческих шуток, экспромтов и смеха были «чемоданные известия».
          Но на время позволим себе прервать повествование этого эпизода, чтобы рассказать о следующем, возможно, менее ярком, но также отображающем суть нашей простецкой русской души. Как говорили сами венгры, май и июнь в том году были особенно жаркими. Вентиляторы, которые были во всех помещениях, не спасали от изнуряющего зноя. Особенно страдали мужчины – им по этикету в ту пору полагалось присутствовать в общественных местах в костюмах, белых рубашках и при галстуках. Вот и представьте, каково им было.… В первый же день, едва всех туристов препроводили к обеденным столам, как двое из них поспешили осушить содержимое пиал с розовой ароматной жидкостью, стоявшие возле каждого столового прибора.
          – Фу, какая гадость! Как можно пить такое?! Однако, наши братья страдают оригинальным вкусом…
          – Что за пойло подсунули нам?!
          – Товарищи, мужчины! – поспешили вмешаться в их диалог соседки по столу, – Это туалетная вода, предназначенная для полоскания пальцев рук после употребления в еду мяса курицы или кролика.
          – А салфетки служат нагрудниками, чтобы ненароком не запачкаться от нечаянно обронённой пищи или пролитого напитка.
          – Сопливчики, стало быть? Здесь, что, младенцев кормят?
          – Товарищи, товарищи, пожалуйста, говорите тише, на нас немцы смотрят!
          – Ну, и что! Пусть смотрят! Мы им что-то должны?! Это они у нас в долгу…
          – Ну, нельзя же так вот, товарищ…
          – Товарищи, приятного всем аппетита! Советую приступить к салату, пока подадут горячее. А вот из кувшина под салфеткой, будьте так добры, налейте, пожалуйста, дамам и себе холодного напитка.
          – Нет проблем, пожалуйста! Всё для вас, дорогие женщины! 

          – Мы вам признательны, спасибо. И давайте, будем культурными и впредь.
          – Ладно, уж, вразумили Ванек, исправимся...  Не безнадёжные.
          Это, так сказать, были «пробы» на представление этикета… Понятно, что  касалось это не всех. Здесь ведь речь идёт об эпизоде.
          Волей-неволей, приходилось туристам из страны советов оглядываться на столики немцев, наблюдая за их манерами, и  невольно брать примеры с них. Балагуры попритихли, но если что-то и говорили соседкам по столу, то так тихо, чтобы не слышно было за соседними столами. Но… произносили они такие комичные вещи, явно провоцируя взрывы смеха, что остальным соседям по столу трудно было подавить в себе порывы неудержимых приступов смеха, отчего спазматически болезненно ныли лицевые мышцы. Вряд ли можно воспроизвести комичность тех экспромтов, но как это выглядело,  не трудно догадаться, вспомнив при желании подобные эскапады, пережитые любым из нас, то ли в роли свидетелей, то ли в роли зачинщиков. Но, собираясь в местах ожидания (в вестибюле или на улице), представители мужской половины после столь «застойного» обеденного периода позволяли себе разрядиться такими тирадами или анекдотическими монологами, что хоть уши закрывай тем, кто их слышал…

          Теперь пора вернуться к прерванной истории о злополучном для хозяйки чемодане. Именно, его существование способствовало тому, что Ирина Георгиевна стала главной героиней не только эпизода, но и по возращении в Талды-Курган – в медицинских кругах – она оставалась в центре всеобщего внимания. Да и сама эта история, связанная с её чемоданом превратилась в незабываемую притчу. Но не будем забегать вперёд.  Наступил момент, когда, прибыв в следующий по назначению город, Ирина Георгиевна, не обнаружила старого чемодана рядом с новым. Злорадно усмехнувшись и манерно вздохнув, она бросила едкую тираду:
          – Слава Богу, избавили меня от моего «сокровища»! Отвязались, наконец. Ненормальные…
         К слову сказать, эта история с чемоданом и все разговоры вокруг него и его хозяйки получили среди всех четырёх тургрупп большой резонанс. А главное, действующие персонажи – сама героиня и её чемодан – стали не то, что бы «притчей во языцах», но некими генераторами возникновения всё новых и новых комичных интерпретаций текущих новостей,  и бесчисленных шуток – стоило лишь всем четырём группам оказаться вместе: за обедом или ужином, или в часы вечерне-ночного досуга.  А сам чемодан между тем, казалось, застрял в недрах страны, в которой прежде к нему была проявлена столь чрезвычайная забота. Прибыв в предпоследний пункт туристического маршрута, туристы всех четырех групп, в ожидании размещения их по номерам, разбившись на группы в просторном холле, что-то оживлённо обсуждая, перебрасывались, как всегда шутками или приветствиями, или впечатлениями об увиденном и услышанном во время экскурсий.
          Вдруг раздался щелчок, словно некто стукнул по мембране аппарата. Не смотря на гул голосов в холле, щелчок был услышан, и люди приумолкли в нетерпеливом ожидании объявления (им хотелось скорее устроиться в номерах после утомительной от жары поездки). Щелчок повторился и вслед раздался голос диктора:
          – Уважаемая Ирина Георгиевна Гайворонская! Администрация гостиницы просит Вас подойти к администратору для разрешения необходимых формальностей на получение вашего чемодана.
          Что последовало вслед за этим, читатель, наверное, догадался… Возможно ли передать словами то, что почувствовала толпа народа? На какое-то мгновение над пространством холла повисла тишина. Кажется, все обмерли. Даже туристы из ГДР, с недоумением оглядываясь на умолкнувших граждан из СССР ( всегда таких шумных), тоже приумолкли. А когда радиообъявление прозвучало вторично, грянул взрыв неудержимого хохота. Немцы, изумлённо глядя на хохочущих русских, попросили объяснить, что происходит. Когда же, получив пояснения от переводчиков, задыхающихся от смеха, они, понимающе и улыбаясь закивали:
          – Я-я, фортштейн!
          Когда же объявление прозвучало в третий раз (вероятно, в администрации забеспокоились, что сообщение могло быть не услышано из-за шума), то волна гомерического смеха, ещё не затихшая, рванула с новой силой. Смеялись на все лады: закатываясь от истеричного хохота, поскуливая, подвывая, а то и захлёбываясь от слёз. Да и сами жесты и громкие возгласы невольно подогревали смеющихся людей. Едва поуспокоившись, они принимались смеяться вновь и вновь.
Сама же виновница смехотворной ситуации, побледнев, дрожала от ярости.
          – На кой чёрт нужен мне этот чемодан! Они, что, больные на голову?! Они чокнулись! Я их просила?!
          – Ирина Георгиевна! Пожалуйста, подойдите и получите свой чемодан. Иначе я напишу докладную и передам её по назначению. Я не хочу, чтобы у меня и у Вас, в первую очередь, возникли неприятности. Нарушать правила и условия, предусмотренные международными договорённостями, я Вам не позволю, как не и позволю Вам впредь нарушать правила хорошего тона в общении с окружающими. С меня довольно. Я сыта Вашими фортелями.
          На самом деле, Инна Сергеевна, напряжённо сжимала челюсти, чтобы самой не разразиться от смеха. Поблёскивая искорками смеющихся глаз, она пыталась придать своему лицу строгое выражение. А в это время вновь щёлкнула мембрана. Люди, напрягаясь от едва сдерживаемого смеха, притихли, дабы не пропустить ни единого слова диктора.
          – Уважаемая Инна Сергеевна Соколова! Администрация гостиницы просит Вас с Ириной Георгиевной Гайворонской подойти к администратору. Просим вас поспешить безотлагательно.
          Раздались какие-то шумы, с пробивающимися сквозь них приглущёнными голосами, и, спустя мгновение, объявление оголосили вновь.
          – Я же говорила Вам, Ирина Георгиевна.… Теперь и мне придётся объясняться. Прежде чем ехать в зарубежье, Вы подписали обязательства вести себя соответственно условиям и рамкам культурных международным отношений. Идёмте, и немедленно получите Ваш чемодан! Не заставляйте меня идти на крайние меры по отношению к Вам. И обязательно извинитесь перед ними и поблагодарите их за заботу и услуги! Это не обсуждается.
          Обе женщины, в сопровождении всеобщего гомона и нескончаемых всплесков весёлых шуток и смеха, направились к стеклянному боксу. Администратор, натянуто улыбаясь, кивнула им в знак приветствия, и, пожелав доброго дня, спросила, кто из них Ирина Георгиевна. Тут к месту можно сказать, что обслуживающий персонал гостиниц и ресторанов разговаривали с русскими туристами на русском языке, а порой, и на чистейшем.
          – Я, Ирина Георгиевна. Что Вы хотели? – с гордо поднятой головой она не без снобизма окинула взглядом администратора.
          – Знаете, у нас принято разговаривать доброжелательным тоном, подбирая вежливые слова, и я хочу разговаривать с вами, Ирина Георгиевна, именно так. И от Вас я ожидаю того же.
          – Хорошо, приношу свои извинения. Что от меня требуется?
          – Вот, пожалуйста, – она положила перед Ириной Георгиевной два бланка, – заполните оба бланка и распишитесь. Ваша руководитель – тут она любезно улыбнулась Инне Сергеевне, – если понадобится,  подскажетВам, а затем также распишется под Вашей подписью.
          Это оказались: квитанция по оплате предоставленных услуг по ремонту и транспортировке чемодана; а другой бланк предназначался для заполнения граф с предполагаемыми ответами на вопросы, связанные с сервисным обслуживанием по ремонту. То есть, она должна была ответить: понравились ли ей качество ремонта, услуг и имеет ли она какие-либо замечания, претензии и предложения.
          Быстро заполнив оба бланка и оплатив счёт, Ирина Георгиевна, отказавшись осматривать чемодан, поспешила забрать его, и, не обращая ни на кого внимания, словно забыв о существовании Инны Сергеевны и туристов, гордо продефилировала с чемоданом в конец холла. А её фибровый чемодан, теперь блестел лаковой поверхностью, яркость которого подчёркивали сверкающие никелем уголки, петли, рамка и замки. Он был так роскошен, что на нём невольно задерживались взгляды всех присутствующих в холле. И лишь сама Ирина Георгиевна замечать, и, тем более, оценивать превосходное качество чемодана не желала. Но зато теперь, люди, учитывая все перипетии самого чемодана, в полной уверенности полагали, что эта странная женщина не оставит его, как прежде, в номере.
          Но, едва переступив порог номера, Ирина Георгиевна, дрожа от ярости, разразилась гневными тирадами.
          – И что мне делать с этим дурацким чемоданом?! На кой ляд он мне нужен?! Ведь я всё равно его выброшу где-нибудь по дороге. Да меня куры засмеют, если я вернусь с ним в Талды-Курган! Тоже мне, старатели, благодетели, – сервис мне устроили!
          Возможно, чтобы как-то остановить поток тирад фурии, соседка по номеру решилась поделиться идеей, неожиданно возникшей в её голове, и она поспешила её высказать.
          – Ирина Георгиевна, Вы видели внутри жилых кварталов – во дворах – сооружения, похожие раскраской на детсадовские домики?
          – И что?!
          -- Это контейнеры для бытовых отходов. На верхней части их устроены решётки, похожие на багажники на крышах наших легковушек. Я заметила, что в решётке были большие картонные коробки и старый приёмник. К чему же куда-то тащиться с чемоданом? Один из таких контейнеров стоит прямо по дороге на автостоянку, где припаркованы наши Икарусы.
          – И когда это Вы успели заметить? А что!? Идея...  Хорошо, что сказали. Спасибо, учту.

          По направлению к автостоянке двигались вереницы туристов. В центре её собралось уже немало людей, весело что-то обсуждающих. Без сомнения, все с нетерпением ожидали появления Ирины Георгиевны. Грузчики (служащие  гостиницы) уже подвозили на автокарах багаж туристов и упаковывали его в недрах автобусов.
          Наконец, в радиусе обзора появилась и сама виновница их оживлённых пересудов. С гордо поднятой головой, она с независимым видом выплывала словно пава. На плече её красовалась дамская кожаная сумка белого цвета с фиолетовым акантом, под стать её летнему комбинированному костюму, а в руке её сиял новизной чемодан. Поравнявшись с площадкой, в глубине которой виднелся контейнер, она, приблизившись, но, не доходя метра два до него, неожиданно резко размахнувшись, кинула чемодан на решётку. Чемодан упал на леерную часть её и, качнувшись пару раз, упал на дно решётки. Мимо изумлённых туристов она прошла так, словно бы ничего и не произошло, и поспешила устроиться в салоне автобуса, хотя до его отхода оставалось минут сорок. 
          А в это время внимание толпы привлёк мужчина зрелого возраста, который несколько торопливо приближался к контейнеру. Остановившись возле него, он сначала расфасовал по секциям принесённый в бумажных пакетах мусор. Затем, вытащив из нагрудного кармана очки, и, нацепив их, приступил к пристальному осмотру чемодана, повертев его со всех сторон, то и дело поглаживая его, как бы любуясь им. Высвободив из петли ручки чемодана ключи, открыл замки  и так же тщательно осмотрел его полость. Покачав головой, словно недоумевая, защёлкнул замки его, и, взяв новую поклажу, направился в сторону толпы, заинтригованной столь неожиданным поворотом бурно развернувшихся событий. И тут началось…
          – Ирина Георгиевна, к вам спешит мужчина. Видно желает Вас поблагодарить за столь щедрый подарок для него.
          – Ирочка-а, а к Вам мужчина, вероятно, хочет познакомиться…
          – Да, нет, не слушайте их, Ирина Георгиевна! Он собирается вернуть Вам Ваш чемодан. Какие здесь всё-таки честные люди!...  Все-все желают Вам угодить своим особенным вниманием к Вам...
          Реплик было множество. Охотников пошутить, словно несло на бурных волнах юмора и сатиры. Люди, заражённые атмосферой комизма ситуаций, смеялись до слёз, до стона. Но когда мужчина приблизился, гомон и смех поутихли. Все с любопытством ожидали – что же будет дальше, пытаясь предугадать исход события.
          Приблизившись, мужчина приподнял шляпу, поклонился несколько раз, поворачиваясь направо и налево, затем обратился с вопросом:
          – Э-э.… Подскажите, пожалуйста – где Ваш руководитель и как его зовут?
          Обратился он на русском языке, хотя и с жутким акцентом, напоминающим цыганский. Следуя в указанном направлении, подощёл к Инне Сергеевне и, приподняв шляпу, вновь чопорно склонил голову в знак приветствия. Опустив чемодан на землю, улыбаясь, протянул Инне Сергеевне руку, и, трепетно сжав кисть руки, протянутую навстречу, поцеловал её. Продолжая улыбаться, забавно играя ямочками, спросил:
          – Могу ли я познакомиться с женщиной, оставившей этот чемодан там, где ему не место, да ещё и столь нетрадиционным способом?
          – Ирочка, Вас хотят видеть…
          – Ирина Георгиевна, подойдите, пожалуйста, Вас просят…

          – Заткнитесь!  Вам не надоело?
          Инна Сергеевна любезно, но сочувственно произнесла:
          – Вряд ли это возможно. У этой женщины болит голова.
          – Жаль, жаль… Я хотел посмотреть на неё вблизи. Понимаете, – он прокашлялся – в нашей стране не принято бросать такие вещи. И вы, и мы пережили такую страшную войну, что бережливости она должна была бы научить всех. Но, как я понял, не все русские люди научились этому. Хотя и наши люди – не лучше, если умудрились испортить эту вещь. А ведь этому чемодану цены нет. Правда, его слегка излишне ярко покрасили, явно перестаравшись с ремонтом. Его бы следовало отреставрировать. Эта вещь производства знаменитой в Европе австрийской фирмы. А изготовлена она, если не ошибаюсь, в середине или в конце сороковых годов прошлого столетия. Возможно, и чуть позже – сейчас, после такого ущербного для него ремонта, трудно определить дату его изготовления. 

          На время умолкнув, и потирая подбородок, он задумчиво окинул всех взглядом и, снова повернувшись к Инне Сергеевне, заговорил снова.

          – Дело в том, что передать этой женщине сумму, приблизительно равную стоимости этого чемодана даже после подобного ремонта, я не имею возможности. Но примите для передачи ей хотя бы то, что у меня есть.
          Вытащив из внутреннего кармана портмоне, он достал все имеющиеся в нём деньги. Подхватив ладонь Инны Сергеевны, вложил их в неё, и, сжав её пальцы в кулак, задержал  руку в своих ладонях, умоляюще глядя в глаза. Затем, осторожно поцеловав её руку, по-прежнему удерживая её в своих ладонях,  опустив вниз, и, грустно улыбаясь, произнёс:
          – Пожалуйста, передайте это той женщине.
          – Но какой смысл в этом, ведь нам их не обменяют на таможне?
          – Дорогая, деньги этой женщине  обменяют  коммерсанты ещё до таможни, в конце концов, на нужные ей вещи. Не отказывайтесь принять их, прошу Вас.
          Новый знакомец, снова приподняв шляпу, улыбаясь и раскланиваясь направо и налево, подхватил чемодан, и попятился, прощально помахивая свободной рукой.
          – До свидания, друзья! Рад был встрече с вами. Приезжайте к нам ещё.
Удаляясь, он неожиданно изогнулся и, показывая на чемодан свободной рукой, воскликнул:
          – Берегите свои вещи – это память о нашей жизни.
          Он ещё несколько раз оборачивался, и  что-то произносил по мере удаления. Но шум разогревающихся моторов автобусов уже перекрывал его приветливые восклицания. Хотя и не слышно было его слов, зато забавно было наблюдать, как, улыбаясь и раскланиваясь, он всякий раз приподнимал шляпу и дружелюбно помахивал ею уже издалека. Туристы, поглядывая ему вслед, улыбаясь, и понимающе переглядываясь друг с другом, тоже приветливо отвечали ему прощальными жестами. Да сама Инна Сергеевна, улыбаясь,  изредка помахивала рукой новому знакомцу. Затем, обернувшись к подопечным ей туристам, поспешила сообщить:
          – Товарищи, прощайтесь со своими друзьями – приближается время отбытия.
          Нужно ли говорить, сколь бурно продолжалось веселье в самом салоне автобуса в продолжение не менее двух часов пути, пока, наконец, туристов не сморило плавное покачивание автомобильных рессор?
       Вернувшись на родину, медики ещё долго возвращались к воспоминаниям об эпизодах, случившихся в том турне. Но главной темой воспоминаний служила весёлая история с чемоданом и его бывшей хозяйкой. Разве возможно было, рассказывая эту историю, не вызвать у слушателей заразительный смех?