Осип Мандельштам (1891-1938)


1.

Люблю появление ткани,
Когда после двух или трех,
А то четырех задыханий
Придет выпрямительный вздох -
И дугами парусных гонок
Открытые формы чертя,
Играет пространство спросонок -
Не знавшее люльки дитя.
ноябрь 1933, Москва
июль 1935, Воронеж

2.

Люблю появление ткани,
Когда после двух или трех,
А то четырех задыханий
Придет выпрямительный вздох -
И так хорошо мне и тяжко,
Когда приближается миг -
И вдруг дуговая растяжка
Звучит в бормотаньях моих.
ноябрь 1933, Москва

3.

О, бабочка, о, мусульманка,
В разрезанном саване вся -
Жизненочка и умиранка,
Такая большая, сия!
С большими усами кусава
Ушла с головою в бурнус.
О, флагом развернутый саван,-
Сложи свои крылья - боюсь!
ноябрь 1933, Москва

4.

Шестого чувства крохотный придаток
Иль ящерицы теменной глазок,
Монастыри улиток и створчаток,
Мерцающих ресничек говорок.
Недостижимое, как это близко!
Ни разглядеть нельзя, ни посмотреть, -
Как будто в руку вложена записка
И на нее немедленно ответь.
Май 1934, Москва

5.

Преодолев затверженность природы,
Голуботвердый глаз проник в ее закон,
B земной коре юродствуют породы,
И как руда из груди рвется стон.
И тянется глухой недоразвиток,
Как бы дорогой, согнутою в рог, -
Понять пространства внутренний избыток
И лепестка и купола залог.
январь 1933, Москва

6.

Когда, уничтожив набросок,
Ты держишь прилежно в уме
Период без тягостных сносок,
Единый во внутренней тьме, -
И он лишь на собственной тяге,
Зажмурившись, держится сам -
Он так же отнесся к бумаге,
Как купол к пустым небесам.
ноябрь 1933, Москва

7.

И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шепот

И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.
январь 1934, Москва

8.

И клена зубчатая лапа
Купается в круглых углах,
И можно из бабочек крапа
Рисунки слагать на стенах.
Бывают мечети живые,
И я догадался сейчас:
Быть может, мы - айя-софия
С бесчисленным множеством глаз.
Январь 1934, Москва

9.

Скажи мне, чертежник пустыни,
Сыпучих песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
- меня не касается трепет
Его иудейских забот -
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет.
Ноябрь 1933, Москва

10.

В игольчатых чумных бокалах
Мы пьем наважденья причин,
Касаемся крючьями малых,
Как легкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки,
Ребенок молчанье хранит -
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.
Ноябрь 1933, Москва

11.

И я выхожу из пространства
В запущенный сад величин,
И мнимое рву постоянство
И самосогласье причин.
И твой, бесконечность, учебник
Читаю один, без людей -
Безлиственный дикий лечебник, -
Задачник огромных корней.