Человек тоже зверь

В понедельник внеочередное родительское собрание в одном из классов учебно-воспитательного комплекса № Х города Ка* проходило шумно и очень эмоционально. Поводом стал инцидент, в котором восьмилетние ученики 3-го класса два мальчика и три девочки зверски избили своего одноклассника ногами.
Как всегда на собрании присутствовали не все родители. Многие, видимо, решили, что вопрос жесткого поведения детей их не касается. Но все-таки родители учеников обвиняемых в нанесении ребенку Ване* тяжких увечий пришли. Были и мама с папой Вани*, и другие родители, чьи дети не имели никакого отношения к драке.
О том, что случилось в школе, еще в пятницу вечером знал каждый из родителей. Пусть не в мельчайших подробностях, но все были в курсе, что кто-то кого-то избил. Тревогу подняла, естественно, мама Вани*. Ведь ей позвонила воспитательница группы продленного дня, попросив забрать ребенка, который забился в угол, закрыл лицо руками, и громко плакал, зовя свою маму. А мама так и не догадывалась до этого случая, что происходило с её сыном после того, как она провожала его за руку в школу, давая и деньги на пирожки, и сытный бутерброд, и чай в пластиковой бутылке.
Учитель с измученным лицом осмотрела собравшихся. В дверях как раз появилась громоздкая фигура отца Жоры*. Он был в рабочей одежде. В правой руке он с силой сжимал стальной рычажный ключ (такой, как используют для ремонта водопроводных труб). А во второй – хаотично болтался прозрачный пакет с вафлями. Он поздоровался сквозь зубы и, с трудом поместившись за школьную парту, блеснул злобными огоньками прищуренных глаз.
Тем временем одна из родительниц обратилась к учителю со словами: «Мари Ванна*, может, вы расскажите тем родителям, которые точно ничего не знают, что за драка произошла между детьми, и что же послужило причиной этого?»
Учительница начала со слов: «Вы знаете, такая ситуация за всю мою жизнь произошла впервые». Уже немолодая женщина, но и не дряхлая старушка, учительница, заметно волнуясь, надела очки и дрожащей рукой подняла со стола исписанный листок бумаги. Это была её объяснительная записка, написанная на имя директора учебно-воспитательного комплекса. В письменной форме педагог подробно описывает вспыхнувший между детьми конфликт со слов свидетелей, и из зачитанного становится ясно, что ребенка избивали ногами из-за 2 (двух) гривен.
Любой нормальный человек, я думаю, сказал бы «Куда смотрел учитель?». Но это вопрос не поднимался, потому что все итак знали, что во время драки учителя вообще не было в школе, а драка произошла во внеурочное время (примерно в 15:00), когда должна была начаться репетиция конкурсного танца. Часть детей возвращалась с группы продленного дня, некоторые дети пришли из дому, и эта репетиция была уже не первой, но именно в тот день, когда дети остались репетировать танец без присмотра – произошла кровавая разборка.
Учителя слушали молча. Лишь отец Жоры* свирепо шипел, как кипящий чайник. Еще бы ведь его сына только что обвинили и в вымогательстве 2 гривен у Вани*, и в нанесении жестоких ударов ногами по голове пострадавшего мальчика.
— Да что за бред, – возмущался он. – Какие 2 гривны? Да я ему десятку ежедневно на карман даю. Они начали драться не из-за этого. Жорик* мне сказал, что он заступился за девочку.
— Герой! – в один голос закричали насмешливо взвинченные мамаши.
— Рыцарь! На зоне полно таких «заступничков». И вашему Жоре* туда дорога. Зверь. И что с него вырастет, если он в восемь лет выбивает с одноклассников деньги?
Отец Жоры* еле себя сдерживал. Видно было, как злобно он сжимает массивный ключ.
— И это не в первый раз ваш сын отнимает у моего сына деньги, – мама Вани* повернулась к сидящему за её спиной отцу зачинщика драки.
— Да что вы говорите? – огрызался мужчина.
Мама Вани* видно учуяла запах перегара, после того как отец Жоры* открыл свой рот в очередной раз. Она сморщила нос, отчего всем стало понятно, почему.
— Да, – подтвердила учительница. – Ваш Жорик* часто выпрашивает у других детей деньги, конфеты, бутерброды. Я знаю, вы тоже даете ему деньги, и он ежедневно бегает в буфет. Повара пирожков еще нажарить не успевают, или даже колпаки свои надеть, а Жорик* уже в столовой. Вы что его дома не кормите?
Отец с недовольным видом молча наблюдал за остальными.
— Так вот кто у нас в классе самый голодный?! – возмущались родительницы.
— С этим нужно что-то делать, – прокатилось волной по темному классу.
За окнами вечерело, а в кабинете так и не включали свет – экономия.
— Для этого мы здесь и собрались, – тяжело вздохнула учительница. – Я сегодня беседовала с директором. И она открыто дала мне понять, что я так и не научила ваших детей справедливости, милосердию и доброте. Более того, будет проведено расследование о моем соответствии занимаемой должности. Я не уверена, что мне позволят доучить ваших детей. Но ведь поймите, уважаемые родители – я уйду, я уже заработала на пенсию, но ваши дети останутся. Придет другой учитель, и они точно так же как и мне будут трепать ему нервы. Мы должны совместными усилиями воспитать наших детей, иначе из них вырастут бандиты. Где это видано, чтобы восьмилетняя девочка била мальчика ногами? А разве впятером можно бить одного? А лежачего разве можно бить? Он же беззащитный.
Тишина воцарилась в классе ненадолго.
— Где эта девушка, что занималась с детьми танцами? Пусть расскажет, как все было, – потребовала одна из родительниц обвиняемых детей.
Едва сдерживая слезы, молодая преподавательница, рассказывала: «Они дрались не как дети, а как настоящие взрослые мужики. Столько жестокости в детских глазах я никогда не видела. Я растаскивала их, но они все равно продолжали его бить ногами со всей силы, не давая подняться. Девочки трепали Ваню* за волосы, тоже били ногами по голове, по ребрам. Жуть».
— Вот оно ваше родительское воспитание, – возмутилась еще одна женщина. – И это девочки?! Ладно, мальчики дерутся один на один, но это…
— А что воспитание? Мы все работаем, – пыталась оправдаться мама второго мальчика Пети*, который с Жорой* и затеяли ту драку.
— Зачем вы тогда детей рожаете, если вы работаете? Чтобы они росли сами по себе? Детей воспитывать надо. С ними нужно говорить, объяснять им, что такое хорошо, а что такое плохо, – высказалась другая мама.
— Вот мы и поговорим сегодня с детьми. Каждый придет домой и поговорит, – говорили родители виноватых детей.
— Родители, – снова печальный голос учительницы заставил всех замолчать. – Вы все сделали страшную ошибку в воспитании своих детей. Все. Вы научили детей мстить. Разве не так? Вместо того чтобы решать вопросы словами, дети дерутся. А ведь именно вы заложили в их головы правило «Ударили тебя, дай сдачи!». А можно ведь подойти к учителю и сказать «Мари Ванна, Жора* отнял у меня конфету, Петя* забрал мои 2 гривны», и мы бы решали эти проблемы, не доводя до драки.
—Это называется «стучать», – послышалось из класса.
— «Стучать» это называется на тюремном жаргоне, а мы не должны воспитывать своих детей по понятиям, – ответила учительница.
— И все-таки, Мари Ванна, сейчас никто не воспитывает детей по библейским заповедям типа «ударили – подставь вторую щеку». И, кстати, даже в Библии есть выражение «око за око». И это справедливо, я считаю. Я тоже воспитываю сына по принципу «бьют тебя – бей и ты», и изначально запретила ему жаловаться. И я не одна такая. И я больше чем уверена, что тому, кто жалуется учителю, маме или еще кому-то, все равно достанется от обидчиков. Они ему скажут «А, ты еще и нажаловался, ну берегись!», – высказала свое мнение еще одна из мам, чьи дети еще не успели показать себя с негативной стороны.
— Да. Вот сегодня этим пяти детям дома зададут жару, а они как выловят этого Ваню и как накостыляют ему, что мало не покажется, – продолжали обсуждать родители.
За окнами стало совсем темно, и одна из мам поднялась и включила свет. Две экономных лампочки тускло осветили часть класса. Многие уже поглядывали на часы, желая как можно скорее покинуть класс, особенно родители Жоры*, Пети* и трех девочек.
— Родители, мы должны учить детей поступать по совести. Можно не знать, что такое подлежащее и сказуемое, не знать, как найти неизвестное слагаемое, но дети должны знать, что такое совесть. Давайте вместе попытаемся достучаться до детских сердец, ведь они наше с вами будущее, – чуть ли не умоляла учительница.
Родители задумчиво молчали, переваривая информацию. СОВЕСТЬ? – немой вопрос повис в тишине.
— А теперь я должна составить протокол, в котором вы все распишетесь. И мой главный вопрос, как мы накажем наших провинившихся? Будем ли ставить их на внутришкольный учет или простим на первый раз?
Родители пятерых детей виновато опустили головы, а остальные оглядывались по сторонам. Молчание. Все задумались. И только у матери пострадавшего ребенка от жуткой тишины дрогнула рука на файле с документами, среди которых была и медицинская справка о серьезности нанесенных её сыну травм.
— Ну, так что? Ставим? – опять повторила учительница.
— Ставим, – единственный голос молодой мамаши в красном решил судьбы невоспитанных, бессовестных детей.
— Ставим, – нехотя повторила учительница. – Я записываю фамилии.
Протокол передавали с парты на парту, и все оставили свой автограф под длинным текстом с коротким смыслом «Человек тоже зверь».