Карелин Алексей
[email protected]
г. Брянск



Не так страшен черт, как нам его малюют.
 Н. Лесков

Иван буквально вывалился из хаты. Чуть ли не пинком выгнали. В ночь. На мороз. Бессердечные. А всё из-за того, что он умылся святой водой. В рукомойнике вода кончилась. По темноте идти до колодца было лень. Тем более не так уж легко до него добраться, когда дорога расплывается в глазах на три. А тут глядь: в буфете банка с водой. Откуда ж было знать, что крещённая? Кума пришла в ярость. Как кум не протестовал, отобрала водку и вытолкала Ивана за порог.
Холод сразу же стянул влажную кожу на ладонях и лице, защекотал шею. Иван с надеждой оглянулся. В двери щёлкнул замок, в зале погас свет, только гирлянда на ели продолжала мигать и переливаться. Пришлось вспомнить о своей печи.
Неуверенным шагом, петляя малыми зигзагами, Иван двинулся вперёд. Тропа скакала то влево, то вправо. Хоть сачком лови. Звёзды наблюдали за смертным с усмешкой. Даже луна дразнилась, рисовала дуги вместе с Иваном.
Вдруг небо сорвалось вниз, исчезло и вынырнуло из-за спины, чтобы вновь раствориться. Иван летел и летел в полной тьме. «Уж не конец ли света?» – подумал он и хлопнулся о камни. Взвыл от боли, хотел подскочить, но голова пошла кругом. Вспышка.
Ясный солнечный день. Маленький Иван – в коляске. Рядом – мать: молодая, с добрыми светлыми глазами, напевает колыбельную. Горло дерёт от сухости, мутит. Иван хнычет, замечает обеспокоенный взгляд матери и ревёт во всю глотку. Вот она! Заветная бутылочка с водкой. Мать куда-то уходит, но Ивану всё равно: он любуется, как стекло бутылочки играет солнечными лучами. На коляску падает тень – это не пойми откуда взявшийся кум загораживает солнце. Он вырывает из рук бутылочку, осушает её в несколько глотков и со злобным смехом даёт дёру. А Иван плачет, плачет и плачет…
Иван резко сел, взмокший от холодного пота. Страшнее сна ещё не видал.
Отдышался, осмотрелся. Где он? Тепло, как на печи. То ли глаза багрянцем заволокло, то ли… Неужели сарай горит?
Иван вмиг оказался на ногах. Несколько шагов, и он понял, что не дома. Словно исполинский червь прогрыз в скале коридор. Прямиком к жерлу вулкана. Иначе почему так жарко и всё залито красным светом?
Иван перекрестился – ничего не изменилось, не морок.
Если Иван как-то вошёл сюда, значит, может и выйти. Позади – напряжённая тьма, по бокам – камень. Путь один – вперёд, к свету.
Чем дальше Иван шёл, тем больше хотелось повернуть вспять. Хмель выветрился быстро: стоило только рассмотреть, чем скалится коридор. С потолка, подобно сталактитам, свисали ноги, из пола тянулись окоченевшие руки. На стенах проступали очертания замурованных тел: кто рвал цепи, кто неистово кричал, кто смиренно закрыл глаза – каждого вечность заковала по-разному. Жар нарастал, капли пота скопились над бровями, струились по спине. Поначалу неясный шум распался на стенания, шипение, треск костра, бульканье, шарканье – на целый бал звуков.
Коридор раздался вширь, потолок резко ушел ввысь. Иван осенил себя крестным знаменем и прошептал: «Неужто матушке-земле надоело, что по ней топчется экий остолоп? Ведь мы никак ролями поменялись».
Огромную пещеру занимали тысячи котлов, в которых варились на медленном огне нагие люди. Одни болтались в воде, как поплавок, и что-то шептали в бреду. Другие кричали, плакали, пытались выскочить из кипятка, но их заталкивали обратно пузатые лысые коротышки с козлиными ногами и кожей болотного цвета.
Хлоп! Иван вздрогнул и задрал голову. Под сводом пещеры парили, точно надзиратели или стражники, человекоподобные существа с чёрными перепончатыми крыльями.
Хлопок повторился. В дальнем углу потолок казался зыбким, подрагивал и словно дышал. Невидимая трясина звонко поглощала прыгающих в неё не то собак, не то свиней. Рождество прошло, и нехристь возвращалась на землю, строить козни.
Ад. Грешники, бесы, демоны, черти… Перед Иваном, несомненно, раскинулся Ад.
Иван попятился. Здесь вряд ли найдётся выход. Лучше уж в потёмках поищет.
Обернулся и застыл. Опоздал! Заметили! Два зелёных уродца крались к нему, растянув сеть. Хотели изловить, но Иван перехватил сеть, вздёрнул вместе с бесами над головой и давай раскручивать. Толстопузые карлики завизжали, точно поросята. Казалось, вцепились в сеть намертво, но вот один плюхнулся в котёл, немного погодя и второй. Иван накинул на них сеть. Путаясь в переплетениях верёвок, бесы присоединились к ору грешников.
По пещере гулко раскатился хохот. Прогремело:
– Ко мне смертного.
Сверху скользнули тени – два демона подхватили Ивана под мышки, протащили в воздухе и швырнули к подножью трона. Иван медленно поднялся, потирая ушибленные места. Перед ним восседал юноша-гигант с белокурыми длинными волосами и мраморно бледной кожей. За его спиной вздымались обгорелые крылья. Поникшие, немощные, точно ветви ивы. Падший ангел…
– Смертный, ты ещё жив потому, что развеял мою скуку, – громогласно сказал Люцифер. – Меня снедала тоска, пока не появился ты.
Иван заглянул Люциферу в глаза. Он не думал, что цвет ясного неба – цвет мира, чистоты и мечтаний – может таить в себе столько угрозы.
– Как ты посмел явиться ко мне? – продолжал Люцифер. – Столь рано, – добавил с усмешкой, от которой Ивана пробрал мороз.
– Я… я… не знаю.
Люцифер нахмурился.
– Ты смеёшься надо мной, смертный?
– Я… я про-провалился в снег. О-очнулся здесь… – растерянно поведал Иван.
– Значит, сама судьба послала тебя ко мне. Ты явился в тяжкий час. Рождество нагнало на меня хандру. Будешь лечить.
– Но как?
– Устрою тебе испытание. Пройдёшь – верну на землю, нет – будешь потешать меня, пока не надоест.
Сделка с дьяволом ещё никого до добра не доводила, но был ли выбор?
– У тебя нет выбора, смертный, – Люцифер словно мысли прочёл. – Сам ты отсюда не выберешься.
Иван чертыхнулся про себя и кивнул.
Люцифер радостно хлопнул в ладоши, крикнул:
– Привести Самсона!
Иван пал на колени, начал шептать молитвы, просить помощи у Бога. Нехристи в ужасе отшатнулись. Люцифер помрачнел, спросил гневно:
– Смертный, ты что делаешь?
Иван, будто пробудился:
– А?
Посмотрел по сторонам и почувствовал недоброе.
– Плохое начало, смертный. Не смей произносить Его имя в моём доме. Он тебе не поможет. Ему наплевать на тебя. Ему нужна лишь власть и ваша рабская покорность.
– Я… я не хотел… оскорбить вас, – еле нашёлся Иван.
Люцифер сменил гнев на милость, сказал:
– Неважно. Я слышал, русский народ славен силой богатырской. Могуч, как медведь. Одолей Самсона, и я подумаю над твоим освобождением.
Из толпы нечисти вышел демон атлетического телосложения. Самолюбиво играя мускулами, он вызвал у собратьев бурное приветствие.
Иван прикинул шансы на победу – ничтожны. Что ж, взывать в Аду к справедливости глупо. Остаётся лишь проиграть достойно, для чего нельзя выдавать страх. Грудь колесом, подбородок вздёрнуть, в глазах – огонь. Русскому море по колено. Что нам какой-то демон?
– Готовы? – спросил Люцифер.
– Да, Ваше Темнейшество, – ответил Самсон басом.
Иван неуверенно качнул головой.
Люцифер махнул рукой. Схватились. Самсон болезненно скривился, и вот уже опрокинут на лопатки.
Иван удивился не меньше нечисти, смотрел на руки, как на чужие. «Ах, ты ирод! – всплыл в памяти голос кумы. – Эта же вода святая!»
Всё стало на свои места. Иван расхрабрился. Всё же Бог с ним, чтобы Люцифер не говорил. Теперь Иван верил, что и горы свернёт.
Люцифер озадаченно поскрёб скулу, произнёс:
– Изумил, смертный. Похвально. Но повезёт ли тебе в следующем испытании? Вителлий!
Нехристи оживлённо зашевелились. Кто-то огромный проталкивался сквозь их плотные ряды к трону. Вителлий оказался ужасно жирным бесом. Его складкам на боках не придумали числа. Щёки при каждом движении тряслись, точно студень.
– Вителлий у нас любит поесть, – пояснил Люцифер очевидное. – Я дам вам пять минут. Кто больше съест, тот и победитель.
Принесли стол, накрыли всевозможными яствами, усадили соперников. Вителлию не терпелось начать. Мясистый язык не успевал слизывать обильные тягучие слюни, и те стекали на грудь. Ничего более отвратительного Ивану видеть не приходилось. Аппетит пропал. Иван отчаялся победить. Такой обжора, как Вителлий, быка за раз проглотит.
По команде – начали. Вителлий глотал не пережёвывая, целыми блюдами, порой с посудой. Без Божьей помощи противника не одолеть.
Иван опустил руку под стол и перекрестил пузо Вителлия. Тут же бес поперхнулся, повалился вместе со стулом на пол, схватился за живот и застонал. Нехристи решили, что их ненасытный брат наконец наполнил желудок. Как не велика была радость, но снова отдавать победу смертному они не хотели. Подбежали к Вителлию и начали насильно пихать в рот бараньи окорока. Обжора отбивался, но желающих помочь оказалось слишком много.
Люцифер хохотал над бедным Вителлием. Иван тем временем неспеша поедал экзотические фрукты.
– Хватит, – давясь от смеха и утирая слёзы, сказал Люцифер, – хватит, вы его задушите. Лучше сварите из него суп. Проку от Вителлия никакого.
Черти и бесы дружно подхватили завывающую тушу, от натуги чьи-то косточки хрустнули. Вителлия усадили на котёл, потому как внутрь он не вмещался. Подкинули дровишек, пламя взметнулось. Вителлий выпучил глаза, встать не мог, лишь беспомощно шевелил руками и ногами. Его братья весело повизгивали и внимательно следили, чтобы огонь не ослабевал. Столько лет Вителлий всех объедал! Избавиться от него было за счастье.
Когда с обжоры потекли реки жира, огонь зашипел и чуть бы не потух. Но потом так вспыхнул, что несколько чертей, объятые пламенем, заметались по пещере.
Иван не разделял всеобщее веселье. Думал, как бы самому не угодить на такой костёр.
– Заслужил ли я свободу, Ваше Темнейшество? – спросил он с надеждой.
– Думаю, я узнал не все твои таланты.
Иван хотел проклясть Люцифера, но вспомнил, что опоздал. Сколько же ещё испытаний падёт на его голову, прежде чем Дьявол сочтёт нужным вернуть его на землю? Долго ли будет везти?
– Ваше Темнейшество, в начале вы, помнится, говорили об одном испытании.
– Но я ведь не уточнял, в чём оно состоит. Олимпийские игры – завершённое целое, но составляют его множество таких же единых целых.

– В таком случае можно мне самому выбрать следующее состязание?
– Интересно, что ты можешь предложить.
– Вы угостили меня изысканными блюдами, но забыли о выпивке.
– Я понял тебя, смертный. Люллий!
Бороться с Иваном вышел чёрт с синим пятачком. Его глаза смотрели в разные стороны, ноги заплетались, а на губах застыла идиотская улыбка. «Неужели и я так выгляжу, когда выпью? – подумал Иван. – Клянусь, Боже, ни грамма в рот не возьму, ежели из пекла адова выберусь».
Состязание, к счастью, не состоялось. Только Люллий приник к бутылке, как пал замертво. Видимо, количество выпитого им досель превысило все допустимые, даже для чертей, меры.
Люцифер схватился за голову и уже думал над следующим испытанием. Отпускать смертного он, явно, не собирался. Его взор просветлел, на устах заиграла коварная улыбка.
– Последнее состязание, смертный.
Иван обречённо вздохнул.
– Обгони моего слугу. Всего лишь круг.
Иван оценил размеры пещеры. «Всего лишь круг» совсем не обнадёживало. Оставалось надеяться на смекалку и Божью помощь.
– Пёрышко, выходи, – позвал Люцифер ласково.
К трону подошёл тощий чёрт. Ноги, как леска. Казалось, сожми двумя пальцами – переломишь.
– На старт! – скомандовал Люцифер.
Иван и Пёрышко встали бок о бок. Чёрт смотрел только вперёд, уже видел финиш, мордочка готовилась изображать триумфальное торжество. Иван же никак не мог оторвать взгляда от ног соперника.
– Внимание… Марш!
Пёрышко полетел кубарем и воткнулся в землю рогами, засучил копытцами. Иван как ни в чём не бывало потрусил мимо.
– Нечестно! На костёр! Изжарить! – заорали нехристи и заступили дорогу.
– Неужели ты держишь меня за глупца? – сердито спросил Люцифер. – Я видел, как ты подставил ногу. Пёрышко необычайно хрупок – ты мог навредить ему. Эй, да помогите же ему!
К Пёрышку подлетел демон, ухватил за хвост и выдернул из земли, словно морковь, перевернул, поставил на ноги. Пёрышко с оскорблённым видом прошествовал к старту.
Забег повторили. На сей раз Иван поступил умнее: запрыгнул чёрту на спину. Его хитрости никто не заметил – так быстро бежал Пёрышко. Сам же чёрт не успел ничего понять, потому как добрался до финиша быстрее молнии. Но ему не аплодировали. Иван вовремя спрыгнул и опередил Пёрышко. Всего лишь на шаг, но опередил. И в очередной раз вверг нехристей в недоумение.
Люцифер еле сдерживал себя, чтобы не приказать приготовить из Пёрышка жаркое.
– Недооценил я русского мужа. Ты победил, смертный, – процедил сквозь зубы он и кивнул демонам.
Тут же Ивана схватили под руки, подняли к потолку и бросили в рябь на каменном своде. Хлопок – Иван очнулся в воде. Темно. Вокруг камень.
– Вот ирод поганый, – послышался сверху знакомый голос. – Всю воду вылил.
По темечку больно стукнуло ведро.
– Ай! Кума, ты что ли? – крикнул Иван.
– Ой, кто говорит? Матерь Божья.
– Да это я, кума, Иван. В колодец упал. Не спрашивай как – не помню.
– Иван? Ой, ты Господи. Замёрз поди? Держись, милый, сейчас, сейчас вытащим. Гена! Гена!

Спустя несколько дней, оправившись от простуды, Иван сидел с мужиками в кабаке и рассказывал, как побывал в Аду.
– Да ладно тебе заливать. Скажи лучше, белочка посетила, – смеялись мужики.
– На лучше, выпей с нами, за Рождество.
– Так прошло уже, Кузьмич, – удивился Иван.
– А то ты не знаешь. У нас не бывает праздников-однодневок.
Кузьмича поддержали дружным гоготом.
– Нет, брат, я завязал. Уж извини.
– У-у-у, – загудели мужики.
– Что, белки испугался? – Кузьмич вызвал новый гвалт смеха.
Иван даже не улыбнулся, на полном серьёзе ответил:
– Нет, дураки. В Бога уверовал.
10.12.2011