Елена Матвеева Луганск

(отрывок из повести)

XIV

Остаток дня без остановок они ехали по едва приметным тропинкам, уводящим в глубь территории звездан. Миновали открытые участки высокотравья, перемежающиеся перелесками, и скрылись под пологом старого леса. Здесь пахло прелой листвой, в просветах между листьями ослепительно сияла Нолла, звон мошкары перекрывался грозным жужжанием жуков. Глухое постукивание копыт, чуть душный знойный воздух, мерное покачивание в седле навевало сон, и Тальзар периодически клевал носом. Сальди тоже придрёмывала, и, кажется, только Эгесс было всё нипочём. С гордой осанкой, она ехала впереди, маяча остроконечным шлемом, сливаясь с конём в одно целое. Иногда она поворачивалась и отпускала ехидные замечания, вроде:
– Дрыхли, смотрите, уши лошадь оттопчет, или будет нос, как у поросёнка!
– Отстань! – огрызалась Сальди, в очередной раз снимая шлем и встряхивая взмокшими волосами.
– Ты вперёд посматривай, – вторил нолеан, – а то, веточкой в лобик – и будешь рогатой красавицей!
Но оба, конечно, не злились, понимая, что подруга, раззадоривая их, просто будит.
К вечеру, как и планировала Эгесс, подъехали к старой, полуразрушенной башне, построенной на пригорке и, вероятно, когда-то возвышающейся над округой. Сейчас она походила на огрызок, уныло торчащий среди леса. Пролом в стене напоминал тёмное дупло в стволе гигантского дерева. Верхушка башни полностью разрушилась, но завала внизу не было, а аккуратно сложенные камни говорили о том, что здесь не раз находили приют путники. Колодец сохранился. Напоив коней и вволю напившись, путешественники стали искать пристанище для ночлега. Протиснувшись вовнутрь, звезданы обнаружили тайник с заготовленными сухими дровами, котелком, запасом крупы. Это подарки Духу башни, он не должен ни в чём нуждаться и может приветливо встретить гостей. Сейчас этими гостями были они, и Тальзар понял двойственный смысл обычая звездан: и Духу – уважение, и гостю тепло с угощением. Кроме дров, ничего не тронули, может кому-то этот запас действительно спасёт жизнь. Внутри развалин разложили костёр, наконец, можно было, хоть на время, снять доспехи, дав свободу и отдых телу. Спешно приготовили густую похлёбку на ужин. Ели из одного котелка, посмеивались, вспоминая Эльвига.
– Он бы нам такой готовки не спустил, – усмехалась Сальди.
– Точно, – вторила Эгесс, – сожрал бы вприкуску с этой кашей.
– Кашей? – переспросил нолеан. – Я думал – ем похлёбку…
Звезданы рассмеялись.
– По мне, главное – «я ем», – скептически заявила Сальди, – а что – вопрос не столь важный.
– А Леранда ты так же кормишь? – невольно вырвалось у Тальзара, но из-за смеха девушек нолеан не успел смутиться.
– А он у неё сам кормится, – хихикнула Эг, – то травку щипнёт, то орешек грызнёт, то ягодкой животик порадует, бедняга…
– Кто б говорил! – в шутливом возмущении фыркнула Сальди. – Таль, она кроме своих снадобий ничего знать не хочет.
– Это чем тебе мои отварчики не угодили? – подняла брови Эгесс. – До сих пор всем нравились.
– Вот, вот! Таль, попомни моё слово: напоит она своего милого настоечкой, от которой до конца дней ему есть не захочется.
– А занятная мысль… – глубокомысленно нахмурилась звездана, – нет аппетита – нет проблемы: что готовить, кому готовить и вообще зачем готовить?
Сидя между девушками, нолеан крутил головой, поглядывая то на одну, то на другую. Не без удивления отметил, что сейчас его просто забавляет их шуточная перепалка, хотя раньше он терялся от такого лёгкого ехидства, злился на себя и всех звездан вместе взятых.
Тальзар изподволь наблюдал за Сальди, она была явно изнурена, хоть и бодрилась, но, по сравнению с подругой, дорога далась ей нелегко. Притворство сквозило, выдавая усталость. Видимо, Эгесс предвидела это, и неслучайно была против её компании. Успели поесть как раз к ночи, которая стремительно наступала, разливая мягкую, густую темноту.
– Сальди будет спать, – сказала Эгесс приказным тоном, – а ты, Тальзар, сменишь меня. К утру разбужу. Отдыхайте.
Прихватив одеяло, Эгесс вышла.
–И не поспоришь… – проворчала Сальди. – Тихой ночи, Таль, – зевнула она, и, завернувшись в плащ, свернулась калачиком прямо на земле у костра.
Тальзар устроился чуть в стороне и попытался заснуть. Не получалось. Нет, он, конечно, привык спать в самых неудобных местах, и голая земля не казалась жёсткой, и даже присутствие рядом спящей девушки уже не смущало его. Но сон не шёл. Юноша крутился, вертелся, зажмуривался, натягивал плащ на голову – бесполезно. Наконец он сел. Сальди мирно спала, один нос виднелся из-под плаща. Уголья дышали приятным жаром, иногда тихо потрескивая и переливаясь седыми чешуйками. Высоко над головой виднелся край тёмного неба, усыпанного звёздами. Осторожно поднявшись, юноша выбрался наружу.
Чуть в стороне, возле стены, виднелся тёмным силуэт, Эгесс. Набросив на себя одеяло, она словно сливалась со стеной, и только пламя костра, обложенного камнями, неуверенными, трепещущими языками, высвечивало лицо звезданы. Тальзар почему-то решил, что глаза у неё закрыты. Он стал тихо подходить, и мог поклясться, что делал это мастерски, но девушка вдруг спросила:
– Не спится, Таль?
– Сам не знаю почему, – вздохнул юноша. – Пока ели, хотел хоть на миг закрыть глаза, даже обрадовался, что вторым в карауле быть, а лёг – никак сон не идёт.
Он присел напротив звезданы. Глаза у неё действительно были закрыты, сидела она скрестив ноги и чуть раскачиваясь. Некоторое время он с любопытством рассматривал девушку.
– Что ты делаешь?
– Я слушаю ночь, наблюдаю лес, – тихо ответила она.
– Смотреть на лес приятнее днём.
– Я сказала: наблюдаю и слушаю.
– Это очередной секрет подруг, который не всякому положено знать? Или это сокровенно «волчья» тайна, которую не положено знать мужчине?
Эгесс тихонько засмеялась, открыла глаза; они блестели в свете трепещущих язычков огня. Повернувшись к юноше и склонив голову, она с интересом посмотрела на него. А может, это только показалось нолеану?
– Ты уже как Эльвиг: ни слова без ехидства?
– Куда мне? Равных Эльвигу не найти, – усмехнулся нолеан, – но кое в чём я с ним, может, и согласен.
– Кое в чём?
В полутьме Тальзар плохо видел лицо звезданы, и это настораживало и беспокоило его.
– Эг, я, конечно, новый среди вас, но и за это короткое время столько насмотрелся, а ещё больше наслушался намёков, недоговорок, отловил многозначительные взгляды, что иногда просто чувствую себя чужим…
– А ты – свой?..
Тальзара бросило в жар, сердце бешено застучало, норовя проломить грудь, выскочить наружу и лететь без оглядки. Вопрос был как случайный выстрел, попавший точно в мишень. В его положении эта двусмысленность повергала в смятение, и юноша теперь благословил темноту, скрывающую его растерянность.
– По крайней мере, я на это надеялся, – промямлил он, пугаясь своего глухого дрогнувшего голоса.
Какие-то мгновения молчания – и вдруг Эгесс неожиданно рассмеялась. Она развернула край одеяла и, взяв нолеана за руку, потянула к себе.
– Иди ко мне, Таль.
Она сделала это с нежной игривостью и одновременно так настойчиво, что Тальзар подчинился. Подсев к ней, юноша ощутил приятную волну нахлынувшего спокойствия и какой-то незнакомой волнующей нежности. Набросив на него край одеяла, она прижалась тёплым плечом, и это тепло, словно струйка, побежало по телу нолеана, разливаясь приятной ласковой волной.
– Прислонись к стене, чтобы сидеть удобно, – сказала девушка. – Закрой глаза и слушай. Только слушай…
Тальзар честно жмурился, но ничего не слышал. Эгесс, приблизившись к его уху, едва слышно прошептала:
– Расслабь всё тело. Стань мягким, как жир светильника. Не бойся, доверься мне. Сейчас нет опасности, ни зверь, ни человек не угрожают нам.
Тальзар с готовностью верил, ощущая блаженную лёгкость, словно доспехи снял. Голова его отклонилась назад и, если бы не стена, запрокинулась бы ещё дальше.
– Молодец. Всё правильно, – нашёптывала звездана. – А теперь слушай, как поёт ночь. Трещат поленья в костре, прошуршали крылья летучей мыши…
Тальзар медленно погружался в море звуков, которые незаметно, поодиночке подкрадывались, постепенно сливаясь в единую мелодию. Совсем рядом робко пробовала голос цикада; издалека доносились булькающие голоса древесных лягушек; протяжно и тревожно вскрикивали ночные птицы; под тихим дыханием ветерка сонно шелестели листья деревьев; недалеко кто-то возился в кустах.
– А теперь посмотри на лес, – продолжала шептать звездана.
Тальзар открыл глаза. Тёмная масса леса посветлела, и на ней проступали смутные силуэты верхушек деревьев.
– Смотри не моргая на небо, сквозь ветви крон.
Тальзар ничего не понимал, но, доверяя звездане, честно таращился в темноту. То ли костёр притух, то ли Прено вышла на ночную небесную тропу, лаская своими лучами Триллиту, но в какой-то миг случилось чудо. Мир словно вспыхнул тёмным светом. Каждая веточка, каждый листик трепетали, окаймлённые серебристо-фиолетовым сиянием.
– О, Боги! – прошептал юноша. – Что это?..
– Тише, а то спугнёшь видение.
– Я это действительно вижу, или ты захватила мои мысли?
– Видишь. Я просто подсказала, как это сделать.
– Но что это?
– Тела деревьев. Обычно их не видно, но они есть у всех.
– И у людей? – у Тальзара перехватило дух от восхищения.
– Конечно, только увидеть сложнее.
– А можно попробовать? – юношу раздирало любопытство.
– Что ж, – сказала, помолчав, звездана, – попробуй. Не двигайся.
Девушка осторожно выбралась из-под одеяла и пересела на другую сторону костра. Расшнуровав, спустила с плечей безрукавку.
– Медленно переведи взгляд и посмотри как бы мимо меня. Внизу одежда тёмная, увидеть не получится, а вот вокруг головы, на плечах… – она замолчала.
– Клянусь Триллитой! – прошептал юноша, – тебя словно две, а над головой дрожит туманный столбик…
– Ты восхищаешь меня, Таль, – улыбнулась звездана, – но на сегодня, пожалуй, хватит. Тебе пора отдохнуть.
Она снова надела безрукавку и нырнула под одеяло.
– Какой отдых? Это ты восхитила меня, Эг! Даже не подозревал о таком… Теперь точно не засну!
– Заснёшь, – засмеялась девушка. – Клади мне голову на колени и смотри на небо. Представь, что ты паришь как птица и, взлетая, приближаешься к звёздам.
Они молча смотрели в ночное небо. Голова Тальзара лежала на коленях звезданы, которая, откинувшись на стену, тоже смотрела на звёзды. Тальзару было уютно и спокойно, ночной воздух, наполненный ароматами, кружил голову своей упоительной свежестью, а наброшенное одеяло согревало, создавая ощущение безопасности.
– Я очень люблю звёзды, - тихо произнесла Эгесс. – Маленькой я всегда выходила ночью и разговаривала с ними, – она усмехнулась, – и, знаешь, мне казалось, что они мне отвечают своим мерцанием.
– Эг, приоткрыв дверь, ты позволила заглянуть в свою жизнь, – волнуясь, сказал юноша. – Хочу ответить тем же, довериться тебе. Иногда мне приходят на ум красивые слова. Они льются против желания, складываются в ритмичные строки. Я никогда никому не говорил, но тебе можно. Послушай:
Раскинув сияющий чёрный шатёр,
Гюфии ночи ткут звёздный узор,
Манят к неведомым, дальним мирам
И отдают в сладкий плен дивным снам.
Гюфии снов и гюфии звёзд
Вместе в единый слились хоровод,
Сон в колеснице своей золотой
Снова уводит меня за собой.
Там, на тропе сновидений и грёз,
Стать на мгновенье смогу сам собой…
– Это завораживающе красиво, Таль, – прошептала звездана.
– Тебе правда понравилось?
– Это музыка твоей души – и она прекрасна, только немного грустная. Почему ты никому не рассказывал раньше?
– Для настоящего воина это лишнее, мешает главному в жизни мужчины.
– Не согласна. Кто сказал тебе эту глупость?
– По крайней мере, так считал мой дядя.
– Дядя? – девушка смутилась.
– Да, он воспитывал меня после смерти родителей
– Прости, он, вероятно, достойный человек, но я не согласна, он ошибается. Воин должен иметь нежное сердце.
– Но в бою побеждает сила, умение, разум наконец. Когда бог войны поднимает копьё и тень крыльев гюфий смерти накрывает мир, сердце молчит…
– Оно ведёт в бой, – перебила звездана, – горячее и трепетное. Там, глубоко, под доспехами железного тела, в твоём сердце те, ради кого ты становишься живым оружием и готов отдать даже жизнь.
– Не знаю, Эгесс, наша жизнь сложна и запутана. Правда, ложь сплетены в единый клубок. Раньше для меня всё было ясно, а теперь я уже ни в чём не уверен.
– Что же смущает тебя?
Что мог на это ответить Тальзар? То, что он, разведчик нолеан, пришёл, чтобы найти их уязвимые стороны и вернее направить смертельный удар? И как можно понять, как назвать того, кто ослаб духом и проникся сочувствием, нет, симпатией к врагу? Для одних – враг, для других – предатель. Имеет ли он вообще право жить и называться человеком – безвольная улитка, которая только и может, что прятаться в раковину? Как сказать ей об этом? Нет. Конечно, он ответил другое.
– В чём правда хищника, козы и травинки? Каждый из них хочет и есть, и жить.
– Мать-Прародительница всего живого создала их друг для друга, и они не имеют выбора. Человеку позволено выбирать. Он может съесть козу или питаться её молоком; есть плоды деревьев и трав. Люди не боги, только подобны им, но могут призвать на помощь того, кто, по их мнению, сможет помочь. Бог войны распускает свои знамёна, когда люди взывают к нему и отдаются в его власть. Но люди могут договориться и не тревожить кровавое божество.
– Почему же не могут договориться звезданы с нолеанами? – тихо спросил юноша.
– Не знаю, Таль, – девушка, ласково взъерошив волосы, погладила нолеана по голове. – Ты прав, всё, что происходит, не достойно человека. Единственное, что может нас оправдать: мы защищаемся, мы на своей земле. Для нас война справедлива. Если мы переступим прежние границы свободных земель, война станет справедливой для нолеанов. Надеюсь, этого не случится. По крайней мере, не хотела бы участвовать в этом.
Тальзар молчал, замерев, отдаваясь приятной неге легкого прикосновения тёплых рук девушки.
«Что со мной? – думал он. – Млеть в руках звезданы. Что может быть позорнее для нолеанского воина? – Эгесс, снова запустив пальцы в чёрные локоны, ласкающе провела ими по его голове. – Ну, и пусть, пусть! Всё останется где-то в прошлом, или будет в будущем, но сейчас…» – Тальзар боялся нарушить очарование покоя, прелесть трепетных, неожиданно возникших мгновений.
– Так хочется, – тихо сказала девушка, – навестить свой дом, родных, подруг и друзей, знать, что все они живы.
– Я хотел бы остаться здесь и, открыв утром глаза, вспомнить, что нет войны, – Тальзар незаметно погружался в мягкие объятия дрёмы.
– Почему именно здесь? – голос девушки долетал издалека, словно шелест листьев.
– Здесь хорошо, – улыбнулся юноша. – Наверное, потому, что здесь мой дом…
Тальзар не заметил, как уснул. И снился ему удивительный сон.
Он лежал в лодке, над ним раскинулось ночное небо. На фоне звёзд, словно в сиянии, появилось лицо Эгесс. Она молча смотрела и тихо улыбалась.
– У тебя улыбка моей мамы.
– Мы похожи?
– Нет. Ты сильная, ты звездана, но улыбка…
Её лицо приблизилось, и Тальзар ощутил лёгкое прикосновение её губ, запах волос…
– Эсси…- прошептал юноша.
– Меня так никто не называет…
– Я всегда тебя так называю. С тех пор как встретил. Тебе не нравится?
– Нравится. А тебе?
Эгесс поцеловала Тальзара, и он не мог не ответить, ощущая влекущую, кружащую голову волну нежности.
– Зачем ты это делаешь? – юноша пытался удержаться за здравый смысл.
– Я неприятна тебе?
– Я боюсь потерять голову…
– Не бойся, я никогда не воспользуюсь своим правом.
– Я не боюсь. Ты просто не успеешь это сделать.
– Почему?
– Нам не судьба быть вместе. Наступит момент – и придётся расстаться.
– Останься.
– Не могу, не всё зависит от наших желаний. Да и ты, захочешь ли меня другого? А этот уйдёт вместе со сном.
– «Там, на тропе сновидений и грёз,
Стать на мгновенье смогу сам собой…»?
– Запомнила? – улыбнулся юноша. – Этот сон такой странный, и просыпаться не хочется.
– Мы все меняемся во сне.
– И какой Тальзар тебе нравится больше?
– Оба. Таль очень сильный и властный. Одев одежды смирения, он, словно в танце, играет эту роль. Но иногда, если внимательно присмотреться, кажется, что ещё мгновение – и он, сорвавшись, разнесёт всё вокруг.
– Тебя это пугает?
– Скорее, интересно. Пугает неизвестность, а я знаю тебя.
– Откуда? Ты не можешь меня знать.
– Ты прав, я неправильно сказала. Я ощущаю тебя. Вот здесь.
Тальзар почувствовал, как Эгесс взяла его руку и положила себе на живот, не успел он смутиться, как её рука легла ему на живот. Нолеан невольно вздрогнул, – не успел он ещё привыкнуть к вольным обращениям звездан. Перед глазами поплыло и закружилось звёздное небо.
– Тише, тише, успокойся, – она отпустила его руку, – мне тяжело держать тебя, помоги мне, – голос звезданы удалялся. – Дыши глубоко.
Тальзар успокоился, он снова увидел звёздное небо и лицо Эгесс.
– Вспомни: когда мы отбивали детей у падальщиков, ты видел меня?
– Да…
Картина боя медленно, отрывками всплывала в памяти: овраг, поросший редким лесом, взрытая копытами коней земля, смешанная с содранной листовой подстилкой, застывшее в неестественной позе тело убитого, струйка крови, медленно впитывающаяся в землю…
– Вспомни именно меня и посмотри со стороны не как участник, а как наблюдатель. Я помогу тебе.
В какой-то миг возникла фигура Эгесс. Это был конец боя. Тальзар, оглянувшись, увидел её с выбившимися из-под шлема взмокшими прядками золотистых волос, раскрасневшуюся, с обнажённым мечом. Карие глаза стали совсем темными то ли от гнева, то ли от тени, отбрасываемой козырьком шлема. Брызги крови на блестящих пластинах кожаных тёмно-коричневых доспехов...
«Надо же, – удивился Тальзар, – вспоминается то, что раньше не заметил».
– Представь, как ты словно входишь в меня, и твой позвоночник сливается с моим. Слушай, что у тебя в животе?
«Снова чушь несёт», – подумал Тальзар, и в то же момент ощутил, что тело натянуто, словно лук, готовый выстрелить в любой момент. В животе пульсировал горячий клубок, словно свернувшаяся змея, готовая превратиться в стрелу в стремительном броске. Ощущения были мимолётны, но такими явными, что сомнения в их истинности не возникало.
– Понял? – спросила девушка, и тут же предупредила: – Не отвечай, дыши спокойно. Так же я ощущаю тебя, того Таля, и ты похож на меня.
– А другой?
– Другой у меня здесь, – она положила руку ему на грудь. – Этот Таль печален, мечтателен, он страдает от чужой боли, но, стесняясь, скрывает, прячет так глубоко, что только во сне это всплывает. Обида и боль под накидкой суровости рождают Таля-воина, который своей силой ломает и давит Таля-мечтателя.
– Его зовут Зарик. Так называла меня мама, да и все в семье. Деревья, река и звёзды разговаривали с ним, птицы учили петь, и слова сами складывались в стихи, детские, наивные, но добрые. Это было слишком давно, тот Зарик умер. А какая ты, Эсси? Можно узнать тебя?
– Попробуй. Делай всё так же, но слушай сердцем. Здесь, в груди, у тебя тонкая трепещущая плёночка. Дыши и растворяйся во мне, сливайся с моим дыханием. Прикрой глаза, отдайся ощущениям.
«Интересно, как во сне можно прикрыть глаза?» – подумал Тальзар, и тут же погрузился в нечто невесомое, мягкое. Он висел в нежно-розовом сиянии, и теплые невидимые волны поддерживали и ласкали его. Из глубины памяти всплывали детские ощущения покоя и любви ко всему, чего касается взгляд; кажется, он слышал песню или мелодию звучащей струны, влекущую ввысь и обнимающую весь мир. Светлая тоска наполняла сердце
У Тальзара на миг перехватило горло, словно он пел эту песню души. Видение задрожало, закружился розовый вихрь, несущий юношу в пропасть. Издалека он услышал голос звезданы:
– Ты не прав. Зарик не умер, он ждёт освобождения. Помоги ему…– голос уплыл, стихая эхом. Тальзар вынырнул из сна, как из стремительного водоворота реки.
Звёзды поблекли, над лесом небо окрасилось в сиреневые тона – вставала Нолла.
«Чи-чи фьють, чи-чи фьють», – тревожил предрассветную тишину полусонный свист просыпающейся птахи. Тальзар лежал на земле, прикрытый одеялом. Рядом, прислонившись к стене, сидела Эгесс. Как только нолеан шевельнулся, она повернулась к нему.
– Эг, что же ты не разбудила меня? – юноша сел.
– Жаль было трогать, – улыбнулась она, – так мирно спал. – Что тебе снилось?
– Странный и удивительный сон, – Тальзар совсем было собрался поведать о ночном видении, но осёкся, поняв, что не сможет рассказать ни о поцелуе, ни о других ощущениях на грани реальности. – Только… – сникая, промямлил он, – только забывается всё мгновенно. Стоит глаза открыть.
– Бывает, – улыбнувшись, вздохнула звездана и потянулась, подняв руки вверх. – Пожалуй, пора собираться. – Она порывисто встала
– Ты же не спала совсем! Отдохни, ещё есть время, – подскочил Тальзар.
– Я отдохнула, не спорь.
Она собралась уйти, но Тальзар, точимый червём угрызений, в бездумном порыве, схватил её за плечо.
– До рассвета отдохни, я соберу всё в дорогу.
На мгновение оба застыли. На лице звезданы было такое изумление, что нолеан отчётливо понял: « Я сделал глупость, не исключено, что последнюю. Ну, конечно же! Не мог мужчина так бесцеремонно схватить их волчье величество…»
– Прости, – он убрал руку, отпуская девушку. – Просто я позорно проспал всю ночь, а ты… – мямлил он, отводя взгляд, – нам целый день ехать…
– Таль, звездана положила ему на плечо руку, – пока прохладно, надо ехать. Дадим отдых коням в полдень, обещаю – вздремну, а ты покараулишь. А теперь я разбужу Сальди, а ты закипяти воду, подкрепиться не мешает.
– Ты не обиделась?
– Ты, конечно, наглец, но…– звездана усмехнулась, – но милый. Спасибо.
Она пошла к пролому в башне.
– За что? – не понял юноша.
– Именно за это! – не оборачиваясь, на ходу ответила она, скрываясь в развалинах.
Что за человек! Поди – пойми этих звездан… Или правда у них обычаи для того, чтобы получать удовольствие от их нарушения?