Инопланетянин
Он был не такой, как все. Не ругался в присутствии женщин и не проклинал эту жизнь. Девушкам он говорил «барышни» и не говорил «тёлки», не любил пошлости и хамства, и любил делать приятное. Смешно, но он верил в порядочность и не сомневался, что любовь – это не выдумка. Естественно, он был инопланетянином, инопланетянином чистой воды, с зелёными глазами; правда, немного старомодный, но разве инопланетяне не могут быть старомодными?
А ещё у него было божество, которому он втайне поклонялся. Он хотел поклоняться своему божеству открыто, но божество было замужем, а это очень осложняет дело, даже если ты с другой планеты и не такой, как все.
Она пленяла той своеобразной красотой и обаянием, что притягивают к себе взоры, и это признавалось всеми. Её руки были словно созданы для любви и нежности, а прекрасные плечи и фигура представляли недосягаемый образец совершенства. Но лишь он один видел сияние, исходящее от неё и золотой нимб над её головой, только он один знал, что она богиня. И она читала это в его глазах, только думала, что он ошибается, но всё равно ей было очень приятно.
Когда он впервые увидел её и онемел, и радость вошла в него вместе с её силуэтом, он не представлял, как к ней можно подойти и что ей сказать при встрече, чтобы она не посмотрела сквозь него, отрешённая от земной суеты. Такая недоступная и необычайная, такая сама по себе, она будто осторожно ступала по белому невесомому облаку. Изредка она чему-то улыбалась и, уловив этот сверкающий миг, он с замиранием сердца думал, что её улыбку просто не с чем сравнить. И ещё инопланетянин думал – почему на Земле так несправедливо всё устроено? Кто-то, кому она совсем безразлична, кто знать не знает о её божественном происхождении – видит её каждый день и общается с нею. А он, у которого перехватывает дыхание при одном её появлении, как о счастье, мечтает о том, чтобы прикоснуться к этой, словно мраморной, но такой тёплой руке или сказать ей несколько ничего не значащих слов.
Как-то, когда город натянул на себя синее покрывало сумерек, и он вновь увидел её, загадочную и волнующую, идущую по каким-то своим делам, инопланетянин преодолел робость и приблизился к ней и, будто ныряя в холодную воду, заговорил.
- Извините, кажется, мы почти знакомы, разрешите составить вам компанию?
- Почти знакомы? – переспросила она.
- Да, я давно и с удовольствием наблюдаю за вами. Знаете, вы так отличаетесь от всех женщин, что я просто заболел вами и, кажется, серьёзно. И вы не поверите, но я за вами скучал, пусть мы никогда не встречались и не разговаривали. По крайней мере, в этой жизни.
Она мягко улыбнулась, и инопланетянин понял, что знакомство состоялось.
Прошли дни, много дней, прежде чем он сказал ей «ты». Странный инопланетянин! Он не понимал, как можно «тыкать» такой божественной женщине, то ли спустившейся с небес, то ли готовой вознестись куда-то к звёздам на неизмеримую высоту. Земные условности, заставляющие людей поступать против воли и желания, сбивали с толку.
Ядовитая угроза сплетни и общественного осуждения, осуждения тех, кто не стоил мизинца этой женщины и был недостоин произносить её имя, кому, в принципе, не было никакого дела до её личных привязанностей и симпатий, эта ядовитая угроза перешёптывания – что-то между ними есть! – не позволяла инопланетянину нарушать никем не установленные, но тщательно соблюдаемые рамки дозволенного и приближаться к своему божеству на виду у всех. И он стоял, поедая её глазами, неуклюже пряча страшное желание подойти. И не смея бросить на неё тень, надевал маску случайного прохожего.
Но иногда при встрече, когда она не опасалась, что их увидят вдвоём, её кофейные глаза зажигались радостным светом. И он мог бы поклясться, что эта удивительная женщина очень ему рада, что она тянется к нему и скучала именно о нём. И тогда от переполняющего его чувства он забывал обо всём на свете и рассказывал ей, о чём не имел права рассказывать: о своей планете, откуда он родом.
- Ты не представляешь, как там хорошо! Два красных солнца, тёплое море и бархатные зелёные холмы – куда там вашим заграницам! Но вот беда, совершенно нет женщин, ни одной. Вымираем без любви! И потому мы здесь, на Земле. Я прилетел за тобой. Я заберу тебя, но не хочу применять силу, ты мне нужна не невольницей, а королевой, окружённой обожанием и восторгом.
Она задумчиво улыбалась.
- Ну, ты, Саня, и выдумщик…
- Это не выдумка, это правда. Ты не просто красива! Лучше тебя нет в Галактике, мне было из кого выбирать!
- Тебе это кажется. Я обыкновенная женщина, такая, как все. Поверь, все женщины одинаковы, и я одна из них, не более.
- Ты сама не знаешь, как ты прекрасна. Женщины обыкновенны, унылы и обыденны, если сами считают себя таковыми. Самая необыкновенная женщина станет такой, как все, если не будет верить в свою исключительность, и если нет рядом с нею человека, боготворящего её и преклоняющегося перед нею. Если все женщины одинаковы, если все они похожи друг на друга, как бильярдные шары, зачем гоняться за своей мечтой? Зачем прорываться на другой край Вселенной лишь для того, чтобы просто взглянуть на тебя? Раз все женщины – близнецы, только свистни и выбирай ту, которая прибежит первой, разницы никакой. И то внимание, которое я оказываю тебе, я бы дарил этой самой быстро бегающей, а ты… ты считала бы это нормальным?
- Этого я не говорила…
Раз в год он куда-то пропадал. И внешне она оставалась такой же невозмутимой и царственно недосягаемой. Но где-то в её душе был он с его историями, в которых она играла главную роль или не играла никакой роли. Не признаваясь самой себе, она ждала его появления. И всякий раз он возвращался: такой же зеленоглазый, немного старомодный и обожающий, и, запинаясь, рассказывал ей нечто такое, о чём ей никто никогда не говорил.
- Знаешь, я мечтал о нашем будущем. Не хочу всего сообщать, пусть тебе интересней живётся, но там, впереди, у нас может быть всё хорошо, просто невероятно здорово: пятеро детей – представляешь? И бархатно-зелёные холмы под двумя красными солнцами.
Она улыбалась. Ей было хорошо с этим инопланетянином.
И пришёл день, когда он сказал:
- Улетаем? Впереди у нас вечность. Решай.
Она взглянула в его напряжённое лицо и, вздрогнув, поняла: он не шутит – это миг выбора. И всё ещё не веря, что сама всерьёз об этом думает, она бросила на весы свою жизнь и то, что предлагает он.
- Нет, – тихо ответила она, – я не могу. Надеюсь, это не помешает нашей дружбе?
Что-то большое, невыразимо тёплое, как мечта, прошло мимо. Сверкающим шаром поднялось оно вверх и начало исчезать, ускользая из её рук, из её глаз, пока не растаяло. И долго смотрела она в небо. Где-то там, среди мерцающих слезами звёзд, плыла планета с тёплым морем и бархатными зелёными холмами, по которым ей никогда не придётся гулять…
Александр Слоневский
Невеста
К бабушке приходили подружки. Бабушка происходила из польской семьи, и друзья её молодости часто навещали свою больную «колежанку».
Внук Саша, или Сашунчик-пердунчик, как ласково и с любовью называла внука бабуся Оля, прятался среди подушек большой, старинной железной кровати с буколическими рисунками на спинках изголовья и в ногах. И подслушивал разговоры старших. Они говорили исключительно по-польски, но Сашунчик всё прекрасно понимал. С каждым годом разговоры приобретали всё более печальный характер: и тот умер, и другой, и третий… И вдруг однажды Сашунчик отчётливо понял, что и он когда-то тоже умрёт. Ему стало так страшно, что он заплакал – громко и навзрыд.
- Что с тобой, Сашенька? – кинулась к нему бабушка. – Внучек-пучек, не плачь, что с тобою?! – И прижала его зарёванное лицо к своей измождённой груди.
- Я умру, да? Я тоже умру, как все, да? Я не хочу!! Я не хочу умирать! Не хочу!!
Ужас вошёл в его маленькое сердце, и оно не принимало даже утешительно-слабую мысль, что он умрёт на три года позже, чем его старшая сестра. Но ведь всё равно умрёт! Всё равно! Всё равно!!
- Ирма! Ирма!! Иди сюда! – закричала бабуся Оля.
Прибежала мама и обняла сына.
- Мама, мамочка, я умру, да? – плакал Сашунчик, надеясь, что мама сейчас ему скажет, что он не умрёт никогда, и это только пустые страхи.
Ведь он такой хороший мальчик, почему он должен умирать, это несправедливо! Пусть другие умирают, но он… Он не может умереть, как это – взять и умереть? И ничего не будет? Все останутся жить, а он умрёт? И его закопают в землю? И он будет там лежать?
- Я не хочу, мамочка! Не хочу!
Мама растерялась и гладила по плечам, голове, рукам своего сына.
- Сашенька, все умирают… Но ты ещё маленький, тебе ещё так долго жить, не думай об этом!
- Да? Но ведь потом всё равно умру?
- Может быть, учёные что-нибудь придумают, и люди будут жить очень долго…
- Долго? А потом умрут? Мама, а был кто-нибудь, кто не умер?
- Нет, Саша, не было… Все умирают.
Сашунчик уткнулся лицом в подушку, его тело затрепетало, он плакал, и горячие слёзы пропитывали ткань наволочки. Мама гладила его по голове и плечам: бедный мальчик!
………
Спустя несколько дней мама сказала бабушке: - Надо сходить к Вале…
Валя, двадцатитрёхлетняя тётя Сашунчика умирала от рака крови. Как-то, ради красоты, она срезала лезвием коричневую бородавку на ноге и обработала ранку зелёнкой. Бородавка наросла вновь. И вновь Валя удалила её. Началось заражение. Валя ездила по врачам и больницам, была даже в Ленинграде, но безрезультатно. Пожилой, опытный онколог, не тая правды, сказал Валиной маме, бабусе Анусе:
- И вы, и мы сделали всё, что могли. Дальнейшие действия – лишь трата денег. Конец наступит через два-три месяца. Готовьтесь…
………
Тётя Валя полулежала на взбитых подушках. В комнате стоял тошнотворный запах. Девушка разлагалась изнутри. Очевидно, её мучили ужасные боли. Но сейчас, после укола морфия, ей было немного легче. И Валя с ласковой улыбкой смотрела на Сашунчика, и тому стало невыносимо страшно: как можно улыбаться, если ты умрёшь через два месяца? Сашунчик пытался улыбнуться в ответ, но у него ничего не получалось, и он норовил спрятаться за маму от лучистого взгляда тёти Вали.
В комнату вошла бабуся Ануся.
- Валечка, я была в магазине, купила два отреза на платье. Посмотри, какой тебе больше нравится?
Валя загоревшимися глазами рассматривала материю.
-Мамочка, родная, вот это мне нравится больше. Пусть тётя Теклюня снимет с меня мерку и пошьёт красивое, модное платье. И вы меня в нём похороните.
- Хорошо, Валечка, это будет очень красивое платье…
- Мамочка, ты представляешь, как я в этом платье предстану перед Иисусом Христом? Как Его невеста! Я буду такая в нём красивая!
- Да, Валечка! Я тебе так завидую, ты встретишься с Христом, передавай там всем привет! И ожидай меня, моя деточка!
- Конечно, мамочка! Как я уже хочу увидеть своего Жениха!
Сашунчик непонимающе, завороженно и с новым приступом страха смотрел на свою тётю Валю и бабушку: о чём они говорят? Мама молчала. А когда они вышли от бабуси Ануси, сказала:
- Как так можно? Покупать материю на смерть и показать Вале! Как это жестоко! Вместо того чтобы как-то вселять надежду, что Валя будет ещё жить, взять и сказать ей такое…
- Мамочка, а что бабуся Ануся не любит Валю?
- Нет! Она очень её любит, но они баптисты…
- Кто?
- Ну, верующие такие…
- А во что они верят?
- Во что? В то, что они не умрут, но это красивая сказка, все умирают.
И Сашунчик подумал, что если бы он сейчас умирал, то лучше бы мама не говорила ему об этом, а обманула, что он будет жить. Ах, какая эта бабуся Ануся…
Где-то в глубине его детского сознания отложилась и не давала покоя ещё одна мысль: почему тётя Валя не боится смерти? И почему бабуся Ануся показала ей эту материю? Ведь она же любит тётю Валю! И что они говорили про приветы, которые тётя Валя должна всем передать? Ой, как страшно… Но как можно передать привет после смерти, если тебя уже нет?
- Мамочка, они думают, что когда они умрут, то на самом деле не умрут?
- Да, они так думают.
- Это правда?
- Не знаю, наверное, нет…
- А где они будут жить после смерти? В гробу?
- Нет, в небе.
- В небе? Разве можно жить в небе?
- Нельзя, конечно. Но они в это верят.
Сашунчик поглядел в небо. Да, какая чепуха, как можно жить в небе? А хорошо бы! Хотя бы в небе, хотя бы в небе…
………
Тётя Валя умерла через два месяца. Она лежала в гробу на табуретках перед подъездом, в светлом платье с блёстками, и ветер шевелил её русые волосы. Рядом с нею стояли её пятеро братьев и мама – бабуся Ануся. Было холодно. Сашунчик смотрел на красивую тётю Валю и хотел, чтобы похороны скорее кончились. Он вспомнил, как тётя Валя хотела стать невестой Иисуса Христа, и не мог решить: стала или нет? Сейчас её закопают в землю, а потом когда-нибудь умрут бабуся Оля и бабуся Ануся, мама и папа, и сестра тоже умрёт, а потом уже и он, наверное, умрёт. Страшно… А вот тётя Валя не боялась смерти… Какие они странные эти баптисты…
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.