Юрий Петраков

Кто и когда впервые употребил суффикс – «жды» в наречии, с целью выделения той или иной единицы исчисления, не знаю. Знаю только, что великий и могучий русский язык, несомненно, выиграл от этого. Задумайтесь, как торжественно и чинно звучит обозначение заслуженного человека, представляемого обществу в особо торжественных, да и не очень, случаях – дважды Герой Социалистического Труда, дважды Герой Советского Союза. За долгие годы работы в Государственной Думе России мне посчастливилось познакомиться со многими из них. В основном это были летчики – космонавты Советского Союза и видны партийные и хозяйственные деятели страны. По сию пору могу перечислить имена трижды Героев Советского Союза, с которыми мне встречаться не довелось. Вне всякого сомнения, не ошибусь, называя фамилию славного советского полководца Г.К. Жукова, удостоенного звания четырежды Героя Советского Союза. Но сегодня, в канун очередной годовщины нападения фашистской Германии на нашу Советскую Родину я хочу вспомнить о человеке, память о котором храню только я, единственный из живущих на всем этом белом свете. И пусть он не носил ни громких званий, ни высоких наград, я хочу, чтобы люди, ну если не тысячи, то хотя бы единицы из них, знали и помнили о нем.
***
Одним из непременных атрибутов старших поколений жителей нашей страны были фотоальбомы. Они являлись своеобразными хранителями истории многих российских семейств, больших и малых, известных и не очень. Был такой альбом и в нашей семье. Часто, еще в ту, дотелевизионную эру, вечерами, забравшись с ногами на большой кожаный диван, я перелистывал его страницы, рассматривая знакомых и незнакомых мне людей. Среди прочих других фотоснимков, мне хорошо запомнилась та, на которой моя матушка была сфотографирована в кругу таких же молодых и красивых как она людей.
- Кто это? – каждый раз обращался я к матери.
- Это мои двоюродные сестры Люба и Аня.
- А это кто? – неизменно допытывался я, указывая пальцем на красивого, улыбающегося парня со светлыми вьющимися волосами.
- Это Стасик, единственный сын дяди Яши. Твой двоюродный дядя. Он погиб на фронте. Пошел в разведку и попал к фашистам. Так и пропал под Сталинградом, никто и не знает где и как.
Позже, повзрослев, я пытался выяснить у матери более подробные обстоятельства гибели Станислава.
- Никто ничего не знает. В 43-м году пришло извещение о том, что он пропал без вести, будучи за линией фронта. Вот и все, что известно о нем.
Вскоре после моих вопросов фотографию убрали куда-то в один из пакетов, сложенных в чулане. В ту пору как-то не принято было говорить о людях, место и обстоятельства, гибели которых были неизвестны до конца.
Тогда впервые в жизни я понял значение словосочетания «без вести пропавший».
Потом, после выхода на экраны страны фильмов «Бессмертный гарнизон» и «Судьба человека», это положение стало меняться.
Тогда-то вечером, после возвращения из кинотеатра, вспоминая героя фильма рядового солдата Соколова, блестяще сыгранного Бондарчуком, разговор снова зашел о Станиславе.
- А все-таки хорошо, что об этом заговорили – тихо сказала мать. Вот и дядя Яша с тетей Аней теперь могут заняться его поисками.
- Заняться-то можно, - подключился к разговору мой дед, - но я ведь уже занимался. Ничего по нему нет. Никаких сведений. Иначе бы мне сообщили. Жаль Яшу, жаль Стаса, но тут, уж, ничего не поделаешь. Я говорил в свое время, надо было взять мальчика из детдома. Все были бы не одни!
- Так они же надеялись! – вступилась мать.
***
Шло время. Постепенно не стало ни дяди Яши, ни тети Ани. Так и ушли, не дождавшись сына.
Взрослел я, старилась мать. В ее воспоминаниях о войне все чаще слышалась горечь о судьбе своего поколения.
Мать окончила школу в Ташкенте в июне 41-го. Выпускной вечер ее класса пришелся на ночь 22 июня. От того вечера осталась лишь небольшая групповая фотография класса, в котором из 12 ребят выпускников, ушедших на фронт, вернулись только двое.
Редко за разговорами мать вспоминала и свою первую любовь – парня, который погиб на фронте. При этом она никогда не назывании ни его имени, ни фамилии.
Не знаю почему, но мне всегда казалось, что это был Станислав. Но я не решился спросить об этом, а она не сочла нужным рассказать о нем.
Говорят, что время хороший лекарь. Со временем разговоры о Стасе забылись. Лишь однажды, готовясь к своему юбилею, я решил собрать фотоальбом со снимками, так или иначе связанными с нашей семьей. Тогда же я и отыскал то самое предвоенное фото моей матери и Станислава.
Но на торжестве юбилея как-то не дошли руки до фотоальбома. Конечно, кто-то его смотрел, но вопросов не задавали. После этого я к нему долго не притрагивался.
После кончины матери, я с женой приехал прибираться в материной квартире. Жизнь требовала принятия жестких решений. Надо было готовить квартиру под сдачу в наем, чтобы как-то жить.
Отбирали самое дорогое и необходимое. Но среди фотоснимков я почему-то не нашел той самой фотографии. Не было и групповой фотографии выпускного класса. И тут я вспомнил, что незадолго до своей кончины она перебирала старые письма и фотографии. Почему-то тогда я решил, что она отобрала и самые дорогие для себя фотографии. Во всяком случае, как не пытался я их разыскать, так мне это и не удалось.
***
Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы однажды что-то не надоумило меня заглянуть в Интернет. Набирая в поисковике имена и фамилии своих родных и близких, стремился выйти на какие-то признаки близкого родства с теми, кого высвечивал мне Интернет. Станислава Яковлевича Полякова, уроженца города Бишкека, я пытался разыскать с разных концов.
В списке без вести пропавших мне удалось отыскать сразу трех человек с аналогичными именами и фамилиями. Разбираясь в документах сайта, я выяснил, что две записи сведений о без вести пропавших принадлежат одному и тому же человеку. Сомнений быть не могло. Это и был мой погибший дядька. Уроженец Бишкека, 1920 года рождения, лейтенант, комсомолец, командир взвода 9 Воздушно-десантной бригады Приволжского военного округа. Главным подтверждением моей правоты был адрес человека, которому необходимо было сообщить в случае чего о судьбе Станислава – Ташкент, улица Самаркандская, дом 18, Поляков Яков Васильевич.
Да, но почему же он был зачислен в одни и те же списки дважды?
Все оказалось гораздо проще, чем я думал. Оказывается, что в первый раз он попал туда, числясь не вернувшимся из немецкого тыла в декабре 1941 года. Второй – в апреле 1943-го. Вторая запись оказалась роковой.
Однако все попытки отыскать место гибели Станислава, или хотя бы район заброски советского десанта весной 43-го, не увенчались успехом. Да и отыскать боевой путь 9-й Воздушно-десантной бригады, оказалось для меня невозможным. Бригада сливалась, укрупнялась, переформировывалась, каждый раз при этом, меняя свое название столько раз, что ниточка всякий раз обрывалась где-то в самом начале пути.
На протяжении трех последних лет положение не изменилось. Все те же два скупых документа, ничего не дополняющих к поиску моего адресата.
Теперь выходило так, что один я остался в нашей семье из тех, кто хоть что-то слышал о нем. Он стал своего рода трижды пропавшим. К печальным датам декабря 41-го и апреля 43-го, добавился и день, когда навсегда исчезла фотография, сохранявшая его облик. Теперь только от меня зависело – вернется ли мой пропавший родственник из небытия. И что станет с людьми, с миром, если его останки вдруг отыщут поисковики где-то в безымянной могиле, когда меня уже не будет на этом свете?
Кто из родных откликнется на добрую весточку, приедет поклониться праху его? Ему, не какому-то безродному. Ему, заслужившему право на добрую память. Ему, имеющему добрую сотню родных и близких, не знающих и не помнящих о нем ничего.
А, говорят, что жизнь милосердна! Так ли это? Покажет время!
Хочется верить, что трижды пропавший снова обретет свое позабытое имя. Что о каждом из павших героев будут помнить люди, пока все мы, пока они живы.