Шевцов Виталий
«ЛЁТЧЕСКАЯ» КОМАНДИРОВКА

Лето в этом году стояло жаркое. Даже наступивший вечер не принес с собой долгожданной прохлады. Я возвращался домой со службы, отстояв сутки дежурным по части. Завтра меня ожидал законный выходной, который я намерен был, наконец, провести с женой и детьми у моря. На автобусной остановке народа было немного, в основном дачники. Ноздри будоражил стойкий аромат фруктов и ягод, исходящий из сумок и корзинок, доверху заполненных дарами лета. Меня всегда удивляют наши старики. Обильно поливая потом свои шесть соток, они, вырастив небольшой урожай, тут же могут весь его раздать соседям или совсем незнакомым людям. Просто так. Уметь дарить добро – как этого сейчас не хватает многим из нас.
Мои размышления прервал подошедшей автобус. Все устремились к открывшимся дверям, наверное, мечтая найти внутри спасение от жары. Я помог загрузиться одной старенькой бабульке, за что получил, вдобавок к благодарности, два огромных красно-полосатых яблока.
Автобус осторожно тронулся и, набирая скорость, зашелестел колесами по разогретому асфальту. Разомлевшая от духоты кондукторша автоматически «обилечивала» пассажиров, совершенно не реагируя на пенсионеров, старательно показывающих ей свои ветеранские удостоверения. За шумом двигателя я сначала не придал значения странным звукам, которые раздавались за моей спиной. Но через минуту понял, что это всхлипывания. Обернувшись, увидел заплаканное лицо маленького мальчика. Спрятавшись за спинкой сиденья так, чтобы никто не мог его видеть, он тихо плакал, размазывая кулачками слезы по щекам.
Я вспомнил. Они вошли в автобус одними из последних. Мальчик сразу прошел в конец салона, а его мама с двумя тяжелыми сумками села впереди.
– Т, что плачешь, малыш? Перестань, ведь ты мужчина, – попытался я его подбодрить.
Всхлипывания прекратились, он поднял на меня свои серые, полные слез глаза и дрожащим голоском сказал:
– Мама не хочет мне велосипед покупать. – И слезы с новой силы хлынули из глаз.
– Ну, подожди, послушай меня, – положив руку на худенькое детское плечо, сказал я заговорщическим голосом, – папа придет с работы, ты с ним поговори, я уверен, он тебе завтра купит велосипед.
– Папа не придет, он командировке, – совсем тихо произнес мальчик.
Я растерялся. Он поставил меня своим ответом в тупик.
– Тогда, попроси своего дедушку. – Эта спасительная мысль пришла в голову неожиданно. Судя по своим родителям и родителям жены, я знал, как любят своих внуков дедушки и бабушки. Но здесь все оказалось, к сожалению, наоборот.
– Дедушка меня не любит. Он только Светочку любит – у нее есть папа. А меня он «отпрыском» зовет, – старательно выговорил мальчонка это, как видно очень обидное для него, слово.
– Так, значит, у тебя есть сестричка? – обрадовался я.
– Нет! – В его глазах мелькнули гневные огоньки. – Она дочка дяди Вовы. Они живут у нас.
Автобус дернулся. Мальчик не удержался и ударился лбом о спинку сиденья. Я попытался поддержать его, но он резко отстранился и прижался лицом к стеклу.
Передо мной сидело маленькое, заплаканное одиночество со своим Большим Горем. Никто не хотел, да и не мог, сейчас помочь ему, кроме одного человека, которого рядом не было.
– Дядя, а вы военный? – Он внимательно разглядывал мою форму.
– Военный.
– А вы летчик? – Я заметил, как в волнении сжались его маленькие кулачки. Видно было, что этот вопрос для него очень важный.
– Ну, положим, летчик – а что?
– Дядя летчик, скажите, пожалуйста, – произнес он свистящим шепотом, – а «лётческая командировка» – это надолго? – Он вдруг улыбнулся. Его минутку назад заплаканное лицо светилось затаенной радостью. – Дедушка говорил маме, что мой папа – летчик.
И тут я все понял. Этот малыш, который никогда не видел своего отца, по-детски понявший разговор взрослых, сам придумал для него «лётческую» командировку.
Мы все в детстве сочиняли небылицы о силе и подвигах наших отцов. Потом хвастались друг перед другом во дворе. Бывало, дело доходило даже до драки. Но здесь было совсем другое.
– Если это военная командировка, то – на пять лет. Но может быть и дольше. – Я понимал: моя ложь сейчас для него важней той правды, которую он узнает, когда станет взрослым.
Он сосредоточенно посчитал что-то на своих маленьких пальчиках и по-взрослому тяжело вздохнул.
– К Сашке, в нашем дворе, папа по воскресеньям приходит, – сказал он завистливо. И тут же, сам ни разу не видевший своего отца, поспешно добавил, защищая его: – Он у него не военный летчик, а так – бизнесмен какой-то.
Мне стало стыдно. Стыдно за свои неуместные вопросы. Я разбередил душу этому, не погодам взрослому, мальчишке.
– Витя, выходим, – донесся голос его матери.
Мальчишка вскочил и устремился к выходу. Но потом, будто что-то забыв, вернулся, посмотрел мне в глаза и тихо спросил:
– Дядя военный летчик, вы мне правду сказали?
Комок подкатил у меня к горлу, и я только смог кивнуть ему головой в ответ.
За окном вслед автобусу, а может быть и мне, махал рукой маленький мальчик.
Весь вечер у меня не выходила из головы эта встреча. Перед глазами стояло заплаканное лицо мальчика. Сколько их – таких мальчишек и девчонок – каждый день и вечер ждут из командировок своих отцов: летчиков, полярников, космонавтов, разведчиков, – прислушиваясь чутко к каждому звонку и стуку в дверь.
Жена, закончив дела на кухне, вошла в комнату и включила телевизор.
– Каждый день одно и тоже, – услышал я ее раздраженный голос. – Одна реклама. Хоть бы что толковое показывали для людей.
И тут мне в голову пришла неожиданная идея: а если сейчас по всем каналам телевидения вместо рекламы, которая у людей уже в печенках сидит, взять и передать на всю страну: «Папы, пора возвращаться из командировок. Вас очень ждут ваши дети. Позвоните, если не можете приехать. Но лучше приезжайте, и скорей».
Из детской, как две ракеты, с криками, друг за дружкой, вылетели наши девочки-близняшки. Обхватив меня за шею, каждая стала шептать мне на ухо что-то, по ее мнению, очень важное, стараясь перебить сестренку. Я почувствовал, как возбужденно стучат их маленькие сердечки, и, крепко обняв, расцеловал в чумазые щеки.
Когда человек перестает слышать призывный стук сердца своего ребенка, – это страшно.