Валерий Цыбуля

ЗАЖИГАТЕЛЬНАЯ УВЕРТЮРА

трагедия

Вечер выдался на удивление чудным и тихим. Закат стыдливо зарделся багряным бархатом, поделенным на одинаковые дольки розовыми лучами ушедшего за горизонт солнца. Редкие облака алого хлопка, помпезно дефилировали над серебристой гладью морской бесконечности, которая в данный момент беззвучно дышала мириадами сверкающих бликов. Едва ощутимый бриз, словно незримый туман сновидения, шепчет тебе в самое ухо какие-то свои, сокровенные страхи. Это неосязаемое оком опахало, сродни животворящему ключу, пробуждает кристальное дыхание и рождает веру в реальность происходящего. Укрытые зеленым бархатом горы – напоминая былинных рыцарей – застыли в гордом поклоне царству мифического Нептуна. Стройные кипарисы, как бессменные стражи времени, своими изящными осанками подчеркивают венец торжественности и знатности, а роскошные магнолии и смоковницы придают ландшафту шикарности и празднества.
Все эти изумительные пейзажи в нашей воле изукрашивать сотнями страниц. И, тем не менее, не одно, даже самое поэтическое восхваление, не сравнится с натурой; с той чарующей действительностью, которую возможно узреть воочию. Слиться воедино с природой – вот вершина блаженства и познания истины бытия. Лишь таким образом человек способен ощутить подлинную радость жизни ибо все беды и невзгоды, все взлеты и падения элементарно блекнут перед непревзойденностью окружающей нас природы. Глядя на всю существующую красоту, человеческий разум с болью в сердце осознает свое ничтожество и серость. Но, в одночасье, душа ликует от счастья, которое дарит разумение того, что ты тоже, хоть и крохотная, но все же частичка этого божественного мира природы. Только мудрец доподлинно знает, как существенно велика значимость природной силы и богатства. Люди стали забывать эту прописную истину, водрузив свое эго во главу вселенной, тем самым бесцеремонно отодвинув за спину вековую мудрость и добродетель.
Но кто такой человек? Это ничтожный «муравей», постоянно копошащийся, куда-то спешащий, заботящийся о личных благах, жилище, семье; и совершенно не думающий о том, что достаточно одной искры, дабы уничтожить все выше перечисленное. Человек катастрофически не желает задумываться о своем истинном месте в природном круговороте. Наша алчность, злость и зависть губят тот мир, в котором мы живем. Регулярные попытки превзойти колыбель мироздания, зачастую оборачиваются против нас. Мир, который окружает человека, есть гигантский организм, благоприятно функциклирующий лишь при слаженном, подогнанном взаимодействии всех его органов. И на фоне этих органов мы выглядим всеразрушающей раковой опухолью. А вот человеческое, бессильное рвение к господству над природой, пожалуй, напоминает гноящийся чирей; беспокоящий весь организм, вследствие чего нуждающийся в интенсивном лечении. Своего рода медицинские, профилактические средства применяемые лекарем, производит и природа, разгневанная такой – с позволения выразиться – докучающей болячкой. Так же, как доктор старательно наносит мазь на рану, так и природа посылает на наши неблагодарные головы сокрушительные оползни, вулканическую магму, цунами да снежные лавины, которые в состоянии стереть с лица земли целые города. Так же, как врач присыпает лечебным порошком гнойник, так и природа, силою возмездия, посылает на возомнивших себя главенствующей буквой – опустошающие грады, снегопады в июле, разрушающие смерчи либо полчища саранчи. Одни только землетрясения демонстрируют нам, как ничтожны человеческие усилия превзойти то, что превзойти невозможно.
Мы так же знаем - ежели терапия не приносит ожидаемых плодов, то возникает острая необходимость хирургического вмешательства. А, судя по нашему недостойному поведению по отношению к своему дому, – я подразумеваю землю в целом – наше вопиющее нежелание «выздоравливать», вполне может привести к катастрофическим последствиям. Человеческая жизнь хрупка словно перекаленное стекло, однако наш гонор и дерзость достойны снисходительного восхищения. Да, что там спесь и дерзость! Человеческая природа за многие века полностью деградировала в духовном и душевном смыслах. В окружающем мире царят вражда и хаос. Природа располагает к созиданию, а мы к назиданию; и как следствие – зло порождает зло…
Не желая более разводить философские разглагольствования на эту злободневную тему, я намерен поведать лишь об одном сюжете, красноречиво подтверждающем все вышесказанное. Ибо осознать подлинную тяжесть деяний человек в состоянии только в том случае, когда он непосредственно сталкивается со злом и ненавистью. А пример порождения ненависти в ближнему, который будет изложен, является мизерным макетом всеобщего падения нравов, человечности и норм сосуществования.



ГЛАВА – 1

«Вечер выдался на удивление чудным и тихим…» Именно в такие минуты спокойствия и умиротворенности, сливаясь с природной гармонией и чистотой, Артур чувствовал себя на редкость уверенно и уравновешенно – мальчик радовался окружающей красоте и великолепию. Еще зеленый – пятнадцати лет от роду – подросток Артур Карчёнов каждый вечер приходил на пустынный пляж, к морю. Лишь в блаженном уединении юноша мог спокойно предаться своим мыслям, каждый раз любуясь неповторимым закатом солнца.
С недавних пор, а вернее пару лет назад, ему пришлось – да-да, именно пришлось – заняться изучением восточной гимнастики Ушу; почему пришлось, вы поймете позднее. Тогда же он стал посещать секцию бокса. И, по его настоянию, работающий на ремонтно-механическом заводе отец смастерил сыну небольшую штангу, да пару разборных гантелей. Регулярные занятия физическими упражнениями, боксом и оздоровительной гимнастикой заметно укрепили его молодой организм и формирующийся характер.
Но все же, начнем по порядку.
Будучи маленьким мальчиком Артик не отличался общительностью и неусидчивостью; напротив - ему был интересен мир книг, цифр, знаний. Уже в неполные шесть лет он умел превосходно читать, писать и считать. Чтобы выучить таблицу умножения ребенку понадобился всего один день. Мальчик мог сутками просиживать в своей комнате, читая книги, либо решая занятные задачки из детского пособия для дошколят. Артур был одарен явно неординарными способностями. К тому же, любовь к животным воспитывала в нем доброту и милосердие. Вся квартира Карчёновых походила на зверинец. В спаленке младшего члена семьи жили попугайчики, хомячки, ежик и даже молодая белка, которую юный натуралист изловил своим сачком для ловли бабочек, на территории городского парка. В коридоре, соединяющем прихожую с остальными помещениями просторной «сталинки», загромождая проход, стояли два больших аквариума, пестрея всей мыслимой и немыслимой цветовой гаммой. А на кухне, вместо банального радио, звонко пела оранжевая канарейка. Да и бездомных котят и щенков Артур переносил в квартиру столько, что бедные родители не успевали раздавать их по друзьям и знакомым.
Но, не смотря на это, на улице мальчик появлялся редко. «Иного пострела в дом не загонишь, а нашего напротив. – Говаривала его мать коллегам по работе. – Утверждает, видите ли, что на улице ему скучно».
«Детский сад» Артур не посещал. Отец справедливо считал, что там он может попасть под дурное влияние детей балованных или из неблагополучных семей. К счастью его бабушка, по отцовской линии, была еще при хорошем здоровье и проживала тут же, в городе, только в старой его части, что ближе к морю; а в частном секторе, известно, и воздух чище, и витаминов больше. Между прочим, бабушка Ксюша – как он ее обычно величал – и научила внука всем знаниям, которые имелись на его счету к тому времени, когда дети идут первый раз в первый класс. И вот, наконец, наступил этот праздничный день – 1 сентября. С огромным букетом цветов Артур Карчёнов отправился в школу. Счастливые родители давно уже пророчили отпрыску большое будущее. Они надеялись, что их сын, с его незаурядными способностями, несомненно, достигнет самых похвальных вершин научных познаний и окончит школу непременно золотым медалистом; что само по себе уже является достойным жизненным стартом.
И мальчик не заставил себя долго ждать. Артур начал оправдывать их сокровенные надежды, можно сказать, с первой учебной четверти. По всем предметам мальчик был круглым отличником. На протяжении всего учебного года ему не было поставлено никаких других отметок кроме пятерок. Да плюс ко всему, в первом классе у Артура открылся еще один талант. А точнее, его захватила еще одна страсть, страсть к музыке; Артур обнаружил в себе тягу к скрипке. И у него довольно неплохо получалось! Юный вундеркинд стал регулярно посещать дополнительные занятия музыкального кружка. Учитывая его неимоверную усидчивость и прилежное старание, а паренек имел привычку упорно добиваться осуществления своих желаний, то и в этом, хоть и новом для него русле, он начал делать колоссальные успехи.
Единственное, что ребенок не в состоянии был преодолеть, так это его робость, застенчивость и крайняя необщительность. Проучившись три года в одном коллективе с тридцатью такими же мальчиками и девочками, он так и не сыскал себе друзей; казалось, мальчишка безнадежно замкнулся в себе. Ни с кем не общался, не гулял, а после школы – не обращая на одногодок внимания – спешил домой, к своим зверюшкам и учебникам.
Но дети есть дети…
Уже к четвертому году учебы класс был поделен на неформальные группировки; даже девочки, которых насчитывалось гораздо меньше, чем ребят, и те разъединились на два непримиримых лагеря. В каждой диаспоре существовал свой лидер, равно как и «козлы отпущения». Но лишь Артур, вопреки подавляющему большинству, не примкнул ни к одному ребячьему товариществу; которые он окрестил – «мелкие шайки». А если углублено вникнуть в сущность образа героя данного сюжета, то становится очевидным, что не только детские замкнутость да необщительность сыграли в этом свою роль. Одной из черт его, хоть и формирующегося, но уже характера, была любовь к независимости. Мальчик твердо считал; « Никто не смеет навязывать мне свою волю и распоряжаться моими желаниями». Артур делал то, что считал нужным или слушал советы родителей, которых сын любил и почитал бесспорными авторитетами. Но, чтобы его назойливо агитировали, даже заставляли – к примеру – идти играть в футбол, только потому, что все идут, не взирая на его личное желание посвятить данное время музыке, такого Артур Карчёнов категорически не переваривал; тем паче от сверстников. Мальчик абсолютно игнорировал чужую волю. А когда слышал, как кто ни будь «тявкал» ему в спину; « Э, да он слюнтяй!» тихонько шептал себе под нос фразу, случайно услышанную возле входа в «гастроном», от пьяного дядьки с синими от наколок руками. Один пьянчуга гоношисто твердил другому; «Я им не баран! Меня в стадо не загонишь!»
А время, меж тем, шло. Артур продолжал отменно учиться и его успеваемость, пожалуй, считалась одной из лучших в школе. Музыкальный талант рос и развивался в геометрической прогрессии. Теперь, после основных занятий он посещал уроки в музыкальной школе. Карчёнова везде и постоянно хвалили, и это первенство над другими, постепенно начало этих самых других раздражать. Ребята, коих обычно кличут сорванцами, считали Артурчика хлюпиком и слюнтяем, зубрилой и учительским угодником; в виду чего, круглый отличник Карчёнов сделался неизменной мишенью для каждодневных подначек да обидных шуточек, острот и подковырок. Со стороны это навязчивое внимание походило на невинное издевательство сильнейшего, в физическом разумении, над более слабым. В свою очередь Артуру, хотя он и слыл ребенком впечатлительным, все же хватало ума не обращать внимание на идиотские выходки одноклассников, ибо он считал ниже своего достоинства опускаться до их уровня.
Но, увы, жестокость, так же как и человек, имеет тенденцию роста. А со временем, перерастает из детской, почти безобидной, в подростковую – более циничную и беспощадную.


ГЛАВА – 2


Начинался очередной учебный год.
1 сентября 7.30 утра.

- Эй, Паганини недоделанный, живенько пшёл сюда! – Грозно прикрикнул на входящего в школьный двор Карчёнова дылдоватый подросток; ехидно скалясь и щуря один глаз.
Это был одноклассник Артура – он же заводило местной шпаны, по прозвищу Мяч. Звали хулигана Андрей Кукарекин, а такую кличку парень получил из-за своей головы, которая была до удивления круглая и действительно смахивала на мяч. Андрей сидел в окружении своих верных прихлебал, нервно сплевывая, сквозь зубы, себе под ноги.
- Ну, давай шевели копытами, недоносок. Мне еще долго тебя ждать? – Артур не спеша, приблизился к лавочке. – Ба-атюшки! Да ты не иначе, как все лето онанизмом занимался, грязный извращенец. – Все, кто сидели рядом, дружно заржали. – Ты гляди, как исхудал за каникулы. – Не унимался круглолицый. – Ну, чего застыл шо столб? Ты же в курсе, что в нынешнем году я намерен учиться исключительно на четыре и пять. Думаю, это славная идея. Так что гляди мне; с сегодняшнего дня начинаешь батрачить над моими домашними заданиями по полной программе. – Кукарекин отправил порцию слюны Артуру на туфель. – Но еже ли ты меня подведешь, имей в виду, рыло начищу без всяких базаров.
- А мы ему за саботаж все пальцы переломаем. – Вклинился в разговор Костя Рылеев; худой, высокий подросток по кличке Гвоздь, он же правая рука Кукарекина. – Тогда поглядим, как он на своей «балалайке» брынькать будет.
Артур молчал, только внимательно вглядывался в лица одногодок, как бы пытаясь понять причину их диктатуры. Он уже стал старше и неоднократно задумывался над своим плачевным положением, усердно нащупывая выход из сложившейся ситуации. Карчёнов знал, что не все люди жестокие – есть и добрые, и сердечные. Но Мяч, со своей идиотской компашкой, терроризирующий его еще с начальных классов, был из ряда вон выходящим случаем. Они будто сознательно пытались унизить его самолюбие, убить в человеке личность, растоптать гордость. Не проходило и дня, чтобы Артур не попал в поле их зрения, когда пацаны старались затюкать сверстника практически до слез. Регулярные издевательства доводили парня до отчаянья, а жаловаться было не в его принципах. Но сознание того, что необходимо предпринимать решительные меры по восстановлению своей низко павшей репутации, не покидало его все лето. Все лето Карчёнов соображал, как поставить на место зарвавшуюся шпану; отсюда следствие - к некоторым наивным мыслям по этому поводу, привела детская доверчивость.
В мае месяце текущего года, городская филармония проводила конкурс юных талантов, в виду чего со всей области съехались дети и подростки, имеющие способности к пению, музыке и танцам. Этот весенний фестиваль молодости гремел три дня и явился одним из основных событий города. От музыкальной школы Октябрьского района – в номинации «струнные» - выступал Артур Карчёнов. Его талант не остался без внимания жюри, и молодого исполнителя справедливо удостоили второй премией конкурса. Естественно, парень пребывал на седьмом небе от счастья, но еще больше ликовали его родители. Они уже сладостно предвкушали всемирную известность и славу сына, в купе с головокружительными турами по Европе и Америке. Таким образом, предки пришли к единодушному мнению, устроить любимому чаду материальное поощрение, за талант и упорство в достижении желаемого. Мать с отцом подарили Артуру видеомагнитофон. Правда, в те годы диковинная видеомания только забрезжила на нашем горизонте, так что импортная аппаратура была не всем доступна. Но, тем не менее, нашу отечественную «Электронику» родители все же осилили; в придачу несколько кассет с американскими боевиками.
Молодой мозг, привыкший к нашим более-менее реалистичным фильмам, был крайне поражен увиденным. Глядя на эти наивные голливудские бестселлеры, Артур и вправду решил, что один человек способен управиться с целой бандой вооруженных головорезов, а дюжина выродков с кастетами и ножами, для крутого парня вообще семечки; только нужно тренироваться. Тогда, по-детски простодушному мальчику показалось, что это реальный выход из его плачевного положения. Впрочем, надежда все же теплилась, что пролетят каникулы, Кукарекин со своей шпаной за два с половиной месяца к нему охладеет, его неприязнь поутихнет и с первого сентября все будет иначе. Артур даже ходил купаться в море или по ночам, или за Медвежью гору, из-за чего приходилось делать крюк в лишних десять километров – только бы не попадаться на глаза своим обидчикам. Но, не все так просто, как казалось.
И вот, первый учебный день еще не начался, а его уже запугивают, унижают и главное; заставляют выполнять чужую, ненавистную ему волю.
А дальше все поехало своим чередом. Каждый вечер Артур готовил домашние задания за себя и за «того парня». Через несколько недель Мяч заявил, дескать, отныне Карчёнов не будет брать в школу завтраки, а скажет родителям, что собирается питаться в школьной столовой, для чего ему необходим еще один, дополнительный рубль, – который следует каждое утро отдавать Гвоздю. Андрюша Кукарекин наглел все больше; что-то на пример присказки – «будешь потакать, сядут на голову». Теперь Мячу было «в западло» своей рукой переписывать уже готовые домашние задания и сочинения. Он обязал отличника подстраиваться под свой почерк, а когда учитель заподозрил подвох, прихвостни главаря отлупили «чмошника» прямо в школьном туалете. Они с нескрываемым наслаждением пинали сверстника ногами по грязному кафелю из одной лужи в другую. После этого, объекту нападок была поставлена новая задача; каждое утро перед занятиями Артур был обязан – помимо всего прочего – подносить зарвавшемуся Андрюшику сигареты. Любое непослушание или попытка возмутиться влекли за собой побои и унижения. Так однажды, когда Карчёнов вручил своему мучителю всего одну сигарету, да еще и не престижной марки, главный хулиган района решил, что наглец насмехается над «его величеством». Пинками и затрещинами он заставил Артура ползти на четвереньках через весь класс, под хохот и улюлюканье всех наблюдавших. Ох, как он ненавидел в тот момент не только обидчика, но и весь мир. Если бы не громкое гиканье одноклассников, вероятно, был бы слышен скрежет зубов, которыми мальчик с дикой злостью перетирал ту невидимую пыль отчаяния и жажды возмездия. Если б не его физическая слабость и страх перед кулаками всей шайки, ему казалось, он разорвал бы на части ненавистного Кукарекина. Ему безумно хотелось своими зубами вырвать врагу кадык, а затем, схватив за волосы, молотить головой об стену пока хватит сил.
Позднее, Артур поймал себя на мысли, что такие неадекватно жестокие желания посетили его впервые. Однако подростковая психика уже была бесповоротно нарушена, мозговая деятельность неотвратимо переключилась в другое направление, ибо жестокость окружающих породила в нем злобу и коварство. А бестолковый Кукарекин еще и не подозревал, что уже «своими руками» приступил к рытью собственной могилы.


ГЛАВА – 3


Спустя шесть месяцев.

- Артик! Что с глазом? – Мать протянула руку к лицу сына. – Эти твои тренировки, просто дикость какая-то.
Артур захлопнул входную дверь, бросил под вешалку спортивную сумку. – Да ладно тебе, мам, ничего страшного, синяк пустяковый.
- Ага! Что-то в последнее время ты частенько побитым приходишь.
- Но, бокс же тебе не живопись, это по своей сути – драка.
- Я не пойму, сынок, ну откуда это у тебя? Кстати! Сегодня видела твоего учителя, из музыкалки. Ты что, два занятия пропустил?
- Это не существенно. На каникулах наверстаю.
- Значит так, «несущественно», вернется с работы отец, и мы все вместе будем серьезно разговаривать. Я не могу, сложа руки наблюдать, как ты гробишь свое будущее. Ты же своей штангой и этим дебильным мордобоем руки испортишь непременно. Ты же не сможешь играть в надлежащем уровне. Ты это-то хоть понимаешь!?
- Слушай мамулька, я есть хочу, как голодный бизон. Поэтому, давай как в сказке; перво-наперво покорми, напои, а уж после и поговорим.
Сын чмокнул мать в щеку и отправился в ванную, осуществлять водные процедуры, а Тамара Сергеевна взялась хлопотать на кухне.
- Кстати, ма! Я сейчас быстренько перекушу и смываюсь – вернусь поздно. А из этого следует, что предметная дискуссия с отцом откладывается до завтра. – Прокричал Артур из санузла, пытаясь перекричать шум воды. Впрочем, шкварчащие на сковороде котлеты полностью заглушили смысл сказанного сыном.
Вот уже полгода Карчёнов посещает секцию бокса, по выходным таскает дома самодельную штангу, и каждый вечер ходит на пляж, выполнять комплексы гимнастики Ушу, которые он осваивает по приобретенному – за сэкономленные деньги – самоучителю. Необходимо отметить, что занятия в боксерской секции вундеркинду пришлись по сердцу с самого первого дня. Он и не подозревал, что в нем заложены разнообразнейшие интересы и способности. Его непомерное упорство и прилежность в науках и музыке, теперь сказались в спорте. Тренер был крайне доволен своим новым воспитанником. И кто знает, сложись обстоятельства по-другому, возможно, страна узнала бы нового чемпиона. Всего за шесть месяцев усердных тренировок парень добился весьма ощутимых результатов, ввиду чего тренер все чаще ставил его в спарринг с более опытными спортсменами. Вернее, Артур сам настаивал проводить бои на тренировочном ринге, потому что элементарно мутузить грушу становилось как-то скучновато. Наставник Карчёнова порой и сам удивлялся работоспособности этого мальчишки, который запросто мог по часу без остановки лупить боксерский мешок, а выходя на бой с партнером, Артур буквально с первых секунд остервенело, набрасывался на противника в независимости от тренировочного стажа либо физических данных оппонента. Теперь, занимаясь в спортзале, парень понял; если тебя бьют, а ты не сопротивляешься – это больно. Но когда ты ведешь бой, когда ты отвечаешь ударом на удар, когда в тебе горит желание стереть противника в порошок… ты уже не чувствуешь боли от удара по лицу или под ребра, это будет потом, боль появится после. И в момент поединка руки Артура работали подобно молотилке, а глаза горели злобными угольками. Тренер чувствовал, что эта выплескиваемая злость совсем не спортивная. Он даже пытался побеседовать с парнем на волнующую его тему, но все попытки вызвать Карчёнова на откровенность, увы, оказывались бесполезными. Подопечный был замкнут и необщителен. Его душа, казалось, пребывала за бетонной стеной, которую разрушить не удавалось никому. А та злоба, или даже тайная ненависть, которую Артур изрыгал на партнеров по спаррингу, копившаяся в нем не один день и даже не месяц, а несколько лет, служила своеобразным допингом, который приводил в движение всю его бурлящую энергию и возмущенный разум. Где-то в сознании была поставлена цель и мальчик шел к ней напролом, даже не щадя самого себя – чему свидетельством являлись его домашние тренировки с железом. Он усвоил; правильная работа с отягощениями, плюс правильное питание – источник силы. Ему не нужны были красивые бицепсы да широкая спина. Нет. Вундеркинд гнался за силой, не переставая наращивать рабочий вес снаряда. После двухчасовой прокачки сердце просто выскакивало. А иногда, во время таких слишком усердных тренингов, у Артура критически поднималось кровяное давление, в результате чего из носа ручьем лила кровь. Он шел в ванную, опускал голову в раковину, и ждал. Ждал, когда стечет необходимое количество, после чего умывался и, не желая прерывать начатый комплекс, продолжал с тем же нахрапом.
Свою спортивную карьеру парень держал в строгой тайне. О его новых увлечениях не знал никто, естественно, не считая родителей и бабушку Ксюшу. Артур продолжал делать уроки за Кукарекина, носил ему сигареты и отстегивал в день по рублю. А когда Мяч приставал с расспросами; «Что за синяк?» или «Где это тебе бровь разбили?» Карчёнов с честным выражением лица врал, дескать, вот, на пляже, какие-то хулиганы пристали. И к слову, врать, с недавних пор, у Артура тоже стало здорово получаться; во всяком случае, не хуже чем боксировать. Да и сегодняшний фингал юноша схлопотал в честном поединке с соперником, у которого за плечами уже второй разряд. Конечно, Карчёнову не удалось оставить на лице противника аналогичного автографа, но после трехраундового поединка тренер с удивлением заявил, что бой состоялся практически на равных.
- Между прочим, синяк, - рассуждал Артур, - нынче сослужит уместную службу. – В его голове созрел коварный план возмездия.
Жажда поквитаться с сатрапами росла в сознание день ото дня. Форсировав полгода тяжелых тренировок, он стал чувствовать себя гораздо увереннее. А сегодняшний поединок с сильнейшим и вовсе пробудил в тихоне воинственный дух. Конечно же, матери он не открыл истинную причину вечернего отсутствия. Тамаре Сергеевне была выдвинута невинная версия о помощи отстающему товарищу по химии. Но сама задумка состояла в следующем. Естественно, все знакомые, и уж тем более весь класс прекрасно знают о его беспомощности. Так же вся школа в курсе о неравнодушии Кукарекина со своими «орлами» к хлюпику Карчёнову. А нынче вечером, - Артур случайно подслушал – Рылеев должен будет зайти за Кукарекиным, чтобы совместно отправиться к старому причалу. С недавних пор там стали собираться на неформальные тусовки любители тяжелой рок-музыки – обменяться дисками, приобрести очередной плакат группы «IRON MAIDEN», либо кожаный браслет с металлическими шипами. Чтобы попасть к старому причалу, необходимо пройти туннель под железнодорожным полотном. Когда наступают сумерки, люди там обычно не ходят, слишком мрачновато. Но Мяч, считая себя местным авторитетом, не мог позволить такую роскошь, как трусость в отношении какого-то темного подземелья. И время вражеской вылазки Артур тоже разнюхал. А посему, рожденный план выглядел так: В назначенный час он будет караулить, когда эти два отщепенца зайдут в туннель. И вот тогда, Артур уж постарается отвести душу на своих обидчиках. Скрипач был уверен на все сто, что запросто справится с ними обоими.
«А если эти хмыри вздумают жаловаться, - он мысленно прорабатывал возможные последствия, - так вот, извольте, они первые напали, даже синяк имеется, я только защищался, ну и, малость переусердствовал. Да мне, собственно говоря, плевать на последствия. Цель твердо поставлена, желания хоть отбавляй, кулаки чешутся, значит, задача должна быть выполнена на пять с плюсом. И в качестве радикальной меры, выступит шоковая терапия».


ГЛАВА – 4


Объятия мрачного вечера назойливо бодрили. Освежающий бриз, вторгаясь на побережье с моря, пробуждал в теле дремлющие мурашки. Днем хрупкое мартовское тепло нежило и расслабляло, но к вечеру температура падала, и прохожие начинали ежиться, поднимая воротники своих плащей и курток, да пряча руки в карманах.
Почувствовав, как ознобливая сырость проникает под свитер к груди, а дальше мимо ребер по всей спине, Артур застегнул потертую катоновую курточку, и набросил капюшон. Спешить было не к чему – в запасе имелась уйма времени. Он прогулялся по намеченному для осуществления своего плана туннелю, внимательно вокруг огляделся. Все как обычно, а главное, никаких предметов способных послужить оружием в потасовке. «Это хорошо. Пусть попробуют голыми руками доказать, что они на самом деле такие крутые каких из себя корчат». Подумал Артур, еще раз прошвырнулся взглядом по туннелю, и направился на пляж, выполнить несколько упражнений из восточной гимнастики для концентрации энергии. Впрочем, в данный момент она и так плескала через край. Парень чувствовал себя сжатой пружиной, готовой по малейшему сигналу разума сработать, словно безотказный механизм. Адреналин заставлял бурлить кровь как кипящее масло, а все естество окутывалось легким волнением перед приближающимся возмездием.

На электронном циферблате подсветка озарила 8.55. «Пора. - Решил Артур, до отказа наполнив легкие ароматным морским воздухом. – В девять Гвоздь забежит к Мячу, а от дома последнего, до старого причала, минут двадцать ходу. На месте необходимо быть заранее. Вдруг они раньше выйдут? Лучше немного подождать, чем опоздать…» С этими мыслями Карчёнов уверенно шагал к месту предстоящей разборки. Герою этого повествования крайне не терпелось излить утрамбованный временем гнев на головы, ничего не подозревающих сверстников.
Подземный проход пребывал в прежней пустоте и уныние. В самом начале туннеля под потолком висела лампочка, спрятанная в стеклянный плафон «столетней» давности, с горем пополам освещая лишь половину пространства. Артур остался ждать в темноте, нервно посматривая в сторону вероятного появления противника. Последние минуты тянулись мучительно долго. «А вдруг не явятся? Что если мерзавцы изменили планы?» Но вот, на бетонной дорожке ведущей к арене намеченного отмщения, послышались шаги. Артур замер; дыхание стало порывисто глубоким, учащенно колотилось сердце. Но что это!? Приближающийся топот настораживал. По звуку было похоже на одного человека. «Неужели не они?» Внезапно, тусклый свет вырвал из темноты сутулую фигуру Кости Рылеева; парень был один. «А вдруг не он??? Да нет же, голова опущена, руки в карманах брюк, походка торопливая… Так и есть, его манера. Но, почему сам, почему нет Кукарекина, где предводитель шайки? А жаль, лучше бы топал Андрюшик. Ну да ладно, отступать нельзя, тот ублюдок свое после получит. Просто, ему сегодня повезло. Черт с ним. Пока проучим этого».
Артур сделал шаг в круг света. Услышав неожиданное чавканье обуви на мокром бетоне, усиленное привычным для туннелей эхом, Рылеев резко вскинул голову и остановился.
- Что Гвоздь, я тебя напугал?
- О! Бандурыст, ты что ли? Чё ты тут шорхаешься?
- А где Мяч? – Артур медленно сближался.
- Для кого Мяч, а для тебя Андрюша – это, во-первых. А во-вторых, не твое собачье дело. Ты гляди, какой любопытный. Еще не забыл – завтра контрольная по физике. Если Андрюха получит трояк…
- То что? Вы мне все пальцы переломаете? – Он протянул Косте левую руку. – Ну на, ломай, если силенок хватит.
Бесспорно, такой наглости от вечного тихони, маменькиного сынка и хлюпика, Рылеев не ожидал. Его брови полезли на лоб, и теперь лицо выражало крайнее удивление, смешанное с жутким возмущением.
- Да ты, ты знаешь!!!
Что должен был узнать Артур, Костя сказать не успел, так как второй, правой рукой ему был нанесен мощный удар в «солнечное сплетение». Парня моментально перегнуло пополам и ввиду того, что он был на голову выше противника, теперь его бардовое лицо находилось на уровне подбородка «бандурыста», как он сам опрометчиво сыронизировал. Глаза выпучились, рот пытался схватить хоть глоток воздуха, а вся физиономия за секунду сменила густой окрас на мучнистую бледность. Следующим, прямым ударом в нос, Карчёнов опрокинул хулигана на спину, причем кулак отчетливо зафиксировал хруст носового хряща, и кровь мигом залила всю нижнюю часть лица и шею.
- Ну как, недоносок, ты еще горишь желанием сломать мне пальцы?
Рылеев лежал на боку, закрыв лицо руками и при этом мыча нечто нечленораздельное.
Артур присел возле скрюченного одноклассника. - Что же ты дружок на холодном бетоне разлегся, еще пневмонию схлопочешь. – Ёрничал он с ухмылкой на устах. – Давай, я тебе встать помогу.
Обхватив за туловище, он поднял Костю с пола и прислонил спиной к стене. Артур упивался созерцанием жалкого вида своего ненавистного обидчика. Парень просто смаковал превосходством над грозой района, одновременно удивляясь, какие – в принципе – ничтожные усилия понадобились, дабы с ним справиться. Ему даже стало чуть-чуть жаль парня, но только на какую-то долю секунды. Уж очень много мальчику довелось вытерпеть от этих подонков, чтобы сейчас жалеть.
Рылеев понемногу приходил в себя. Лицо, руки и куртка были измазаны кровью, перепуганные глаза безумно вращались, как бы пытаясь осмыслить произошедшее минуту назад. И вдруг зрачки остановились.
- Ах ты чмо болотное! Да мы же тебя на куски порвем.
- Во-от, - Карчёнов издевательски подмигнул, - уже очухался. Тогда получи еще.
Боковой удар в ухо снова поверг врага наземь, а следом пара хлестких пинков кроссовкою под ребра. Бедняга пытался встать, переворачиваясь с боку на бок, барахтался в луже и даже делал слабые попытки позвать на помощь; чем изрядно потешил самолюбие вечного тихони.
- Ну, я думаю, с тебя довольно. – Великодушно сжалился победитель. – И запомни! С сегодняшнего дня, ублюдками я буду называть всю вашу шайку, а твой дебилковатый дружок Андрюшик своё получит, и очень даже скоро. – Артур плюнул Рылееву в лицо. - А лично ты, вшивота вонючая, деньги ищи, где хочешь, но чтоб через два дня вернул все рубли, которые вы у меня отняли.

С чувством глубокого удовлетворения направлялся Карчёнов в сторону своего дома. Так превосходно он еще не чувствовал себя никогда в жизни. Словно узник, долгие годы томившийся в рабстве, он вырвался на свободу. Душа парила как птица, покинув тесную клетку. Сердце щебетало, дышалось легко, казалось он не шел, а летел, не замечая редких прохожих мелькающих в свете фонарей; не замечая домов, деревьев и вообще ничего. Только ночная мгла, впереди теплый свет, и он; свободный и независимый.


ГЛАВА – 5



- Боже, какое прекрасное утро! – Почти прокричал Артур, стоя на балконе с распростертыми руками. Он глубоко вдыхал еще чуточку морозный воздух, выпячивая вперед грудь и раздувая ноздри. Юноша наслаждался упоительной свежестью свободы вперемешку с гордым чувством уважения к самому себе. – Жить хорошо… - Он прикрыл глаза.
- А хорошо жить – еще лучше. Как говорилось в какой-то старой комедии. – Раздался за спиной голос матери. Она стояла в комнате, рядом с балконной дверью и отдергивала штору. – Ты, я смотрю, совсем уже сынок мозгами не шевелишь. На улице ноль градусов, ветрище злющий дует, а ты на балкон в одних трусах вышел.
Артур впрыгнул в комнату, обнял мать. – Мамуля не ворчи. Мне уже скоро в школу двигать. Ты меня кормить собираешься?
- Во-во, как стал эти железяки чертовы таскать, так только о еде все помыслы. Нет бы, о музыке больше думал. И ты ж обрати внимание, ручищи какие стали – жесткие, грубые.
- Красивые и сильные. – Парировал сын.
- А где, я тебя спрашиваю, пластика? Ты своей штангой закрепощаешь связки.
Он поцеловал Тамару Сергеевну в щеку. – Ма, я авторитетно заявляю; за каникулы не выпущу скрипку из рук, даже спать с ней буду – честно-честно.
- Да ну тебя, «Языкатая Хвеська». – Мать нежно потрепала Артура за волосы. - Давай живо собирайся и на кухню; уже все готово. Но имей в виду, я категорически настаиваю на прекращении…
- Все-все, я прекрасно понял. – Перебил он мать, скрываясь в сумерках неосвещенного коридора.

По дороге в школу наш вундеркинд размышлял о предстоящей, и весьма скорой, встрече с Кукарекиным. «Пока расслабляться нельзя. Одну, самую главную руку я отсек, это неоспоримый плюс. Однако голова остается пока на плечах. Если Мяч уже в курсе про Костика, тогда создается реальность нехорошей перспективы. Этот придурок запросто может прямо сейчас натравить на меня своих «псов», а их не меньше десятка… Со всеми сразу я не справлюсь. Но с другой стороны; Рылеев считается у них сильнейшим, и остальные его побаиваются. Значит, пятьдесят на пятьдесят. Либо сразу набросятся всем шалманом и начнут метелить, чтобы не дискредитировать себя в глазах вожака, либо… В принципе, конечно, после такого позорного фиаско их главного гладиатора, могут и струсить. – Карчёнов остановился, зажмурился, воскресил в памяти вчерашнее избиение Рылеева. – Все! Только не трусить, выгнать из сердца страх, сегодня он для меня не попутчик. Сегодня решающий день. Действовать необходимо до конца и жестко. Я больше не позволю этим гадам надо мной измываться – пусть хоть убьют. Пока буду в сознании, биться буду до конца».
Артур не решился идти в школу обычным маршрутом, так как понимал; решимость и силу хорошо бы подкрепить стратегией. Обогнув несколько девятиэтажек и насосную станцию, он вышел на соседний квартал, а затем, минуя скверик «детского сада», вознамерился попасть к школе с тыла. На школьных задворках расположился военно-спортивный городок, предназначенный для подготовки допризывной молодежи, а заодно и для проведения уроков физкультуры. А по вечерам это было излюбленное место тусовки молодых алкоголиков, любителей покурить травку, либо место интимного уединения любовных парочек.
Сегодня утром тут было тихо, за исключением двух мальчуганов пятиклашек, которые спрятались в искусственном блиндаже для перекура. Карчёнов обошел здание школы с правого фланга и выглянул из-за угла. Ему, несомненно, сопутствовала удача, ибо Кукарекин сидел на облюбованной ими лавочке, в абсолютном одиночестве. Артур обшарил взглядом школьный двор. Никого из шайки поблизости видно не было.
Вундеркинд интенсивно соображал; «Очень может быть, что его шестерки сейчас повсюду меня ищут. Хотя, как это частенько случалось, Мяч мог отослать их по какому - нибудь делу. Полюбляет этот гад корчить из себя «крестного папашу». Впрочем, так или иначе, а момент подходящий – враг один и он должен за все ответить».
- Ну, с Богом. – Прошептал Карчёнов и непринужденной походкой двинул в сторону скучающего Андрея.
Кукарекин заметил отличника сразу, только тот появился из-за угла. – Опаньки, чудо природы, ты че это сегодня кругами бродишь?! – Выкрикнул он навстречу объекту издевательств. - Двигай порезче сюда, есть «базар». – Артур подошел, уверенно посмотрел в глаза обидчику. – Слышь, ты случайно, сегодня утром Гвоздя не видел? Вы вроде в соседних домах живете.
- Сегодня нет. А что? – А про себя отметил; «Эта морда еще ничего не знает. Вот и чудненько, сюрприз состоится знатный».
- Надо же, обещал утром зайти, и с концами. – Продолжал Кукарекин. – Ладно, хрен с ним, отыщется, не иголка. – Он строго посмотрел на оппонента. – Кстати, ты как, контрольную писать готов? – Артур продолжал молчать. – Гляди, не подкачай. На физике садимся за одну парту. Контрольная в конце учебного года, это тебе не хихоньки-хахоньки. – Мяч погрозил отличнику кулаком.
Карчёнов слушал суетливую болтовню Кукарекина с неким злорадством. Он знал, что этому мерзавцу уже можно смело ставить крест и на физике, и на остальных предметах. Но еще парень кумекал, как бы заманить сатрапа за школу, в тихий военный городок, чтобы их «беседе» не помешали.
- Ну, я надеюсь, ты меня понял. – Не унимался давать напутствия Кукарекин. – А кстати, где мои положенные сигареты?
Вундеркинд смекнул на лету.- Дело в том, что у меня с собой их нет.
- Не мои проблемы. – Буркнул Андрей, и тут же скорчил свирепую гримасу. – Я не понял, что значит «нет»? Ты чего, в «бубен» захотел?
- Я их спрятал за школой, в блиндаже, сегодня почти целую пачку. Не хочу с собой в карманах таскать. Мои шмотки уже табаком провонялись, а предки бухтят.
- Маменькин ты сынок! Так сходи и принеси, да поживей. – Он шлепнул ладонью по колену. – Не, ну ты натуральный болван. Ты же появился со стороны военного городка, что мозгов не хватило сразу сигареты с собой взять? Та давай бегом, шо застыл!?
Хитрить Артуру пришлось вовсю. – Андрей, тут такое дело… Я вчера вечером Костика видел, возле старого причала. Он попросил тебя предупредить, что его сегодня на двух первых уроках не будет – какие-то проблемы дома. И он попросил тебе пару новеньких дисков передать, чтобы ты спрятал. Сказал, домой нести не хочет; если предки эту американскую хрень увидят – в мусоропровод спустят. – По мере того как говорил Карчёнов, лицо у Кукарекина багровело все больше и больше, а глаза, казалось, вот-вот полезут из орбит. – Ну, вот, я эти диски, вместе с сигаретами, в пакет положил и в блиндаже спрятал. – Он кивнул в сторону военного городка.
Кукарекин чуть не захлебнулся в истерике. - Ты что дегенерат бестолковый творишь!? Ты знаешь, сколько такие диски стоят!? – Он соскочил с лавочки, что ужаленный. – А если их уже украли? А не дай бог про них участковый разнюхает? Да я тебе тогда башку отверну не задумываясь!
Артур виновато попятился. – Я только что проверял – все на месте. Пошли, заберешь.
Кукарекин за плечо резко развернул Артура на сто восемьдесят градусов и больно ткнул кулаком между лопаток. - Ну-ка веди, вышкварок, ты за этот косяк, у меня сейчас там же и выгребешь.
А в военном городке по-прежнему процветали тишь да пустота. Карчёнов шагал первым, а его обидчик – обзывая Артура самыми последними словами – плелся следом, на расстоянии вытянутой руки, и с периодичностью в несколько шагов, отвешивал ему пинок под зад. Когда они поравнялись с полосой препятствий, бывший слюнтяй и мурло внезапно-резко остановился и осуществил короткий, но дерзкий выпад локтем назад, причем не оглядываясь. Вследствие этого, не успев вовремя среагировать, Андрей со всего маху напоролся туловищем на выставленную руку. Такой колкий тычок под дых, заставил парня закашляться и осесть. Карчёнов медленно повернулся.
- Что такое, Андрюшенька, у тебя глазоньки на лоб полезли от удивления, или тебе больно? – Ехидничал собственной крутизной вундеркинд.
Он замахнулся, намереваясь ударить визави по лицу, но одноклассник успел увернуться и нанес ответный удар кулаком в челюсть. Кость выдержала, зато половина переднего нижнего зуба откололась и теперь лежала под языком. Артур отскочил в сторону, моментально принял боксерскую стойку и начал сокрушительную атаку. Конечно, Андрей не был слабаком, однако разряда по боксу тоже не имел; он привык нападать, но не умел защищаться. Его размашистые движения рук, не защищенность головы, сбитое ударом локтя дыхание – оказались жирным минусом в этом поединке. Не прошло и минуты, а ненавистный тиран уже принял горизонтальное положение. В данный момент он смахивал на заколотого, но еще не испустившего дух кабана; весь дергался, визжал, делал напрасные попытки встать. Глаз наполовину заплыл, губа кровоточила, а рассечение левой брови смахивало на кровавое месиво.
Артур уселся верхом на поверженного, ухватил пятерней за подбородок, развернул лицом к себе. – Смотри мне в глаза, сволочь, и внимательно слушай суровую правду. – От злости зубы скрипели на каждом слове, а кровь противника возбуждала еще большую ярость.
Андрей таращился перепуганными глазищами явно не соображая, что происходит. Ему и в голову не могло прийти, каким образом такой слабак и нюня изловчился его позорно избить.
А в это время Карчёнов рычал властным, уверенным голосом, с откровенной акцентуацией на эпитеты. - Твой неприкосновенный дружок Костик, ублюдок, вчера свое получил, даже с добавкой. Так что твоя «правая рука» сейчас, небось, в больнице загорает. Строил из себя крутого, а оказался чмошником. – Кукарекин попытался высвободить подбородок, но Артур второй рукой врезал ему по лицу. – Лежи не дергайся, тварь! Слушай дальше. С этой минуты, если ты, гамнюк, подойдешь ко мне ближе, чем на десять метров, сегодняшняя экзекуция покажется тебе детской забавой. – Парень пытался копировать фразы из американских боевиков. - Так что держи свою задницу от меня подальше. А насчет физики, и всего остального, можешь забыть как сладкий сон. И раз твоих куриных мозгов хватает только на пьянки да издевательства над слабыми, то и аттестата тебе не видать, как своих вечно грязных ушей. Ты просек тему, недоумок? А вздумаешь натравить на меня своих пресмыкающихся «тузиков», я вас потом поодиночке отловлю, и гасить буду уже по настоящему.
Артур пошарил взглядом вокруг Кукарекина. В двадцати сантиметрах от его головы валялся грязный окурок от папиросы. Вундеркинд улыбнулся, поднял его, поднес к лицу поверженного.
- Ты уж не обессудь, я тебе сегодня «Герцеговину флор» не достал, так что довольствоваться придется чинариком. – Мямлил Артур издевательски кривляя голос, и одновременно с этим, запихивая смятую папиросную гильзу в рот визжащему Андрею.


ГЛАВА - 6


Вся следующая неделя пролетела на одном дыхание. Карчёнов чувствовал себя если не героем, то настоящим мужчиной – как минимум. Наконец-то ему удалось освободиться от гнусных издевательств кучки охамевшей шпаны, и теперь он стал по-настоящему уважать себя, как Человека. Он был горд своим характером; тем, что сумел дать достойный отпор негодяям которые терроризировали не только его одного, но и половину школы. Но только он один, вопреки устоявшейся психологии, восстал против унижений. Конечно, в нем присутствовало сознание, что он и сам, хоть и вынужденно, теперь является частью той жестокости, против которой взбунтовался. Но что поделать – такова жизнь. Увы, за независимость приходится бороться. Во все века свободу никому не дарили, ее захватывали силой.
И вот теперь, Артуру Карчёнову суждено было стать знаменитостью – местного масштаба – номер один. Парень в один день снискал уважение всей школы и прилегающего района. Оказывается, во время потасовки, две девочки из параллельного класса, наблюдали за ходом событий из окна кабинета по трудовому воспитанию. Кабинет этот расположен на первом этаже здания, а его окна выходят как раз на военный городок. Ну, надо же знать наших девочек. Весть о героической и совершенно парадоксальной победе, всеми известного отличника и слюнтяя, над крутым мачо!, облетела все существующие уши в школе со скоростью света. Теперь одногодки, и даже ребята постарше почтительно пожимали крепкую руку великому воину, а многие стали откровенно набиваться в друзья. Ученики младших классов заискивающе смотрели на своего нового кумира, а девочки всех возрастов, завидя идущего с гордо поднятой головой Артура, игриво улыбались в его сторону и заговорщически шушукались.
Впрочем, самому герою пришлось весьма туговато. Естественно, нашлись сиксоты, которые донесли вопиющий инцидент до сведения завуча. Немедленно был созван экстренный педагогический совет и вызваны в школу родителя обоих драчунов. И, как логический вывод, скандал разгорелся солидный. Такое грандиозное «ЧП» не могло пройти тихо. Однако, принимая во внимание блестящую успеваемость Карчёнова, в купе с его музыкальными достижениями, подростку было вынесено предупреждение и назначен испытательный срок на один месяц. Ну, это так, для проформы. А вот, что касаемо Кукарекина… Суммируя его регулярные проблемы с дисциплиной да пребывание на учете в «Детской комнате милиции», забияку однозначно решили переводить в другую школу. Между прочим, Артуру еще крупно повезло, что в родных пенатах не узнали про Костю Рылеева. В тот памятный вечер он все-таки угодил в больницу, со сломанным носом и ушибами. Вот только на расспросы родителей и медперсонала травматологии он упрямо твердил; дескать, подвергся нападению троих неизвестных, которых до этого никогда не видел, и разглядеть приметы не успел, ибо, ко всему прочему, было слишком темно. Костя соврал даже участковому милиционеру, которого вызвала обеспокоенная мать. Очень уж стыдно было парню признаваться о таком позорном фиаско, которое не посчастливилось потерпеть от вечного хлюпика, маменькиного сынка, слюнтяя, зубрилы, и вообще – забитого молокососа.
Все прихвостни двух горе-предводителей, теперь обходили Карчёнова стороной. Они лишь искоса, пугливыми, но колючими взглядами зыркали в его сторону и надменно сплевывали. Было очевидно, что этот новоявленный «РЭМБО» поломал им весь авторитет. Раньше их боялись, перед ними трепетали. Многие считали за почетную привилегию поздороваться с любым из них за руку, поделиться своими сигаретами и жвачкой. Хотя бы элементарно прислужиться или угодить. В молодом возрасте подростки – конечно, не все, но в большинстве – завидуют сильнейшим и гордятся своей дружбой с ними. И вдруг все рухнуло, лопнуло как мыльный пузырь. С таким унижением трудно было смириться. Да и Кукарекин с Рылеевым спускать с рук такой «плевок в лицо» вовсе не собирались. Не смотря на то, что Андрей теперь был вынужден учиться в другой школе, однако забывать старых друзей совершенно не клеилось к его принципам. Окончательно оклемавшись от своеобразной терапии, два закадычных приятеля уже неоднократно обсуждали план контрудара. Теперь они зарубили себе на носу еще одну истину; Злость и сила одних, рождают страх и безволие других - так было раньше. Но в случае с Карчёновым, парни пришли к белее углубленному выводу. Злость, сила и диктатура, способны вызвать не только страх и раболепие, они способны породить еще и затаенную злобу, коварство, и непреоборимое чувство мести. Но теперь Артур стал для ребят своеобразным источником зла. А зло, как сказано выше, может родить чувство мести. Таким образом, получается замкнутый круг, где злоба и месть сменяют друг друга виток за витком. И следующий виток был за Кукарекиным энд компани. Вся шайка вроде бы как поутихла, но это было временное явление. Костяк группировки готовился к ответным мерам. Артур застрял у них как кость в горле, не давая покоя уязвленному самолюбию. Босяцкая гордость требовала немедленной реабилитации.
«Пусть все узнают, что будет с любым, кто попытается хоть тявкнуть в нашу сторону!» Провозгласил заключительное слово на последнем военном совете Кукарекин, который в продолжение своей речи так усердно брызгал слюной, что на лбу вздулись все вены. И хмурые тучи, над светлым челом вундеркинда, начали неумолимо сгущаться.


ГЛАВА – 7


По мере течения времени все становилось на свои места. Артур старательно готовился к сдаче экзаменов, хотя при его незаурядных умственных возможностях это не составляло особого труда. Учиться он любил и мог ночи напролет корпеть не просто над учебниками, а над взятой в библиотеке научной спецлитературой на заданную тему. Боксерский зал посещать стал намного реже, а занятия со штангой и вовсе сократил до минимума; всего пару часов в неделю, для поддержания общего тонуса. У юноши существовала другая цель, музыка, и он стремительно наверстывал упущенное. Вот, правда, занятия гимнастикой Ушу – которая ценится корыстью не только для здоровья, но и для умственной деятельности – Артур оставил неизменными и в полном объеме. Конечно же, благодаря спорту, в целом, он приобрел нерушимую уверенность в себе. Ему нравилось это чувство, и отказываться от него Карчёнов не собирался. Но музыка… Музыка была его стихией. Он горячо любил ее, проникся искусством всей душой. Это был потрясающий мир вечной, незыблемой гармонии. Артур мечтал о большой сцене. Шквал аплодисментов в его честь на фестивале, врезался шипами алых роз в самое сердце, и довольно часто он слышал неумолкаемое рукоплескание во сне. Пробуждать своей игрой в людях прекрасные чувства, восторг от которого захватывает дух, вот что ему по настоящему хотелось делать.

- Мамулька я побежал, закрой за мной дверь.
Тамара Сергеевна уже шлепала по коридору в прихожую. – Артик, а ты куда?
- Как обычно, к морю. Часок позанимаюсь гимнастикой, и домой.
- Только не так, как вчера. Ты обещал до девяти, а явился в десять.
- Не-не, мам, сегодня строго на час. Еще хочу перед сном поупражняться в пиццикато.
- Учти, я буду волноваться! – Крикнула она вслед уже сбегающему по лестнице сыну.

Морской ветер бел еще чуточку прохладен. Он гнал к берегу темные волны с гребешками белых барашков пены и безжалостно разрывал их о камни на тысячи соленых брызг. Солнце неторопливо клонилось к недосягаемой линии мрачного, словно призрак, горизонта. Казалось, еще чуть-чуть, и фантастический монстр – лукаво выглянув из-за грозовых туч – проглотит аппетитную головку сыра, как предрекал изощренный баснописец.
Спортивная ветровка из плащевой ткани, отчаянно трепетала в воздушном потоке, не пропуская к своему хозяину коварный ветер. Артур стоял прямо, лицом к закату, с опущенными по швам руками. Как повелось, после основных упражнений, он выполнял дыхательный цикл по системе «Пранояма», из индийской йоги. В первую очередь воздух набирался вниз легких; при этом выпячивался живот. Затем в среднюю легочную полость; вследствие чего ребра раздаются в стороны. И, наконец, последняя, верхняя фаза; сопровождается выпиранием грудной клетки. А выдох производится в той же последовательности, что и вдох. Кстати, благодаря столь хитромудрым дыхательным упражнениям, объем его молодых легких увеличился на один литр за год; парень специально проверялся в школьном медпункте на спирометре.
Обычно Артур таким образом вентилировал легкие не более десяти минут, но сегодня дышалось как-то особенно, что даже от избытка кислорода немножко кружилась голова. Да и завораживающий вид грозного, величественного заката не отпускал так просто своего зачарованного зрителя. Юноше захотелось своими глазами досмотреть это зрелище до финального акта. И в следующий миг подумалось, что вот так же, где-то с другой стороны земного шара стоит такой точно парень и с радостью в душе любуется безупречными видами восхода. И где-то там, в «тридесятом царстве», все ликует началу нового дня. А каким он будет завтра, у нас…
К сожалению, такое божественное зрелище не у всех пробуждает романтизм мысли.
За спиной послышалось коварное шуршание гальки под обувью крадущегося человека. Артур обернулся и от неожиданности отпрянул к воде. Прямо перед ним, в каких-то трех-четырех метрах, угрюмо посапывая, стоял Кукарекин. Позади, ухмыляясь своей ехидной, кривой улыбкой, с ноги на ногу переминался долговязый Рылеев. А пресмыкающиеся члены хулиганской мешпухи уже обходили его с обеих сторон, все сильнее сжимая кольцо флангового окружения. Шансов вырваться, практически не было. Явствовало значительное неравенство сил. К тому же Мяч с Гвоздем держали в руках по бейсбольной бите, в то время как остальные балбесы поигрывали обрезками резинового шланга. В сложившейся ситуации существовало два выхода. Либо переть напролом, либо начинать выклянчивать пощаду. Но Карчёнов для себя уже все решил. Унижаться!? Никогда!
- Ну, что шантрапа, бить меня будете? – Он собрался держаться с достоинством. - А чего это вас так мало? – Артур принялся считать присутствующих, демонстративно тыча пальцем в каждого. – И всего-то, одиннадцать придурков. Ха! Да еще с таким доисторическим оружием. Вы бы уж на танке подкатили. – Усилием воли он растянул скупую улыбку.
Наконец, Андрей нарушил свое выжидательное молчание. – Элементарно тебя отдубасить? Этого слишком мало. Ты козел сам виноват в том, что сегодня с тобой произойдет. А эта твоя дешевая бравада нам до лампочки. В нашем районе мы диктуем условия. Так будет и дальше. А ты, просто малюсенькое препятствие, которое я намерен ликвидировать, как вскочивший прыщик.
После этих слов Артур ощутил сильный удар по голове. Били сзади, скорее всего шлангом. Последнее, что он успел зафиксировать перед потерей сознания, стремительно приближающиеся к лицу камни.
В тот вечер Карчёнову навсегда пришлось разочароваться в идеале героя одиночки. Этакого супермена, отважно бросающего вызов целой роте морских пехотинцев. Киношная идеализация крутого парня рассыпала словно бисер, и наступила жестокая реальность.

Артур открыл глаза. Яркий луч света неприятно полоснул по зрачкам, и он зажмурился. Невыносимо болела голова, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Парень лежал на молодой траве левым боком. Рот плотно заклеен скотчем. Им же, за спиной крепко стянуты руки. Ноги так же были чем-то связаны. Недалеко слышались голоса. Их различалось несколько, но один Артур узнал сразу – Рылеев кому-то велел принести из сарая деревянный ящик.
«Любопытно, где я нахожусь?» Пытался сообразить пленник, насторожливо вслушиваясь в ночную темноту, где кроме воя ветра да шелеста листвы еще улавливался шум прибоя, правда, очень далеко. Пригнув голову к груди Артур приоткрыл глаза; и тут же, над ухом, незнакомый голос позвал Кукарекина.
- Эй, Мяч, клиент очухался!
Сбоку послышалось шарканье шагов, и в поле зрения появился предводитель шайки.
- Ну, шо, «Шварценеггер» недоделанный. – Он поднял с травы фонарь, продолжая светить будущей жертве в лицо. - Сейчас, на примере твоей казни мы всем докажем – кто в доме хозяин. Так шо тютю, отыгрался «Вася» на струнном инструменте.
Со всех сторон раздался зловещий гогот.


ГЛАВА – 8


Тамара Сергеевна взглянула на часы; стрелки объявляли без четверти двенадцать ночи. «С Артуром что-то стряслось!» Она тревожно выглянула в окно. Скованный многоэтажками двор окутала черная пустота, в обнимку с волчьими завываниями ветра. Лишь одинокая бездомная собачонка рылась в мусорном баке у соседнего подъезда.
«Нет, что-то не так, что-то случилось. Ведь Артик знает, как я за него переживаю. Ну, задержится, бывало, ну на час, не больше». Женщина нервно курсировала по тесной кухоньке взад вперед, явно не находя себе места. Наконец, из висящего над холодильником скворечника выехала маленькая серенькая птичка, двенадцать раз кукукнула, и вернулась обратно.
«Господи, уже полночь, это невыносимо. А вдруг сын нуждается в моей помощи!? А вдруг он сейчас зовет маму!? А вдруг его жестоко избили!? Мой ребенок валяется на пустынной ночной улице без сознания! Напали бандиты! С ножами!!!»
Не совладав с таким накалом эмоций, Тамара Сергеевна ураганом ворвалась в спальню и бросилась настойчиво будить мужа.
- Юра, Юра! – Она истерично тормошила его за плечи. – Да проснись же ты, наконец, истукан!
Глава семейства с трудом разлепил веки. – Что случилось? – Он строго воззрился на супругу.
- Давай быстро вставай и одевайся. Артика до сих пор нет. Вдруг что случилось! – От нервного напряжения ее колотил озноб. – Сейчас пойдем его искать.
- Но куда? Где он может быть? – Отбросив одеяло и поднимаясь с постели, бурчал Юрий Степанович.
- Сходим к морю, на центральный пляж. Сына обычно где-то там гимнастикой занимается, будь она неладна. – Женщина уже обувала туфли в прихожей. – Юра, давай быстрее, я подожду у парадного.
Щелкнул замок. Она отворила входную дверь… Душераздирающий женский вопль, что визг тормозов, пронзил ночную тишь подъезда.

* * *

Кукарекин торжественным голосом дал команду; связанного подняли и потащили. Артур осмотрелся. Вокруг росло много деревьев и кустарника, а под ногами, на молодой траве, кое-где шелестела прошлогодняя листва. Местность походила на сквер или парк. Вдали шум прибоя. Подручные главаря вытащили Артура на маленькую, освещенную луной поляну, в центре которой маячило одинокое деревце. И тут, совсем рядом, на фоне ясного обрывка неба, Карчёнов заметил треугольную крышу небольшого щитового домика. Он тут же смекнул, что находится на территории кемпинга для отдыхающих, который обычно не работал до второй половины мая.
- Ставьте его к дереву. – Послышался надрывный голос Рылеева, и пленника прислонили к стволу.
Подошедший Кукарекин выключил фонарь; на поляне было и так светло. – Вот и все Артурчик, именно тут, твое никчемное существование и закончится. – Он оскалился двумя рядами белых зубов. – Что, очко жим-жим? – Андрей пошлепал сверстника по щеке. – Да ты так не тушуйся. Пенять то тебе – в принципе – не на кого. Сам кашу заварил, сам и расхлебаешь. Ты же пойми, чудак-человек, с нами так нельзя, мы сила, мы коллектив, мы неформальная диктатура; нас либо уважают, либо боятся. А ты, ну кто ты такой? Ты одиночка! А один, как тебе видимо не известно, в поле не воин. Ты ничтожный пук – вони напустил, и исчез.
В данный момент несчастный мальчик походил на ягненка, которого волки загнали в угол и уже приготовились к роковому прыжку. Он терялся в догадках, что еще удумали эти изверги!? «Если они не собираются меня убивать, значит, готовят очередную выходку. Но какую? Что они хотят со мной сделать?» Рот был заклеен, спросить не представлялось возможным; оставалось ждать. Но сердце уже рвалось из груди, все тело било нервным тиком, а большие капли пота, скатываясь со лба, заливали вытаращенные глаза.
Кукарекин что-то поднял с земли и подошел к своей жертве. – Как ты думаешь, что это такое? – он взметнул руку и Карчёнов увидел деревянный ящик из-под винных бутылок. – А вот и нет. Это не просто ящик, сегодня это эшафот. – Он поставил его к ногам жертвы, а затем достал из-за пазухи веревку с уже готовой петлей. – А это что? Правильно, теперь угадал, это веревка. И ты видишь, какая она толстая – таких как ты двоих выдержит.
У Артура подкосились ноги, он начал задыхаться. Вихрем ужаса промелькнула страшная мысль. « Неужели повесят!? Разве смогут?» Мальчик хотел крикнуть; за что, я хочу жить! Но было слышно только глухое мычание. Он попытался вырваться, но палачи крепко держали его за руки. Да и что, по большому счету, мог сделать связанный по рукам и ногам юноша.
Один из прихвостней влез на дерево, Мяч бросил ему веревку. – Вяжи покрепче, чтоб не сорвался.
Подошли еще двое, поставили трепыхающегося Карчёнова на ящик.
- Вы его пока держите. – Командовал процедурой Кукарекин. – Ну что, готово? Надевай петлю мерзавцу. Да глядите, не перестарайтесь, а то еще задохнется раньше времени.
И вот, петля затянулась. Артур с омерзением чувствовал ее холодную, смертельную хватку. Чувствовал, как сильно натянута веревка, как удушающее она давит на кадык.
Жертву отпустили. Теперь он и сам стоял смирно, как по струнке, боясь опрокинуть этот шатающийся, скрипучий постамент. Его била дрожь, все тело трясло будто в лихорадке и нестерпимо болела голова. Он уже не слышал голосов Кукарекина и Рылеева, которые, ухмыляясь, давали циничные напутствия перед «дальней дорогой», ни шума ветра, ни шелеста прибоя, ни хохота остальных соучастников казни. Впервые в жизни Артур умолял Бога помочь ему. Оказывается, он панически боялся смерти, боялся, что больше никогда не увидит родителей, своей бабули, моря, гор, заката и восхода. Мальчику было безумно страшно, ведь он только начинал жить. Молодость только распускала свои цветки. Только цветки! Не вкусив плода, все должно закончиться!? В самом расцвете, ликующий, благоухающий, ослепительный водопад жизни – сменит вечная тьма!?
Внезапно Артур почувствовал, что его стали поднимать. Искра шальной надежды блеснула в извилинах, пораженных предсмертной агонией. Сознание начало возвращаться в реальность. Его подняли над эшафотом всего на пару-тройку сантиметров, а Гвоздь водрузил на него небольшой кусок кровельной оцинковки. Одновременно с этим действием, один из шестерок стащил с жертвы кроссовки и носки. Кукарекин подошел вплотную.
- Ну что, музыкантишка – правда, уже бывший – ломаешь голову, зачем такие сложности? – В его глазах сверкало чувство животного превосходства. – Все до безобразия элементарно. Мы тут посовещались, и я решил; прежде чем ты соизволишь удавиться, тебе представится неудовольствие помучиться. Твои пятки подрумянятся, что куриная шкурка на сковороде. Мы подожжем этот деревянный ящик, а когда он прогорит, то рухнет сам по себе. Так что выбивать его из-под тебя никому не придется, а значит и совесть никого после грызть не будет. Зато пока сие сооружение прогорит, ты успеешь насладиться запахом своей собственной, паленой кожи. И ноги поднять не сможешь, иначе лишишь себя радости пожить несколько лишних минут. – Молодой садист расплылся в улыбке. – Ну, засрандей, как тебе мое изобретение? Теперь видишь, не ты один у нас такой умный… Был.
Тем временем Рылеев уже затрамбовал внутрь ящика хворост, и теперь обильно его поливал водкой из бутылки.
- Константин, ты гляди всю водяру не переведи. Нам же еще нужно чем-то жмурика помянуть. – Издевался Кукарекин, взрывая очередной раскат похабного гогота.
Под ногами послышалось чирканье спичек, но приговоренный этого не видел, так как туго натянутая веревка не позволяла опустить голову. Он смотрел на небо, на звезды, на луну, на крадущуюся к ней грозовую громаду. Артур уже мысленно прощался с родными, представил, как безутешно будет убиваться мама… когда ей скажут. Попросил у нее прощения. Он воскресил в памяти своих питомцев; теперь ему больше не будет по утрам докучать своими трелями канарейка. А ёжик, он так к нему привязался. Затем мальчик вспомнил свою блестящую игру на фестивале, переполненный зал. А как ему рукоплескали! Овации не смолкали даже после его ухода со сцены. Ради той минуты стоило жить. Он почувствовал, как по щекам потекли слезы. «Неужели это больше не повторится!? Как рано пришел конец!» И тут его уши уловили ти