Татьяна Дейнегина

 (О Тарасе Михайловиче Рыбасе (1919-1977)

Для меня уже стало традиционным начинать знакомство с абитуриентами, которые выбрали своим будущим специальность «кино-, телеискусство», с предложения «не поступать к нам» или «подумать о других профессиях. Скажем, юриста, актера, менеджера и т.д.». При этом я непременно, оставляя шанс, добавляю: «если сможете...» Одни начинают удивляться, почему я их не агитирую, как водится, а наоборот… Другие уходят и уже не возвращаются. Третьи, если и уходят, все же возвращаются и, словно оправдываясь, утверждают нечто похожее на то, что «думал-передумал, с многими другими специальностями перезнакомился, но решил, что не могу не пойти именно сюда…». Таких «определившихся», как правило, меньшинство, но они подчеркнуто упрямы, задиристы, ершисты – с некоторым человеческим опытом люди и прочитывающимся чувством собственного достоинства. Вот с ними-то и начинаю я более глубокое общение. А в ответ на недавнее недоумение своего собеседника рассказываю о своих первых встречах с талантливым писателем и журналистом, поистине Сиятельном и Влиятельном Человеке Тарасе Михайловиче Рыбасе. И непременно - о Его незабываемых Уроках отношения к людям. Для меня они на всю жизнь остались в душе Уроками Доброты и Света, Уроками величайшей Ответственности перед каждым человеком, с которым Тарасу Михайловичу доводилось, счастливилось или приходилось общаться…

Но, прежде всего, хоть всякий раз в чем-то по-иному, непременно рассказываю, как в один из первых своих появлений в благословенном строении, трепетно называемом луганчанами Домиком Даля, на старинной улочке, которая еще называлась «имени Юного Спартака» (тогда еще – Ворошиловграда), прошла я один из уроков жизни. Несколько напоминая школьного учителя, Тарас Михайлович вдумчиво вчитывался в рукописные страницы моей «поэтической тетрадки». При этом он в такт строчкам, размеренным шагом, словно на подиуме, дефилировал между своим рабочим столом и залитым летним солнечным светом окном... Я «ученицею, ожидающей оценки», в каком-то оцепенении сидела с другой стороны его стола. В контровом свете, «в солнечной обработке», его седая-преседая шапка волос казалась золотистой короной на голове. А сам Тарас Михайлович, широкоплечий и статный, рассматриваемый мною «с нижней точки», казался не просто большим и сильным, а величественно-мудрым. Впрочем, почему – «казался»?.. Именно таким Он и был.

Вдумчиво пролистав мою тетрадку, что-то мурлыча себе под нос (слова словно застревали в его таких же седых, но не позолоченных солнцем усах), Тарас Михайлович неожиданно перевел на меня свои огромные глаза-каштаны и пронзительным взглядом, словно пытаясь вглядеться в глубину моей души, произнес: «А давайте-ка я дам вам домашнее задание…» Суть «задания» заключалась в том, что на две недели (он отметил дату в календаре на своем столе) я должна была сделать паузу и «ничего-ничегошеньки» в эту свою тетрадку не писать и вообще заниматься чем-нибудь, не связанным с поэзией. При этом Тарас Михайлович раза два-три мягко и ненарочито подчеркнул: «…если сможете». Честно говоря, на последние два слова я и внимания не обратила.

Едва дождавшись назначенного дня, словно в ожидании чуда («сейчас мне откроют волшебный секрет творчества!..»), приехала я к Тарасу Михайловичу. Перво-наперво он, снова-таки, чем-то напоминая школьного учителя, попросил показать мою тетрадку. Я с «чистой совестью», стараясь не глядеть в глаза, показала ему «оборвавшееся на две недели поэтическое повествование». Он как-то неопределенно усмехнулся, вроде бы похвалил меня за исполнительность и все же, не давая отвести глаз: «…неужели смогла ни строчки не написать?». Я стала оправдываться, что не смогла не писать - они, строчки стихов, мол, так из меня и лезут. Не могла же я их не записывать, правда, чуточку схитрила - не в любимой тетрадке писала, а в блокноте и т.д.

Тарас Михайлович, задумчиво прохаживаясь вдоль окна, загадочно-улыбчиво уже в который раз напомнил, мол, он же просил не писать, он же задание дал – сделать паузу, заняться чем-то другим… И вдруг, с лукавинкой в сиянии глаз, которые нельзя было не сравнить со спелыми темными каштанами, напомнил: «Я же вам дал задание не писать, если сможете…» Я вновь стала оправдываться за то, что не смогла, не выдержала, выходит, его испытания… И, пожалуй, в эти минуты до меня дошло, с каким выражением, словно довесочек инородный к чему-то положил, как-то неоднозначно произнес две недели назад Тарас Михайлович едва уловимое «…если сможете…». И вот, пролистав мой блокнот, с нескрываемым удовольствием откинувшись на спинку стула, произнес: «…А вот, если не можете не писать, то пишите, пишите!.. Живите так, чтобы ни дня без строчки…».

Я так и не успела подарить Тарасу Михайловичу свою первую книжку стихов – она вышла в свет ровно через год после Его ухода в Вечность. Его не стало до ошеломления, до непостижимости «вдруг». Ведь буквально сутки назад наша делегация молодых луганских литераторов после плодотворного творческого отчета, который проходил в Ирпене под Киевом, не могла не поклониться нашему литературному Отцу, Тарасу Михайловичу. Погода была нелетная, наш рейс отложен, и вся наша далеко не тихая «орава» нашла приют и заботу в его гостиничном номере. Дверь здесь, казалось, не закрывалась. К Тарасу Михайловичу все шли и шли… «Классики» и «дебютанты», поэты, прозаики, критики, авторы состоявшихся и будущих книг. А Тарас Михайлович как-то умудрялся объединить, соединить, сделать близкими совершенно разных и совсем недавно чужих друг другу людей. И никто из нас даже в страшном сне, наверное, не мог представить, что завтрашний киевский поезд придет в Луганск без Него…

…А на улочке Даля снова весна. Во времена Тараса Михайловича бывшая Английская улица Луганска (Ворошилов-града) непонятно почему именовалась «Юного Спартака». И, как знать, быть может, этот уголок старого города следовало бы увековечить именем незабываемого Тараса Рыбаса, который так много сделал для очеловечивания родного города… Но именно Тарас Михайлович был одним из первых, кто начал возвращение на родину светлого имени Казака Луганского, создателя «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля.

Думал ли Тарас Михайлович Рыбас, руководитель луганской писательской организации, талантливый писатель и совестливый человек, о благодарности потомков, когда пытался отыскать в анналах истории место расположения домика семьи Далей. Думал ли он о том, делает дело исторической и государственной важности, когда обращался к руководству города и области с инициативами по превращению полуразрушенного строения в луганскую жемчужину - Домик Даля. Именно здесь 12 лет располагалось Луганское отделение Союза писателей Украины и бывшего СССР. И, конечно же, и деревья, и дома, и дорожки этой улицы помнят его следы, горькие мысли и высокие раздумья.

Именно здесь, в Домике Даля, начинались творческие биографии многих из нас, нынешних писателей и журналистов. Именно этот домик стал с легкой руки Тараса Михайловича эпицентром духовной жизни нашей области. Вот именно – не только был, а есть и будет местом высокой духовности, незабываемых встреч творческой интеллигенции и просто людей, которым не чужды душ «высокие стремленья». А искусствоведы-экскурсоводы из сегодняшнего коллектива Дома-музея В.И. Даля, которым вдохновенно и творчески руководит Людмила Петровна Соколова, с особым чувством любви и благодарности во время каждой экскурсии, каждого мероприятия не может обминуть светлой личности и больших гражданских свершений Тараса Михайловича Рыбаса. Так же надежно прописаны имя и творчество Тараса Михайловича в еще одной нашей жемчужине – Музее истории и культуры г. Луганска. С благодарностью и особым душевным волнением знакомит директор этого музея, заслуженный работник культуры Украины Ольга Васильевна Приколота, как с особенно ценными экспонатами, с книгами, страницами рукописями, личными вещами и т.д. Тараса Михайловича - большую часть литературного архива своего мужа Ирина Петровна безвозмездно передала в сокровищницу памяти и духовности нашего областного центра.

А для нас привычно, естественно и радостно, что во время традиционных Далевских четвергов, творческих встреч всегда желанным и дорогим гостем бывает здесь Ирина Петровна Рыбас. Хоть годы берут свое и все труднее ей даются «выходы в свет», но непременно она к себе на чашку чая пригласит… И, как когда-то, кажется, что поднимаешься по величественной лестнице дома, построенного в середине прошлого столетия, не только к Ирине Петровне – к Рыбасам. И, конечно же, получаешь великодушное гостеприимное приглашение войти в кабинет Тараса Михайловича – «домашний» кабинет, по отношению к которому просто невозможно употребить слово «рабочий». Тарас Михайлович ежедневно (правильнее сказать – еженощно, ибо весь день он был на людях, так сказать, «общественной субстанцией») садился за свой любимый письменный стол и не просто, опять-таки, работал – творил! Даже когда речь шла о нелегких перипетиях дорог и судеб времен Гражданской войны, о трагедиях и сломах судеб, у писателя хватало широты и щедрости души среди кромешной тьмы находить место солнечному свету, надежде и всепрощению. Общечеловеческие ценности и идеалы интеллигентнейшего человека делали для Тараса Михайловича невозможными ни в жизни, ни в творчестве даже намек на пошлость, погоню за дешевой популярностью, унижение человеческого достоинства.

В этой комнате все так, как было при нем. Мир Его души – книги, картины, дорогие его сердцу предметы. Репродукции известных картин – «художества Тараса», как подчеркнет Ирина Петровна, вспоминая, как любил ее муж свои чувства и настроения «переносить на полотно». Здесь на особом месте целая галерея женских портретов - Ира, Ирочка, Ирина Петровна. И, по-девичьи смущаясь, рассказывает хозяйка о появлении каждого своего изображения: «Это он меня ко дню рождения писал. Старался, чтобы я не видела. Подойдет, посмотрит на меня, посмотрит – и уединяется…», «А это я в его любимой блузочке с рюшами – когда-то он сам ее для меня выбрал…» И невозможно не почувствовать, как любим и почитаем был муж и отец в этом доме. Алексей Тарасович всегда старался быть достойным своего отца. И невозможно забыть, как красавица Наталья Тарасовна, смеясь неповторимыми папиными глазами-каштанами, сокрушалась, что нет на земле второго такого мужчины, как ее папа… Никто и никогда не заменит Его в родном доме, в красивой и дружной семье.

Тарас Михайлович Рыбас… Никто, к сожалению, пока так и не смог заменить его на руководящем посту областной писательской организации. Он остался поистине незаменимым в литературном процессе Украины. Он был поистине Сиятельным человеком – его души и сердца хватало, чтобы обогреть и утешить, поддержать и возвеличить каждого, кто приходил к нему за помощью или просто за добрым словом.

Тарас Михайлович Рыбас… Он был поистине Влиятельным человеком. Это не касается должностей и «управленческих рычагов». Это о неизмеримом радиусе его человеческой души, доброе и светлое влияние которой на кого угодно было ощутимым и необратимым. Рядом с Тарасом Михайловичем невозможно было ссориться или кого-то оскорблять, произносить непристойные слова или даже мысленно допускать недобрые намерения…

Судьба распорядилась так, что родился Тарас Рыбас в Полтавской области в марте 1919 года и там же встретился с Вечностью. Это случилось в поезде, буквально за сутки до 58-летия Тараса Михайловича. Он очень хотел быть дома в день своего рождения. Но…

Тарас Михайлович словно побоялся омрачить своим уходом в мир иной весенний день Луганска, города своей молодости и зрелости, города неповторимой Любви и непроходящего Вдохновения, города высокого Творчества. Для Тараса Михайловича Рыбаса Луганск был и остается уже навсегда городом его Призвания и Признания, городом, где он был поистине любим, востребован и незаменим.

Татьяна Дейнегина, член Национального союза писателей Украины, заслуженный журналист Украины.